Несомненная красавица Королева вызвала у всего медицинского коллектива отделения активную антипатию. Ее до крайности усугубило участие, которое имел неосторожность проявить к прекрасной Анне профессор Лебедев – шикарный мужчина и великолепный специалист, за отдельную плату наблюдающий некоторых состоятельных пациентов. Это он распорядился поместить Королеву в двухместную палату повышенной комфортности, помешав завистливой Лизаньковой определить красавицу в обычную казарму на восемь хворых персон. К несчастью для Анны Королевой, великодушный профессор улетел на симпозиум в далекую Японию, оставив красивую и беспомощную пациентку на произвол ревнивых лекариц. Уяснив, что Анна рвется кому-то позвонить, они не сговариваясь перекрыли ей всякий доступ к телефонной линии и теперь с глубоким удовлетворением судачили о том, что «этой Королевой из четвертой палаты надо было родиться не красивой, а счастливой, потому как с лица воды не пить, и что-то не видно, чтобы у нее был свой мужик, потому что если бы он был, то уже пришел бы навестить свою кралю, а никто не идет, ну, значит, она хоть и красивая, а стерва, сама заслужила, так ей и надо!».
Анечка не была ни стервой, ни дурой. Она поняла, что стала жертвой неблагородного женского заговора уже тогда, когда плоскогрудая, сухая и твердая медсестра Марина, именуемая пациентами Железным Дровосеком, решительно пресекла ее попытку выйти в коридор и со словами:
– А ну, застегнись, и марш в постель! – собственноручно заколола расползающийся на Анечкиной высокой груди вырез больничной сорочки огромной булавкой.
После этого все свои надежды на установление связи с внешним миром Анна возложила на соседку по палате Лилию Михайловну. Однако ей и тут не посчастливилось! Лилия Михайловна, почти безвылазно пребывающая в кровати, болела со вкусом и очень раздражалась необходимостью терпеть присутствие соседки по палате. Производимые Анечкой звуки мешали Лильмихалне спать, запах больничной каши, принесенной Анечке, отбивал у Лильмихалны аппетит, а сквозняк из открытой Анечкой форточки и вовсе грозил унести Лильмихалну в могилу. Представляя, как Лильмихална, трепеща оборками и кружевами, улетает на крыльях ветра в лучший из миров, Анечка отдыхала душой. Ей уже не раз хотелось подсобить попутному ветру, который мог и надорваться, поднимая пятипудовую тетку.
У капризной, сварливой и эгоистичной Лильмихалны имелось только одно достоинство – мобильник. Как и все ее вещи, он был красивым, модным и дорогим. Именно по этой причине вредная Лильмихална не позволяла Анечке пользоваться своим телефоном.
– Милочка, поймите, аппарат абсолютно новый, я купила его совсем недавно и сама еще толком не разобралась, как им пользоваться! – неискренне улыбаясь и демонстрируя превосходные вставные зубы, сказала противная баба. – Такой сложный, дорогой прибор! Я очень боюсь что-нибудь в нем испортить. Воспользуйтесь телефоном в ординаторской, я уверена, наши милые врачи вам не откажут.
Милые врачи ни в чем не отказывали самой Лильмихалне, похожей на бегемота, наряженного женщиной. Фотография Лильмихалны была бы весьма уместна на стенде страхолюдных гордостей отделения. Умная Анечка поняла, что соседка по отделению находится по другую сторону баррикады, и перешла от открытого сопротивления к партизанским действиям. Свой священный мобильник соседка прятала под подушкой, и Анечка не упустила момент, когда Лильмихална вылезла из постели для очередного похода в клозет.
Гипсокартонные стены, отделяющие это подсобное помещение от основного, не давали хорошей звукоизоляции, Лильмихална наверняка услышала бы Анечкино предательское «Алло!». Дальнейшее было несложно представить: взбешенная Лильмихална вылетела бы из сортира, чтобы устроить соседке такой геноцид, какого не знали ее многострадальные нерусские предки.
Если бы Анечка могла сразу же дозвониться кому надо и передать всю важную информацию в двух словах, она бы рискнула. Но такой уверенности у нее не было, поэтому пришлось ограничиться отправкой текстового сообщения. С этим Анечка справилась быстро. Хваленый суперсложный аппарат на практике оказался не таким уж заковыристым, разве что при наборе текста норовил по собственной инициативе заменять слова, кажущиеся ему неправильными. Так, в качестве альтернативы простому имени «Райка» многомудрый телефон предложил на выбор «гайка», «майка» и «шайка». Анечка не стала обижаться на искусственный разум – пусть ущербный, но все-таки союзник!
Отправив сообщение, она вернула мобильник в захоронку под подушкой и упала на свой матрас, скрип которого удачно заглушил шум рукотворного водопада в туалете. Теперь оставалось молиться, чтобы адресат получил сообщение и поскорее ответил на него.
Звуковой сигнал, сопровождающий приход эсэмэсок, Анечка предусмотрительно отключила, чтобы оставить в неведении относительно своих переговоров противную Лильмихалну. Анечка планировала как можно чаще проверять телефон на предмет новых эсэмэс-поступлений.
Таблетка слабительного, заблаговременно брошенная в чайную чашку соседки, должна была облегчить Анечке доступ к аппарату для связи.
Заслуженная ночная бабочка Катерина сидела на диване в холле, подпирая крутым бедром кренящуюся, как размягчившаяся свечка, блондиночку Нюсю. Нюсе было всего девятнадцать, она пришла к Дяде, когда ее за прогулы выгнали из института курортного дела, потому что не захотела с позором возвращаться в отчий дом на хуторе Верхнеямском. Малая родина могла предложить недоучившейся студентке только работу скотницы или доярки, каковая карьера хорошенькую Нюсю ничуть не прельщала. Она предпочла остаться в русле индустрии гостеприимства, но никак не могла привыкнуть к напряженному трудовому графику. Немногочисленные бессонные ночи над конспектами по теории курортного дела неважно подготовили Нюсю к суровой практике.
– Нюська, не спи на работе! – басовито гудела Катерина, стреляя глазами, как станковый пулемет. – Хочешь перекемарить – иди на базу, но учти, что Генка засчитает тебе прогул. Хочешь штраф заплатить?
– Не хочу! – Нюся помотала белокурой головой и скривила губки. – И так платят жалкие гроши, немногим больше стипендии!
– Как работаешь, Нюся, так и платят! – отбрила Катерина. – Знаешь, как некоторые из нас пашут, чтобы нормально получать? Вот, смотри, Наташка идет. С виду и не скажешь, что путана, типичная студенточка! А она ого-го!
– Эта? – Нюся с пренебрежением оглядела девицу, топающую к лифту.
В одной руке у нее была толстая картонная папка, в другой – бугрящийся пакет из супермаркета.
– Она и на студентку не похожа, – сказала Нюся. – У нас в институте так плохо даже уборщицы не одевались!
– Ой, дура ты, Нюся! – Катерина покрутила головой и громко позвала: – Эй, подруга!
Девица оглянулась, увидела Катерину с напарницей и, поколебавшись, неохотно подошла к дивану.
– Ты куда ходила? – по-свойски спросила ее Катька.
– В библиотеку, за заказом, – сдув с красного лица прядь волос, ответила Наташка и показала свою толстую папку.
– Столько заказов?! – завистливо ахнула Катерина.