Делафар получил строжайшие инструкции: не вступать ни в какие связи с одесскими подпольщиками. Работать только с Инсаровым и по возможности завербовать новых агентов, которые бы пользовались в городе авторитетом и контактировали с французскими офицерами. В идеале – выйти на Фрейденберга.
«Есть ли какая-нибудь вероятность, хоть малейшая, заставить интервентов уйти без крови, не оказывая сопротивления? – ломал голову Шарль. – И где те рычаги влияния, которые следует задействовать?»
– Я бы не рассчитывал на чудо, – трезво рассуждал Инсаров. – Разве что Фрейденберг тронется умом. Он здесь всем заправляет. Генерал д’Ансельм не более чем марионетка.
– Полагаю, именно Фрейденберг нам и нужен. Он ведет свою игру, даже приказы из военного министерства в Париже исполняет постольку, поскольку они соответствуют его собственным планам. Полковник хладнокровен, ловок, корыстен и вовсю использует служебное положение для личного обогащения.
– Он на редкость хитер…
– У каждого человека имеются слабости.
– В таком случае, у Фрейденберга две слабости: жадность и женщины.
– По-моему, он представляет интересы крупных франко-бельгийских компаний…
– Не исключено, – кивнул Инсаров. – А сюда, в «Дом кружка артистов», он ходит ради строптивой красавицы Веры Холодной. Ей предлагают переехать сниматься в Европу и обещают щедрые гонорары – не без его участия. Она пока отказывается…
– Пока?
– Сердце женщины исполнено тайны, а такой женщины, как Вера Холодная…
Делафар сделал предупреждающий жест, и Петр Инсаров замолчал. Мимо них летучей мышью проскользнула мадам Левковская – певица и патронесса этого «клуба для избранных».
– Значит, будем действовать через нее, – заявил маркиз. – Сведи нас как можно скорее.
– Кстати, она сегодня должна быть…
Инсаров оглянулся, рассматривая публику. Появление Веры обычно вызывало оживление, почти ажиотаж, поэтому она старалась быстро пройти в отдельный кабинет.
Делафара посетила неожиданная и странная мысль, что он на пороге какого-то значительного, невероятного события, которое полностью изменит его жизнь.
– Кому она сочувствует? – небрежно спросил он, стараясь не показывать волнения. – Красным или белым?
– Она добра, нежна и мечтательна. Кажется, любит мужа…
– Кажется или любит?
Инсаров щелкнул пальцами и улыбнулся.
– Спроси у нее сам…
– И все-таки?
– Вера, несомненно, на стороне угнетенных и обездоленных. Она не хочет уезжать из России. Простые люди ее обожают, она купается в их поклонении, как истинная красная королева.
– У нас есть шанс?
– Еще какой!
Вера Холодная появилась в клубе за полночь, в сером облегающем платье с жемчужным отливом, в шляпке с вуалью. Она сбросила кому-то на руки мокрое от снега манто и, стуча каблучками, поднялась по лестнице на второй этаж – изящная, элегантная, с резковатыми манерами избалованной капризной дамы. От нее исходило чуть ли не мистическое сияние.
Делафар молча проводил ее горящим взглядом.
– Ну, что скажешь? В ней есть некая тайная темная сила…
– Как ты меня представишь? – спросил Шарль.
Инсаров сделал галантное движение рукой:
– Маркизом, потомком крестоносцев, которые воевали в Палестине. Она будет очарована…
Москва. Наше время
Около полуночи Астра зажгла множество свечей и уселась перед зеркалом с твердым намерением получить подсказку.
– Помоги мне, Алруна! Я в растерянности…
С гладкой, обрамленной багетом поверхности зеркала взирало ее собственное лицо: чуть бледнее обычного, с иссиня-черными глазами и размытым контуром губ. В темноте комнаты живой огонь придавал всем краскам желтоватый блеск. Зеркало отражало язычки пламени, которые терялись в золотистой бесконечности…
Астра всматривалась в игру огненных бликов в надежде разгадать смысл этого движущегося узора. Он как будто повторял овальную форму зеркала…
Матвей проснулся и позвал ее.
– Не мешай… – буркнула она. – Я никак не могу сообразить, что он хочет мне сказать…
– Кто?
– Мой зеркальный двойник…
– Дымом пахнет! – Он потянул носом. – Горим!
– Это свечи…
Спросонья он не сразу понял, о чем речь. Свечи? Ах ну да… Астра занимается самогипнозом: уставилась в зеркало и ждет, пока ее измученный мозг не создаст какой-нибудь фантасмагорический образ, который она истолкует на собственный лад…
Матвей не успел сказать ей об этом – провалился в дрему. Сквозь пелену сна он слышал, как она говорит сама с собой, то бишь с «двойником», но слов уже не разбирал…
Утром его разбудил запах свечного чада и кофе. На плите расползлось пятно густой коричневой жижи. Астра сидела за кухонным столом и раскладывала пасьянс.
– Еще и кофе сбежал! – простонал он. – Ты решила уморить меня угаром!
– Извини… Я увлеклась…
Он взглянул на карты, которые она передвигала то туда, то сюда. Три дамы, два короля, валет и туз. Остальная колода горкой лежала рядом.
– Что это?
– Фигуры нашего расследования, – охотно объяснила Астра. Она поднимала каждую карту и показывала Матвею. – Дамы: Злата, таинственная женщина в трауре и Марина Ивановна.
– Думаешь, она тоже замешана?
– В некоторой степени…
– А короли, соответственно, Дмитрий и его отец?
– Угадал…
– Кто же валет?
– Денис Кручинин. Королем его не назовешь, фактура не та.
– Согласен.
Все карты были разложены вокруг червового туза, и Астра меняла их местами. Матвей счел это намеком на любовную драму: события привязаны к бывшей супружеской паре и коварной разлучнице.
– Ничего не выходит… – пробормотала Астра. – Я их и так, и этак… Чего-то не хватает.
– Или кого-то. Может, еще фигур добавить?
Она развела руками и жалобно вздохнула:
– Все дело в тузе…
– Туз это любовь? – рискнул спросить он. – Ты не допускаешь, что банкир Евланов мог быть влюблен в свою невестку и…
– Что за чепуха? Любовь, конечно, присутствует… без нее никак… однако червовый туз означает чашу. Именно она изображена на фотографии. Фонтан в виде чаши! Понимаешь? Все просто… Вместо того чтобы бросить монетку в фонтан Треви, как поступают все туристы, Злата выбрала фонтан в виде чаши! Будущее уже бросило тень на ее судьбу…