— Потому что я мужчина, — последовал немедленный ответ. — И знаю, что для тебя будет лучше.
Леся молчала.
— Детка, — взяв ее за руку, сладким голосом произнес Али. — Ты ведь умная девочка. Посмотри мне в глаза, я больше всего на свете хочу, чтобы с тобой все было хорошо. Поэтому дай мне слово, оставь это глупое расследование. Я так хочу.
— Сатрап! — ласково пробормотала Леся, почему-то ни капельки не сердясь на Али.
А попробовал бы ею так командовать кто-то другой из ее прежних кавалеров. Она бы мигом закусила удила и сделала бы все наоборот. Просто для того, чтобы доказать, что она… что ей… Тут Леся совершенно запуталась в своих мыслях. И чтобы привести их в порядок, сделала глоток из своего стакана. Вернее, попыталась сделать. Потому что обнаружила, что он совершенно пуст. Пока она раздумывала, Али выплеснул виски со льдом прямо на траву.
— Тебе больше не стоит пить, — сказал он Лесе. — Это вредно для твоего здоровья. И я хочу, чтобы наш ребенок родился здоровым.
У Леси даже дыхание перехватило.
— Значит, все же что-то было! — обличающе указав на мужчину пальцем, произнесла она.
— Не было, но обязательно будет, — заверил ее Али. — Ты ведь этого хочешь?
Леся отвела глаза и помимо воли стыдливо хихикнула. И кажется, этот ответ вполне удовлетворил ее кавалера.
— Тогда до вечера, — поднимаясь из-за столика, произнес он.
— Тебе уже пора? — спросила Леся, вдруг почувствовав ужасное разочарование.
Странно, ведь совсем недавно она пряталась от него. А теперь ей жаль, что он уходит так быстро.
— Да, у меня еще очень много дел, — серьезно ответил ей Али. — Но вечером я жду тебя и твоих друзей на диско. Так что увидимся.
Он ласково чмокнул Лесю в щеку и, пожав руку Кире, быстро ушел. Леся проследила за тем, как он скрылся из вида, и посмотрела на подругу.
— Все это очень странно, — вздохнула она. — Али что-то от нас скрывает.
— Согласна, — кивнула Кира.
— Но мы все же пойдем вечером на дискотеку? — спросила у нее Леся.
— А что нам остается? — вздохнула Кира. — Ты же все равно пойдешь. А я тебя одну ни за что не отпущу.
— А ничего, что я нарушу обещание, которое я дала Али? — пролепетала Леся.
— Какое обещание? — удивилась Кира. — Ты ничего твердо ему не ответила.
— Но он меня просил…
— Мало ли кто и о чем тебя попросит! — вспыхнула Кира. — Вечером едем на дискотеку, там и решим.
Но до того времени, когда пришло время ехать на дискотеку, произошло еще много всяких событий. Во-первых, подругам удалось при помощи десяти долларов (ставка уменьшилась вдвое, наверное, для них стали действовать какие-то скидки вроде тех, что выдают постоянным покупателям) выяснить имя и фамилию того типа, в котором Леся твердо признала одного из знакомцев Мустафы.
Им оказался житель Анкары, некий господин Ахмет Гарси. Личность была довольно странная. Сам он был не турок, а подданный Туниса. При этом он имел мать итальянку и жил на территории Турции уже второй год. Больше портье ничего не смог сообщить про этого человека.
Прибыл он в отель без чьей-либо рекомендации. И связей с покойным Мустафой не афишировал. Подруги специально спросили у портье, не друг ли это Мустафы, и получили отрицательный ответ. Насчет машины господина Ахмета Гарси портье тоже ничего внятного сказать не мог. По его словам, тот приехал в отель на такси.
И до самого вечера подруги следили за Ахметом, но этот тип словно что-то почувствовал и не делал ровным счетом ничего подозрительного. А если уж быть совсем точными, то он не делал вообще ничего. Просто сидел целый день возле бара или бассейна и пил турецкий черный чай из маленьких прозрачных колбочек.
Ближе к вечеру в жизни подруг произошло второе событие. В отель прибыл отец Наташи — господин Канарейкин. Да еще не один, а со своей мадам Канарейкиной. Той самой мачехой, из-за которой у отца и дочери и возник конфликт.
Мадам Канарейкина оказалась длинной, тощей блондинкой модельного типа. При ближайшем знакомстве выяснилось, что мадам Канарейкина кроме внешних данных отличается еще и глуповатостью в сочетании с какой-то прямо бабьей жалостливостью и болтливостью.
Пока господин Канарейкин занимался урегулированием различного рода формальностей, мадам Канарейкина в поисках экзотики отправилась прогуляться по недорогим лавочкам. Они располагались через дорогу от отеля, и в них можно было купить практически все. Начиная от сувениров в виде синего глаза от сглаза размером с десертную тарелку и ценой, если поторговаться, в один доллар, красивой пепельницы из белого оникса до суперсовременной видеотехники, тащить которую из Турции пришло бы в голову только полному идиоту.
Мадам Канарейкина вдоволь нагулялась по магазинчикам, поболтала на скверном английском с продавцами и в конце концов купила какую-то немыслимую накидку с густо нашитыми на нее монетками, позвякивающими на ветру. А затем, видимо, утомившись, женщина присела за столиком в небольшом кафе под открытым небом, где заказала себе бокал вина.
— Пошли к ней, — решилась наконец Кира. — Достаточно мы за ней по городу таскались.
— Да уж, — согласилась Леся. — Даже ноги гудят. И в горле пересохло.
Госпожа Канарейкина в этот момент играла с маленькой собачкой, возле которой суетились три вполне взрослых, но еще очень неразумных щенка. И кажется, женщина обрадовалась появлению за ее столиком двух девушек из своего отеля. Подруги сделали вид, что страшно удивлены тем, что нашли ее тут, но тем не менее тоже рады будут поболтать с ней. Как быстро выяснилось, мадам Канарейкину звали Марусей.
И уже после десяти минут разговора с ней подругам стало ясно, что она существо довольно простодушное. А еще через пять минут подруги поняли, что Маруся не только выглядит простодушной теткой, но она еще и настолько безобидное существо, что подруги сразу же оставили всякие мысли о ее участии в убийстве падчерицы.
— Бедная Наташка! — сказала она, и на глаза у нее навернулись крупные слезы. — Конечно, она была сложной девочкой. И вечно мне дерзила. Но при этом я ее прекрасно понимала. Я сама в юности попала в такую же ситуацию. Только тогда мать привела в дом отчима. Но я хоть не домогалась Наташки.
— А ваш отчим?.. — спросила Кира. — Он что?
— Ага, — грустно кивнула Маруся. — Было дело. Мне тоже из дома пришлось удрать. Только мне родители никакой финансовой дотации не выделяли. Как ушла, так и отрезали меня — словно ломоть.
— А Наталья?
— Ее отец в деньгах и тратах не стеснял, — вздохнула Маруся. — Конечно, после той истории в Европе… Ну да ладно, дело прошлое. Что теперь говорить.
— А что произошло в Европе? — заинтересовалась Кира.
— Не важно, — поморщилась Маруся. — И знаете, девочки, давайте перейдем с вами на «ты» и выпьем.