Беседовали мы в просторной комнате, меблированной весьма аскетично. Большой круглый стол, накрытый вытертой плюшевой скатертью с бомбошками, четыре скрипучих венских стула и высокий, до потолка, книжный шкаф составляли всю обстановку.
– Это моя сестра, Индия, – церемонно представил меня Зяма, когда мы устроились на шатких стульях.
– Индия? – Аглая Михайловна высоко подняла черно-бурые брови и посмотрела с доброжелательным интересом сначала на книжный шкаф, а потом на меня. – Как Индия Уилкс?
Я обреченно кивнула, страстно жалея о том, что не могу сию же минуту отвесить разговорчивому Зяме подзатыльник.
– Вероятно, ваши родители были большими поклонниками творчества писательницы Маргарет Митчелл? – продолжала тиранить меня начитанная старушка.
– Мама очень любила роман «Унесенные ветром», – вынужденно подтвердила я, натужно стараясь быть любезной. – Счастье еще, что она назвала меня в честь третьестепенного персонажа, а не окрестила Скарлетт, как главную героиню! А то звалась бы я по имени-отчеству Скарлатиной Борисовной, и папуля, чего доброго, нежно кликал бы меня Карлушей!
– Или Скорлупкой, – с готовностью подсказал Зяма.
– Индия, не ропщите! У вас прелестное имя, – сказала Аглая Михайловна, строго постучав по столу пальцем. – Изысканное, благородное и мелодичное!
Я подумала, что старушка, наверное, была в свое время преподавательницей музыки, но не стала развивать эту тему.
– Хельга – тоже очень красивое имя, – сказал Зяма, явно стремясь поскорее перевести разговор в другую плоскость.
– Проклятая «Хельга»! – с чувством вскричала Аглая Михайловна.
Мы с братцем переглянулись, непонятливо хлопая глазами.
– Простите меня, Казимир, что я не предупредила вас заранее, – вздохнула старушка. – Я надеялась, что вам повезет: вы произвели на меня впечатление очень жизнерадостного молодого человека с искрометной аурой. Не то что этот Владимир…
Смекнув, что Владимиром, вероятно, зовут Зяминого неудачливого конкурента, я заерзала на стуле, и он тоскливо взвыл.
– Сейчас я расскажу вам обо всем! – пообещала Аглая Михайловна, не обратив внимания на муки своего четвероногого друга – я имею в виду стул.
Теперь нервно заерзал Зяма, который, очевидно, опасался, что рассказ пожилой леди «обо всем» будет излишне эпическим. Учитывая возраст Аглаи Михайловны, она вполне могла поведать нам, например, свои детские воспоминания о Русско-германской войне одна тысяча девятьсот тринадцатого года. Нетерпеливый Зяма уже открыл рот, но я под столом чувствительно пнула его в голеностоп, призывая к терпению. В конце концов, мы ведь неплохо натренировались слушать долгоиграющие страшилки нашей мамули!
– «Хельга» с инкрустацией появилась в нашем доме прекрасным майским днем, – неспешно начала Аглая Михайловна.
Она озвучила этот былинный зачин таким тоном, которым уместнее было бы произнести: «Смерть с косой появилась в нашем доме жуткой февральской ночью». Я привычно изобразила на лице выражение тревожного внимания, безупречно отработанного благодаря мамуле. Старушка одобрительно покосилась на меня и продолжила:
– Возможно, если бы это я купила ее, все было бы хорошо, но ордер на покупку был выписан на моего покойного супруга Петра Петровича.
Это тоже было сказано весьма мрачно. Я даже не поняла, был ли загадочный ордер выписан на покойного супруга еще при его жизни или уже после смерти. Может, усопшему всучили шкаф вместо гроба?
– Какая разница, кто купил шкаф? – влез с вопросом туповатый Зяма.
– Что вы, разница огромная! – воскликнула Аглая Михайловна. – Там ведь был этот зверь!
По озадаченной физиономии Зямы можно было понять, что он пытается представить себе шкаф, в котором сидит какой-то зверь. Например, огромная моль.
– Единорог? – чтобы помочь Зяме, уточнила я. – Мистическое животное, которое ненавидит мужчин?
– Пятерка, Индия! – величественно кивнула мне бабуля. – Вы эрудированная девушка! К сожалению, я тридцать лет назад такой не была, иначе непременно настояла бы, чтобы Петруша отказался от этой покупки. Но с хорошей мебелью в те годы было так трудно… Кроме того, желающих приобрести новую немецкую «Хельгу» было много, а ордеров всего пять, и председатель профкома, Петрушин старый товарищ, оказал нам большую услугу, внеся его в список… В общем, мы купили эту проклятую «Хельгу».
– Почему же она проклятая? – на сей раз Зяма задал тот же вопрос, который интересовал меня, поэтому я великодушно не стала его пинать.
– Судите сами: один из грузчиков, доставивших нам эту «Хельгу», надорвал спину – это было первое предупреждение. – Аглая Михайловна растопырила пятерню и принялась загибать пальцы, подсчитывая убытки. – Занося шкаф в квартиру, мужчины разворотили дверной косяк, разбили настенный светильник и сломали фикус, – это два. Затем на работе у Петруши нашлись завистники, которые раздули скандал, утверждая, что мой супруг не имел права на такое поощрение, как ордер на дефицитную мебель. Тогда-то у Петра Петровича и начались проблемы с сердечной деятельностью. Кстати говоря, он ведь умер именно от инфаркта!
– Сразу после покупки «Хельги»? – сочувственно понизив голос, уточнила я.
– Нет, в прошлом году.
Зяма не сдержался и хмыкнул, но сразу же опомнился и постарался замаскировать смешок приступом кашля.
– Внезапный катар дыхательных путей! Вероятно, это трагическое последствие недолгого общения с «Хельгой»! – жутко перхая, объяснил он Аглае Михайловне.
Я с трудом подавила усмешку. Параллель между покупкой шкафа, состоявшейся тридцать лет назад, и прошлогодней смертью Петра Петровича от инфаркта казалась мне весьма натянутой. Кажется, что-то подобное было у Марка Твена? Точно, Гек Финн утверждал, что смотреть на молодой месяц через левое плечо – очень дурная примета, и в подтверждение приводил пример своего папаши: тот посмотрел на этот самый молодой месяц через левое плечо – и что же? Не прошло и двух месяцев, как он пьяный упал с крыши сарая и сломал себе руку!
Тут я кстати похвалила себя за начитанность: как справедливо заметила Аглая Михайловна, я девушка эрудированная!
– Прошу прощения! – Зяма, как школьник, поднял руку. – Скажите, а где работал ваш супруг?
Я перестала восхищаться собой и с одобрением посмотрела на Зяму. Хм, а не совсем дурак у меня братец! Вопросик-то задал не простой, с дальним прицелом!
– На фабрике музыкальных инструментов, а что? – в отличие от меня, Аглая Михайловна не поняла, к чему он клонит.
– А сколько ордеров на покупку шкафов «Хельга» выдал работникам фабрики профком, не знаете? – братец четко вел свою линию.
– Пять, а что?
– И все они оказались проклятыми?
– М-м-м… Обо всех не скажу, – Аглая Михайловна призадумалась. – Но у Хруменок, например, пожар был, вся обстановка сгорела, а у Сидоркиной муж тяжело заболел…