И в этом я была с ней согласна.
– Зарплата у депутатов приличная, а привилегий и того больше, – продолжала рассуждать Мариша. – Всем известно, кто ближе к кормушке, тому и сытней живется. Запросто мог убить Милу, чтобы получить фотографии назад.
Вывод заставил меня посмотреть на депутата по-новому, и мне даже захотелось пнуть его разок-другой в бок (благо он был не связан). Остановило меня одно – он ведь все равно ничего бы не почувствовал.
– А меня интересует другое, – сказал Кротов. – Здесь только снимки, а где сам негатив?
Это слово произвело магическое действие на Петечку, или он только притворялся, что лежит без сознания. Он живо очнулся и завопил:
– Как? Нет негатива?
– Нет, – сокрушенно заверил его Кротов, воспринимая его отсутствие как личное поражение.
– А где же он? – поинтересовался Петр Владимирович, еще не вполне очухавшийся.
– Не знаем, – признался Кротов. – Может быть, вы его выронили? Или просто не заметили в тайнике?
Депутат отрицательно замотал головой.
– Там лежал только этот сверток. Я не стал разворачивать, спешил, ведь меня могли тут застать. Так вы говорите, что негатива там не было? А вы не ошибаетесь?
Настал черед Кротова качать головой.
– Я погиб, – жалобным голосом сказал Петя. – Она передала негатив кому-то другому. Боже мой, что же делать?
– Значит, Мила вас шантажировала? – спросила я. – Вы вовсе не были в нее влюблены?
– Был. И деньги я ей сперва давал весьма охотно, тем более что я одинок, тратить мне их особенно не на кого. Но в последнее время она стала не просто просить, а требовать, и очень большие суммы. Я попытался ей объяснить, что не в состоянии оплачивать ее наркотики, вот тогда она и напомнила мне про эти проклятые фотографии.
– Она обещала их опубликовать?
– Пригрозила, что продаст их какой-нибудь телекомпании или газете. Сказала, что много ей не дадут, но моя карьера будет окончена. Говорила якобы в шутку, но сами понимаете, такими вещами не шутят. Я просто не знал, что делать.
– Вы когда-нибудь давали Миле наркотики? – спросил Кротов.
– Никогда! – с жаром воскликнул депутат.
«Так он тебе и признается, что отравил свою пассию, чтобы избежать шантажа», – хором подумали мы с Маришей.
– А почему вы не пришли сюда и не взяли фотографии, как только узнали о смерти Милы еще несколько дней назад? – спросил Кротов.
– Сначала я должен был достать ключи. Я понимал, что они скорей всего у Ирины Юрьевны, и все это время пытался напроситься к ней в гости. Только сегодня терпение у меня лопнуло, и я приехал без приглашения. Взял ключ и приехал сюда.
– И вас спугнул сосед?
– Да, я страшно разволновался. У меня тряслись руки и темнело в глазах. Я походил по парку, подышал свежим воздухом, выпил целый флакончик валерьянки и немного успокоился. Пришел сюда, а тут уже ждали меня вы. Дальше вы все знаете.
– А Мила вам говорила, что она скоро уедет в Испанию? – спросила у него Мариша. – Вы ведь приходили к ней накануне ее отъезда?
– Приходил, но она мне не сказала, что это наше последнее свидание. Я передал ей деньги, снова попросил вернуть мне фотографии, но она только рассмеялась. Неужели, сказала она смеясь, я считаю ее такой дурочкой, что она согласится расстаться с источником своего благополучия. Я заверил ее, что все равно буду помогать ей, но в ответ ее прямо скрючило от смеха. Я еще подумал, что она здорово накурилась и если будет продолжать в том же духе, то ее ненадолго хватит. Но я ее не убивал, поверьте мне.
– Никто не убивал, а между тем она мертва, – с досадой заметил Кротов. – А Степан знал о ваших отношениях с его женой?
– Думаю, что нет, – сказал Петр Владимирович. – Он был простоват для таких дел. Вообще-то Мила вертела им как хотела, а он не слишком вдавался в подробности жизни супруги.
– Так все же говорила вам Мила, что едет в Испанию?
– Говорила, но точного числа не называла, – вздохнул депутат.
– Вам придется поехать со мной в участок, – заявил Кротов. – Или мы начнем приходить к вам каждый день, и все ваши коллеги, секретарша и избиратели будут знать, по какому делу мы к вам ходим. Кстати, для убедительности мы можем продемонстрировать им несколько фотографий из этой коллекции.
– Не губите, – рухнул на колени Петечка. – Все сделаю, как вы скажете.
– Очень легкий объект для шантажа, – заметил Вольдемар, когда Кротов с задержанным скрылись в дверях управления. – И он меня не узнал. Вы заметили? Неужели я так изменился?
– Просто ему было не до того, – утешила его Мариша. – Но где же все-таки этот негатив?
Очень скоро мы это узнали. За повторным ужином, когда Кротов вернулся к Марише, чтобы рассказать… Нет, рассказывать ему особенно было не о чем, на допросе депутат не сказал ничего нового. Он просто приехал перекусить и сказать Марише, что на той бумажке, которую Степан оставил у нее в гадальном салоне и из-за которой потерял покой и сон Аполлон, нужные ему цифры были записаны специальным составом, который проявлялся только при взаимодействии с реактивом. Вот почему эта чертова бумажка казалась нам чистой.
– Ты ее еще не искала? – спросил Кротов у Мариши. – Будь добра, поищи. А то Аполлон совсем озверел, в одном салоне поколотил гадалку, которая вроде бы признала по фотографии Степу. Он ведь не отстанет и рано или поздно выйдет на твой след. Тогда тебе будет значительно трудней с ним договориться, через меня – гораздо проще. Ведь Аполлону, в сущности, не нужна кровь, он просто хочет получить назад свое имущество.
Мариша тяжело вздохнула и ушла в комнату, где хранились вещи, которые мы привезли с собой со съемной квартиры. Не успели мы втроем воздать должное жареной курице со специями и картофельному пюре с овощным салатом, как из комнаты появилась Мариша, а следом раздался телефонный звонок. Трубку сняла Мариша, тут же включив громкую связь.
– Вы оставили мне этот телефон и велели звонить, если что-то случится, – сказал взволнованный мужской голос. – Вот я и звоню.
– Это депутат, – шепотом пояснил нам Кротов. – И что случилось?
– Мне только что звонил человек и сказал, что пленка с моими фотографиями у него, ему отдала ее Мила, – почти прорыдал Петечка. – Я предложил ему выплатить обычную сумму, которую платил Миле, но он рассмеялся и сказал, что подачками не питается. Он хочет получить пятьдесят тысяч в обмен на негатив.
– Так заплатите, – зевнул Кротов. – У вас зарплата большая, не пропадете.
– Да поймите, он требует пятьдесят тысяч не рублей, а долларов! – простонал депутат. – У меня нет такой суммы, даже если я продам машину и дачу, выложу все свои накопления и займу у знакомых, то едва ли наберу. И где гарантия, что потом этот тип вернет мне негатив? Он сказал, чтобы я оставил деньги в условленном месте, а на следующий день я получу пленку в почтовом ящике.