— На рыбалку, — быстро ответил Женька, продемонстрировав ему в качестве доказательства прихваченные лопаты.
— А мешок зачем? — удивился Виктор, углядев за спиной Женьки внушительных размеров мешок из дерюги.
— Улов складывать, — соврал Женька и даже не покраснел. — Ну пошли? — обратился он к нам.
— Постойте! — закричал нам вслед Виктор. — Вы же снасти забыли!
— Вот черт! — ругнулся Прапор вполголоса. — И чего он нос всюду сует?
— Его дом, вот он и старается проявлять гостеприимство, — ответила Катя. — Что тут странного?
— Да все странно! — с досадой произнесла Мариша, пока Прапор возвращался за удочками. — С чего это Виктор стал таким добреньким? Как ни крути, а он продавать этот дом не собирался. И теперь должен был бы стараться нас выжить отсюда. А он, видите ли, сама любезность. Что за этим может стоять?
Но тут вернулся Прапор с удочками, и мы наконец смогли двинуться в путь. То есть могли бы, если бы не бдительность Виктора.
— Червей лучше копать за старым коровником! — крикнул он нам вслед. — Там их полно!
Пришлось тащиться за коровник и копать совершенно ненужных нам червей. То есть мужики копали. Катька и Мариша твердо заявили, что к червям они не прикоснутся даже под страхом лютой смерти. А я заметила, что и лопаты, вообще-то, только две. В конце концов мы решили, что достаточно провозились за коровником. Не станет же Виктор проверять количество накопанных червяков, и потихоньку слиняли с участка.
Дорогу к развалинам нам еще показывала Любка. И, недолго думая, мы свернули на нее, отходя все дальше от реки.
— Вот они! — наконец провозгласил Прапор, и мы остановились, вытирая пот со лба. — Развалины!
День выдался очень жаркий. К тому же комаров не было только у реки, а стоило нам углубиться в лес, как они накинулись на нас, как изголодавшийся на диете страдалец на телячью отбивную. Развалины усадьбы находились на поляне, окруженной густым лесом. Когда-то тут были газон и клумбы. И до сих пор еще росли одичавшие маргаритки, ромашки, анютины глазки, тысячелистник и гвоздика. Но молодая поросль там и тут пробивалась из камней, которыми был вымощен двор перед усадьбой.
— И что тут копать? — недоуменно воскликнул Женька, оглядывая растущий по сторонам лес. — И где?
— Об этом нужно у тебя спросить, — сердито буркнула Мариша, которую изрядно искусали комары, и она уже покрылась розовыми волдырями, что отрицательно сказалось на ее внешности и настроении. — Раньше надо было думать, а не тащиться в такую даль!
— Ну раз уж пришли, давайте хоть осмотрим эти развалины, — решил Прапор.
— Одно ясно — лопатами тут не справиться, — сказала я. — Тут экскаватор нужен.
— И к тому же местные уже, наверное, давно перелопатили всю землю возле усадьбы, какую могли, — предположила Катя. — Мы же не первые, кто услышал про сокровища старика Санина. И в музее нам говорили, что поиски сокровищ велись долгие годы.
На осмотр руин ушло около часа. За это время мы порядком извозились, набили себе несколько синяков и шишек, оцарапались и страшно проголодались.
— Зря мы не приняли предложение Виктора и не поели с ними, — пробормотала Мариша. — Раз уж он решил быть с нами любезен, надо было пользоваться моментом.
— Да, — сокрушенно признал свое поражение Женька. — Дело дрянь. Ничего нам тут самим не найти. Тут нужна целая бригада землекопов и техника.
— Или хотя бы металлоискатель, — подала голос Катя.
Мы собрали лопаты, выпустили на волю бедных червяков и вернулись к реке. Там мы искупались, смыв с себя усталость, грязь и раздражение. После купания, разумеется, мы почувствовали приступ уже зверского голода и резво припустили в обратном направлении, к деревне.
— А где Виктор? — появившись возле дома, поинтересовалась Мариша у загоравшей в саду Любимы.
— Где-то там, — отозвалась она, указав тонкой белой рукой в сторону старого дома родителей Виктора. — Просил его не беспокоить. Говорит, что должен подумать.
Мы посмотрели и в самом деле увидели Виктора, который с задумчивым видом бродил возле полуразвалившегося дома. Вот он потрогал старые бревна, толкнул чудом сохранившуюся дверь, шагнул внутрь, и внезапно раздался жуткий треск. А секунду спустя крыша дома обвалилась. Застыв от изумления, мы наблюдали, как поднимаются клубы пыли. А затем воздух разрезал пронзительный крик. Обернувшись, я увидела, что это кричит Любима, с ужасом глядящая на провалившуюся крышу, накрывшую ее мужа.
Первым возле места трагедии оказался Прапор, несмотря на то, что стартовали мы все практически одновременно. Любима примчалась позже всех, должно быть потому, что ей пришлось ковылять на каблуках.
— Вытащите его! — вопила она, носясь перед домом. — Вытащите! Может быть, он еще жив!
— Вряд ли, — с горечью произнесла Катька. — Видишь эти бревна? Если его треснуло таким бревном по голове, то…
Тут она осеклась и закашлялась, потому что Мариша сильно пихнула ее в бок локтем, чтобы Катька не начала описывать в красках, что могло произойти с головой Виктора после того, как на него свалилось бы толстенное бревно.
— Шансов почти нет, — произнесла я.
— Пойдем-ка лучше отсюда, — предложила Любиме Мариша. — Не нужно тебе его видеть, когда ребята вытащат тело.
— Все равно! — упиралась Любима. — Я жена. Я останусь! Я хочу его видеть!!
Видя, что с Любимой не сладить, мы оставили попытки увести ее прочь. И она принялась помогать нам оттаскивать доски, старую дранку и прочие обломки в сторону. Прапор с Женькой таскали бревна. Вскоре им на выручку прибежало еще несколько мужиков из соседних домов, услышавших странный шум и крики Любимы. Хотя Плаховых в деревне и не любили, но на выручку Виктору сбежались все его ближайшие соседи. Слух о несчастье быстро облетел деревню, и во двор все прибывали и прибывали люди.
Вместе они быстро расчистили завал и вытащили тело Виктора. Он был страшно перепачкан пылью. Лицо у него было бледное и безжизненное. Вдобавок, как и предсказывала Катька, голова была в крови.
— Ой! Ой! — зарыдала Любима. — Витенька!
Она упала на колени рядом с мужем, обняла его за шею и затормошила. Внезапно Виктор поморщился и чихнул.
— Ай! — отшатнулась прочь Любима. — Он жив!
— Жив! Жив! — пролетело над толпой. — Дурное семя — цепкое! Живехонек наш Витька!
Было не вполне понятно, радуются они за Виктора или наоборот. Но факт оставался фактом, Виктор был жив. Пока.
— Отойдите все в сторону, — вылез вперед какой-то незнакомый нам мужичок невысокого роста. — Я — врач. Я осмотрю пострадавшего.
Он потрогал кости, проверил зрачки Виктора и наконец вынес вердикт: