Он снова захохотал. Зубы у него белые, ровные, явно чистит два раза в сутки, улыбка располагающая, отрепетированная перед зеркалом.
— А ты чего ко мне заглядывал? — поинтересовался Крылов. — Без звонка, странно как-то…
Алексей развел руками, брови взлетели в великом изумлении:
— К тебе? Вот эгоист! Да только в том подъезде сорок семей!.. Но ты почти прав, я побывал на твоем этаже.
Крылов спросил чужим голосом:
— Ты был у…
— Точно, — сказал Алексей обрадованно, словно Крылов подарил ему миллион. — У твоих соседей. Да ты не кипятись, не кипятись!.. Как будто я за тобой шпионю! Честно. Просто я приходил к твоим соседям. Это ведь мои потенциальные избиратели, потенциальные члены моей партии… или движения… Черт, все еще путаюсь, как его называть. Как думаешь, что в перспективе значительнее?
Крылов задержал дыхание, из груди рвется мат. Как будто мало по Москве дебилов, семей дебилов! Но он пришел именно сюда!
— Назови организацией, — сказал он зло. — Почему нет?
Алексей на миг призадумался.
— Организация? Это неплохо… Организация подразумевает дисциплину, полный контроль вожака, подчинение нижестоящего вышестоящему, а те подчинены мне, стоящему на вершине… Но, боюсь, будут затруднения с регистрацией. Да и сами затрудненники плоховато поддаются дисциплине, сам знаешь… Гм, ну ладно, я побежал! Увидимся.
— Удачи! — сказал Крылов.
Только в Корчме да самые близкие знали, что пожелать удачи — значит обозвать дебилом. Мол, сам не способен ничего добиться, получить, суметь, заслужить, а может рассчитывать только на то, что упадет с неба…
Алексей на ходу оглянулся, прокричал:
— Спасибо! Кстати, Яна передавала привет…
Он скрылся, а Крылов на всякий случай прислонился к стене дома, настолько разом ослабели ноги. Вряд ли этот соврал, хотя мог для пользы дела брякнуть и что-нибудь для него приятное. Такие вот живут по Карнеги: людям надо говорить только хорошее, тогда их можно обобрать до нитки. Нет, он бросил как приятное, но мелкое, что не жалко. Ведь не может же он, толстый и рыжий, да еще в очках, стать на пути такого крутого? Основателя партии или движения? Ведь провинциалка не разберется в тонкостях, для нее глава партии почти что глава правительства…
Домой вернулся, дед спит в кресле, газета на коленях, откинулся на мягкую спинку, похрапывает. Стараясь не шуметь, Крылов на цыпочках прокрался мимо, вытащил из холодильника колбасы, взял хлеба и ушел в комнату к компу.
На сайте за это время уже попытались учинить раскол. Вдохновленные идеей возрождения благородного народа скифов, некая группа в противовес скифам начала создавать организацию под девизом: «Евреи — не нация, а организация! Вступайте в нашу организацию!!!» — и уже обнародовала Устав Нового Еврея. Начали принимать всех желающих, которые обязуются соблюдать устав и платить членские взносы.
На сайте в чате бушевал Бабай-ага:
— Ребята, это вообще черт знает что! Я — сам еврей, настоящий. У меня не только мама еврейка, но и папа до самого колена!.. В евреи так просто не берут. Евреем надо родиться! А те, кто принимает иудаизм и вроде бы тоже становится евреем, — хрен им, все равно никто их евреями считать не собирается. Мы, евреи — расисты, как ни подходи к этому слову. Только про нас этого говорить нельзя, а про всех остальных — можно. И нужно.
Глава новосозданного кружка-организации возражал:
— Ты не понял, паря. Мы создаем Нового Иудея, понял? Настоящего. До которого вам, прежним иудеям, как плотнику до столяра или юзеру до линуксоида. Будем брать туда всех, у кого есть мозги. А если ты с замедленным развитием, то будь ты хоть трижды чистокровным до колена или до лодыжки, все равно не берем такое отребье!.. У тебя как с замедленным?
— Что? — не понял Бабай-ага.
— Вот видишь, — сказал Новый Иудей с удовлетворением, — тебе че беспокоиться? Все равно не проходишь.
Выходит, подумалось само собой, без всякой связи с баталиями в виртуальной Корчме, Алексей держит Яну достаточно крепко, если может даже передавать от нее приветы. Он как-то обмолвился, что она приехала покорять столицу как художница, а все мы, москвичи, знаем, как часто у провинциалов горят крылья…
Эта провинциалочка, похоже, тоже выбрала не совсем тот жанр для успеха… Нет, даже и мысли не мелькнуло насчет фотомодели или манекенщицы… хотя, если честно, то, конечно же, мелькнуло, но ощущение неудачи пришло от слишком близкого знакомства с компьютерной графикой.
Это в прошлом художники зашибали деньгу на портретах маслом, тогда не было даже фотоаппаратов, а теперь большинство вовсе перешло на рисование по экрану. Другие сшибают деньгу, быстро составляя коллажи из многочисленных клип-макетов. На каждом сидюке их десятки тысяч, а на продвинутом дэвэдэшнике — миллионы. Всегда есть из чего выбрать по вкусу заказчика, а при необходимости слегка подрихтовать тут же на экране, увеличить или изменить пропорции, перекрасить, подсветить, изменить фон — все в течение одной-двух минут. Берут за такую работу художники до смешного дешево, заказчики довольны, но все равно такие художники зарабатывают совсем неплохо. И Яне, с ее провинциальным стремлением все рисовать ручками, не пользуясь щедрой коллекцией шаблонов, придется совсем непросто…
Он вспомнил оценивающий взгляд Алексея. Этот дебилоид прекрасно понимает, что провинциалке на художестве не только не разбогатеть, но и не заработать на хлеб. Интересно, успел ли уже предложить более серьезное покровительство, чем просто разделить с ним место на койке? Вряд ли. У самого протертые штаны и туфли с отваливающейся подошвой!..
Хотя, правда, портфель уже из настоящей кожи.
Если передавала привет, то он имеет право позвонить! И хоть это телефон Алексея, она остановилась пожить у него, пока определится в Москве, но можно выбрать время, когда Алексея наверняка нет дома, у него забот полон рот…
Он отчаянно трусил, пальцы дрожали, а во рту пересохло. Кое-как со второй попытки набрал номер. Дыхание остановилось — а вдруг Алексей дома, телефон на том конце уже звонит и звонит, Крылов наконец оторвал трубку от уха, как вдруг в мембране щелкнуло, сдавленный голос что-то пробормотал.
Он вскрикнул:
— Яна?.. Это я, Крылов!.. Мы с тобой общались на сходках корчмовцев!
Голос пробормотал еще невнятнее, он уже усомнился, что голос принадлежит Яне, заговорил быстро, торопливо:
— Яна, я очень хотел бы встретиться!.. Знаю, это нельзя говорить по телефону, но, что б ни делал, ты у меня перед глазами!..
Ее голос, теперь он различал, словно бы пытался выговорить что-то, но из мембраны доносились только сдавленные звуки, после чего щелкнуло, связь оборвалась.