— Током по голове лечат, — пояснила женщина, ждущая пришельцев.
Яну сразу же стало подташнивать, а Рустем подходил к каждой из решеток и спрашивал, не знает ли кто Олесю или Егора Шимякина? В каждой из камер этого отсека на узкой откидывающейся кровати, под одеялом, без постельного белья лежали люди. Также в камере присутствовали стол с железной гнутой посудой и дырка в полу в качестве унитаза. Над каждым из таких отверстий роем вились мухи, распространялся запах нечистот. Рустем всячески пытался привлечь внимание узников голосом и стуком по решетке. Трое из заключенных никак не отреагировали на посторонние звуки, двое мужчин с какими-то зверскими безумными лицами проснулись и кинулись на решетку, что-то нечеловечески крича и протягивая к ним руки с длинными отросшими ногтями. Яна закричала и спряталась за Рустемом.
— Ой, зря мы сюда пришли! Ой, зря!
Наконец в одной из палат, содержавшихся под такой усиленной охраной, их внимание привлекло бледное лицо немолодой женщины со следами смертельной усталости.
— Что такое? Кто говорил о Олесе?
— А вы ее знаете? — выглянула из-за Рустема Яна.
— Кто вы? — проговорила женщина, хватаясь руками за решетку. — Я не буду ничего говорить, пока не удостоверюсь, что с моей дочуркой все в порядке.
— Олеся — ваша дочь?! — воскликнула Яна.
— Доверьтесь нам, мы — друзья! — подошел к клетке — по-другому это трудно назвать — Рустем.
— Мы хотим помочь, — вторила Яна, внутренне ликуя, что они оказались правы и не зря приехали сюда.
— Нас сюда прислала ваша дочь, — продолжал уговаривать ее Рустем.
— Значит, Олеся доверилась вам? — задумалась женщина под дикие вопли неспокойных соседей. На ее лице боролись противоречивые чувства: радости и тревоги, сомнения и надежды, страха и отчаянной решительности. Вдруг лицо ее моментально сжалось, словно из воздушного шарика выпустили разом весь воздух, покрылось мелкой сетью морщин, и женщина заплакала.
— Дорогие мои… дорогие вы мои… весть-то какая хорошая! Олеся жива! Она же жива, раз вас прислала?
— Конечно, жива, успокойтесь! — взял ее холодные ладони в свои руки Рустем.
— Что она говорит, моя девочка? — спросила женщина.
— Она-то ничего не говорит, — встряла Яна, замечая какое-то внешнее сходство между Олесей и этой женщиной. — Может, вы что-нибудь скажете нам?
— Конечно! Господи, неужели случилось?! Неужели эта несправедливость закончится? Вы точно не от Шимякина? Хотя что я могу потерять? Ничего! Я должна рискнуть! Я не видела нормальных людей уже полгода, и если не доверюсь вам, то где гарантия, что я увижу их когда-либо? — женщина несколько истерично уговаривала сама себя.
— Доверьтесь нам, — подбодрила ее Яна. Ее открытое лицо всегда вызывало доверие у людей; сработало и на этот раз.
— Полгода назад этот старый развратник заприметил мою малышку и предложил жить вместе с ним в его коммуне. Мы знали, что Шимякин уже живет с тремя женщинами, и, конечно же, отказали ему. Этот гад приходил ко мне еще раз, он не привык отступать и предлагал мне за мою дочь очень большие деньги.
— Скотина! — не сдержалась Яна, которая с самого начала чувствовала что-то мерзкое, склизкое в Егоре Шимякине.
— Это именно то слово! Я выставила его за порог и пригрозила, что если еще хоть раз он обратится ко мне с подобной просьбой, то я обращусь в милицию.
— И что?
Женщина облизала бледные потрескавшиеся губы и ответила:
— И все. Они упрятали меня сюда и взяли Олесю, вы же видите сами.
— Взяли здорового человека и поместили в психушку? — ужаснулась Яна.
— Я не совсем здорова… У меня эпилепсия, а это считается психическим заболеванием. К тому же у меня депрессия после смерти супруга. Они просто подписали еще пару диагнозов, которых у меня не было и в помине, и затем поместили сюда. Может, я и больной человек, но я не должна быть здесь. Я здесь, потому что Шимякин взял мою дочь, — рассказ женщины был весьма грустен.
— Олеся знает, что вы здесь, почему же она не сообщила в милицию? — ужаснулась Яна. — Я, конечно, понимаю, что за ней следили, но за полгода можно же было найти возможность?
— Она и нашла, ты не забыла? Мы здесь, потому что Олеся нас направила сюда. Мы — первые люди, кто вызвал у нее доверие, — ответил Рустем.
— Как вы не понимаете! — от отчаяния женщина даже заколотила кулаками по решетке. — Ее же шантажируют! Если она заикнется, что живет с этим монстром не по своей воле или что меня удерживают здесь силой, то мне сделают всего лишь один укол и вызовут смерть от острой сердечной недостаточности. Поверьте мне, они это могут!
— Все, теперь все! Успокойтесь. Как вас зовут?..
— Елена Евгеньевна.
— Очень приятно. Яна, а это Рустем. И сейчас мы все вместе уйдем отсюда!
— Яна, а где наша ночная знакомая? — вдруг спросил Рустем, первый заметивший отсутствие бабульки, проводившей их сюда.
— Я не знаю, она куда-то подевалась… Да черт с ней! Открывай клетку! Пора сматываться отсюда! — запаниковала Яна, предчувствуя беду.
Рустем повернулся к замку и снова загремел своим адским инструментом.
— Быстрее! Быстрее! Что ты возишься?! — подгоняла его Яна.
— И далеко вы собрались? — раздался женский голос приятного тембра.
Яна с Рустемом вздрогнули, у него даже выпали ключи из рук. В закрытый от всех отсек вошли люди, и лица их были отнюдь не самыми приятными из всех, которые Яна видела в своей жизни. Стройная и достаточно красивая женщина, которой можно было дать от тридцати до сорока лет в сопровождении двух громил устрашающего вида, выглядела не очень приятно. У нее было узкое лицо, близко посаженные глаза и тонко выщипанные брови. О выражении лиц сопровождающих вообще сказать ничего нельзя ввиду отсутствия этого самого выражения, а самое главное, всяческого человеческого сострадания. По дорогому костюму и уверенному поведению Яна сразу догадалась, что перед ними директриса психиатрической лечебницы. Из-за спины одного из громил высунулось сморщенное лицо старушки, приведшей их сюда.
— Вот видите? Вот видите, что я говорила?! Они без спросу забрались на наш командный пункт, где идет подготовка космонавтов. Правильно я их обманула? Правильно я сделала?
— Очень правильно, — согласилась директриса, — ты заслужила полет в космос.
— Правда? — бабка просто затряслась от счастья. — Этот волшебный полет?
— Именно его. Вколи ей, Толя, эту штучку, чтобы наша милая Леночка встретилась со своим Сатурном.
— Орионом, — поправила ее Леночка.
— Вы колете людям наркотики, чтобы они погружались в фантастический мир нереальных иллюзий? — спросила Яна, сразу поняв всю ситуацию.
— Умная и пронырливая бестия, — констатировала директриса, — жалко, что будем гробить такой генофонд нации. А за наркотики наши старички готовы на многое. Что им в жизни осталось? Только этот волшебный полет! Это так здорово! Нет тебе ни болезней, ни оставшихся мыслей.