— А почему вы думаете, что убил ее именно Виктор? — спросила я, чтобы протянуть время.
— Так они же из-за этого проклятущего дома с Любкой страшно переругались! — ответила Наташа.
— Но он же ей сам его отдал! — воскликнула Катя.
— Отдал, — кивнула Наташа. — Что вы, мужиков не знаете? А Виктор еще тот жук. Сначала отдал, а потом спохватился и назад потребовал. Не знаю, чего уж его там переклинило, небось эта змея подколодная, на которой он после Любки женился, подначивала. Вот он и озверел. А еще Любка затеяла дом продавать, так он еще больше обозлился. Дескать, не для чужих людей строил. Хотя должен бы понимать, что если ты дом подарил, то он уже больше не твой. Небось думал, что дом только на бумаге Любкиным числиться будет. А сам он там по-прежнему сможет жить.
— Но это же бред! — воскликнула Мариша.
— Бред или не бред, а с Любкой у них такой договор был, — вздохнула Наташа. — Только Любка всегда свою мамашу очень уж слушалась. Боялась ее даже. А Раиса Захарьевна быстро смекнула, что денежки ее Митьке нужней, чем Любке какой-то дом, в котором еще и бывший муженек каждые выходные проводить станет. Вот она и начала Любке на мозги капать, что дом теперь по документам целиком твой. Продай его, а на Виктора плевать. Мол, побесится и успокоится. А он, видать, не успокоился!
И Наташа снова вытерла навернувшиеся на глаза слезы.
— Я ведь словно чувствовала, что с Любкой что-то должно случиться. Она как разговор о продаже дома завела, меня словно холодом окатило. Погоди, говорю, Любка, не затевай именно сейчас. Потом Виктор малость успокоится, тогда и продашь. Но куда там! Любке мамаша на мозги накапала, что именно сейчас нужно продавать, нечего канителиться. Вот Любка и согласилась.
— А сама она что, не хотела продавать? — спросила Мариша.
— Да как вам сказать? — задумалась Наташа. — Любка — она ведь очень мягкий человек была. Честное слово, если бы она не была моей подругой, то я бы сказала — ни рыба ни мясо. Как ей скажут, так она и сделает. Своего мнения у нее почти никогда не было. Или если и было, то более сильный человек его быстро менял. Внушаемая Любка была очень, вот в чем дело. И какая-то очень равнодушная, на все ей, в общем-то, плевать было. Вечно она где-то далеко в своих мечтах витала. И когда она с Виктором жила, его во всем слушалась. А как к матери от него перебралась, та снова верховодить взялась. А Любка не протестовала. Совсем не умела свое мнение отстаивать.
— Понятно, — кивнули мы, хотя нам вовсе не показалось, что Любка такая уж мямля, но, с другой стороны, близкой подруге видней.
Насчет Кости Осина Наташа ничего сказать не могла. Его нового адреса она тоже не знала.
— Да и откуда? — спросила она. — Мы с Любкой в разных школах учились, жили по соседству, поэтому и дружили. Но я с этим Костей никогда лично не общалась. Только через Любку. И если честно, он мне совсем не нравился. Такой тихий вроде бы с виду, воды не замутит. Но мне всегда казалось, что стоит кому-то ему дорогу перейти, и тому человеку — ой как не поздоровится! Но Любку он и в самом деле любил. Когда в школе учились, таскался за ней всюду. И потом, когда она с мужем жила, они тоже встречались. А уж когда она с Виктором развелась, тут Костя и вовсе расцвел и сразу же Любке предложение сделал.
— И она его приняла?
— Думаю, что они бы поженились, если бы Любку не убили, — кивнула Наташа. — Костик — он верный, вон сколько лет ее ждал.
В общем, других подозреваемых на роль убийцы кроме Виктора у Наташи не было. С Костей, по ее словам, у Любки был полный ажур, свадьбу собирались играть.
— А как же Кирилл? — спросила я.
— Какой Кирилл? — переспросила Наташа и даже глазами захлопала, чтобы показать, как она удивлена. — Никакого Кирилла у Любки не было. Чушь это все! Люди по злобе на них наговаривали.
— Значит, вы про этого мужчину что-то слышали? — спросила Мариша.
— Мужчину! — фыркнула Наташа. — Скажете тоже! Какой он мужчина? Мальчишка! Ему и сейчас чуть больше двадцати лет. А она его от себя только что не гнала, а так никаких чувств между ними не было.
— Но все же они общались.
— Да потому, что они с ним уже давно дружили, когда ему еще и тринадцати не исполнилось! — воскликнула Наташа. — Ну, Любка так его по старой памяти за ребенка и держала. Ничего у них серьезного быть не могло. Иначе я бы знала! Любка от меня ничего не скрывала!
Но мы с подругами позволили себе усомниться в этом. Как знать, возможно, раньше Любка и в самом деле считала Кирилла ребенком. Но одно дело мальчишка, и совсем другое, когда парню перевалило за двадцать. Да и не стала бы его мать так злиться, если бы отношения между Любкой и Кириллом ограничивались просто дружбой.
— Они в деревне только и общались, — продолжала рассказывать нам Наташа. — Кирилл туда на каникулы с матерью приезжал, а Любка с мужем на выходные.
— Какая-то странная дружба, — нерешительно заметила Катька.
— Ничего не странная, Любка сама сущим ребенком была. По моему мнению, она, несмотря на разницу в возрасте, от него недалеко ушла. Они вместе на рыбалку ходили. И в лес за грибами. Кирилл с деревенскими мальчишками не дружил, но с кем-то общаться нужно, вот он все с мамой да с Любкой время проводил.
— А почему он не дружил со сверстниками? — спросила я.
— Ну, знаете, я его один только раз видела, когда к Любке в деревню в гости приезжала, еще давно, — ответила Наташа. — Но он такой нелепый был какой-то, — замялась Наташа. — И злобный, мамаша его сильно избаловала. Чуть что не по нему, он сразу в слезы, истерика у него форменная начиналась. Даже мне неприятно было. А ребята таких не любят. Но Любка к нему умела подход найти. С ней он почти не срывался. Конечно, не знаю, может быть, он с возрастом выправился. Мне Любка рассказывала, что такой красавец вымахал, просто не узнать.
И, немного помолчав, Наташа добавила:
— Только мне сдается, что если уж парень с детства избалован мамашей до безобразия, то толку, каким бы он там красавцем ни был, все равно никогда не будет. Вот Митьку возьмите, брата Любкиного, это же мать его испортила. Любила его до безумия, баловала всегда. И что в результате? Любка, на которую она никогда внимания не обращала да только шпыняла, выросла умницей. Институт закончила и вообще нормальный человек. А Митька, мамашин любимчик, из тюрем не вылезает. И пьет, и бездельник, и игрок.
— Да уж, неприятный тип, — согласились мы.
— А уж сколько денег на него уходит! — возмущенно воскликнула Наташа. — То на адвокатов, то на посылки в колонию, то одно ему нужно, то другое. А все за счет Любки! Она от матери никогда ничего кроме попреков и ругани не слышала. Митька доведет, а она зло на Любке срывает. Так что я не удивилась, что Любка замуж так рано вышла. Только я думала, что она за Костю все-таки пойдет. А она за этого Виктора. И странно, вроде бы он никогда к ней интереса не проявлял. А потом взял и посватался.