– Так у Милы были еще любовники, кроме Вольдемара? – удивился майор. – Почему вы о них вспомнили только сейчас?
– Да не были они никакими любовниками, просто волочились за ней, а она их ловко за нос водила, – презрительно фыркнула Наташа. – Конечно, оставшимся с носом поклонникам было досадно.
– И вы можете назвать кого-нибудь из них?
– Да, вот был такой особенно настойчивый тип, которого она называла Петюнчик. Как к Милке домой ни придешь, он вечно названивает, приглашает куда-то. То в поход на байдарках зовет, то в музей, то день рождения у него, то еще что-то придумает. Иногда Мила с ним ходила в какое-нибудь людное место.
– Почему обязательно людное? – удивился майор.
Наташа уставилась на него, словно на недоразвитого.
– Чтобы не изнасиловали, – объяснила она ему. – Ну у вас в милиции и кадры сидят, таких простых вещей не понимают.
– Ладно, ладно, – прервал ее майор. – Разговорились тут. Вы мне лучше расскажите, как звали Милиного кавалера?
– А как его звали? Петюнчиком и звали, – пожала плечами Наташа. – А фамилию его я не знаю.
– А что вам про него Мила рассказывала? Где работает или где живет?
– Не помню, – сказала Наташа. – Правда, он единственный, кто звонил ей и после замужества. Она еще говорила: «Вот мужики, было пруд пруди, а стоило выйти замуж, как все провалились, один Петюнчик не отстает». – И вдруг Наташа воскликнула: – Постойте, как же я забыла, я же его недавно по телевизору видела!
– Да? – заинтересовался майор. – И в какой же программе?
– А как называется, когда много людей сидят и слушают одного, который выступает на кафедре? – в задумчивости произнесла Наташа.
– Диспут? – предположил не слишком подкованный в тележанре майор.
– Нет, но вот, к примеру, если Жириновский выступает, а все его внимательно слушают, то как это называется?
– Дуриловка? – предположил майор.
– Я имела в виду, когда депутаты заседают, то что это такое? Ладно, неважно, Петюнчика я видела, когда проходили выборы. Съемки шли в зале, а я включила телевизор, когда Петюнчик толкал какие-то предвыборные обещания перед собравшимися. Он не слишком изменился за эти годы, только стал еще более противным. Но я сразу же узнала его.
– Описать сможете? – деловито спросил у нее майор, и Наташа послушно кивнула.
Испанская полиция наконец поверила в то, что наркотик, который ввела себе Мила перед смертью, был привезен девушкой с собой, а не нами с Маришей. Ну и, стало быть, поиски преступника с легким сердцем можно передать российским ментам, сняв с себя всякую ответственность. Во всяком случае, они заявили именно так.
– Ну дела, – сказал Кротов. – Не можем же мы уехать из страны, не переговорив с Софи. А как нам это сделать в абсолютно чужой стране, я не представляю. У кого-нибудь есть план?
И он обвел глазами всех четверых, включая Вольдемара, который после просмотра фильма с Милой в главной роли горел желанием отомстить ее убийце и найти ее растлителя. Кроме того, он уверял, что из этой истории ему удастся смастерить недурной сценарий, и умолял нас позволить присутствовать при расследовании. Но ничего толкового он пока не предложил. План, как всегда, был у Мариши.
– Нужно пойти в полицию и выяснить у них все, что им известно про Софи, – сказала она.
За неимением лучшего предложения, мы отправились в участок. Увы, вместо прежнего симпатичного усатого дона, поделившегося с нами информацией относительно убийства Милы, теперь в полиции на его месте сидел какой-то жирный гнусняк. Разумеется, в ответ на нашу просьбу он начал возмущенно вопить и размахивать руками. Понадобился почти час, чтобы втолковать ему, что розыск Софи прежде всего важен для его же собственного продвижения по службе. Мы беремся ему это продвижение устроить, а в обмен от него требуется лишь показать нам бумаги, а мы уж сами решим, где нам искать Софи.
Извилины нашего собеседника совсем заплыли жиром, потому что такую простую и важную для него вещь мы втолковали в него, лишь повторив одни и те же доводы по два раза. Итого – восемь раз. Лишь на девятый полицейский согласился, что мы это неплохо придумали. В итоге Маришин план сработал, но стоило нам это таких усилий, что лучше бы мы взяли участок штурмом.
– Сядем здесь! – умоляюще сказала я, заметив маленькое кафе и несколько столиков, стоящих под тентом и покрытых клетчатыми скатертями.
Заказав по бутылке колы, мы принялись изучать бумаги. Уже довольно скоро мы знали, что оба преступления, в которых была замешана Софи, были совершены в Мадриде. Универмаг, свидетельницей ограбления которого стала Софи, опять же находился в Мадриде. Кроме того, бумаги утверждали, что в Мадриде у Софи живет ее единственная родственница – двоюродная сестра бабушки Софи. Короче говоря, Мадрид был единственным городом, который упоминался в бумагах, кроме Палермо, разумеется, – там Софи родилась.
– Она в Мадриде, – уверенно сказала Мариша. – Все указывает на то, что ей там быть не следует, значит, она там. Софи девушка умная, раз ей хватило ума сообразить, что после снятия отпечатков пальцев ее неизбежно арестуют, значит, она смекнула, что искать ее будут где угодно, но не в Мадриде. Вот на чем строился ее расчет.
– Нам тоже туда нужно, – сказал Кротов. – Только не знаю, хватит ли у нас денег.
И вот тут Вольдемар в первый раз показал, что его желание участвовать в поимке Милиного убийцы не просто слова.
– У меня есть деньги, – сказал он. – И даже больше, чем нужно одинокому мужчине. Я с радостью профинансирую эту поездку и многие другие, если понадобится.
Он так и сделал, и уже через день мы оказались в Мадриде. Впрочем, особенно далеко мы не ушли, так как Кротов решил завести дружеские отношения в ближайшем полицейском участке, где он так пришелся по нраву, что его немедленно позвали в гости на крестины младшего сына начальника. Потом он был приглашен еще в одно место, потом еще в одно, и так несколько дней, переходя из одних гостей в другие. Когда наконец все протрезвели и нам удалось вытащить нашего Кротова из объятий гостеприимных испанцев, он уже был всем им лучшим другом. А потом испанцы продемонстрировали, что ради друга они способны на чудеса.
Как им удалось найти Софи, укрывшуюся в Мадриде в доме у одного из своих прежних дружков, мы никогда не узнали. Но им это удалось, и мы смогли побеседовать с ней, сидя в полицейском участке. Софи клялась, что просто счастлива, что попала сюда, в полицию, так как все дни, проведенные ею в Мадриде, она все время боялась наткнуться на старых знакомых, многие из которых имели на нее зуб.
Девушка подтвердила свои прежние показания о том, что Мила похвалялась, будто бы ей удалось провезти кое-что противозаконное через границу, и намекала на то, что в любой момент может наплевать на все запреты и никакой Маноло ей не указ. Захочет уколоться – уколется, и никто ей не сможет помешать.