— О чем еще вы нам не скажете? — разозлился Али. — Немедленно говорите, или я буду не я, но засажу вас за решетку!
— Ты бы думал, прежде чем грозиться! — возмутилась Кира. — Станем мы с вами уликами делиться, если за решеткой окажемся!
— Что у вас есть еще? — заорали на нее парни.
— Конверт, — пролепетала и в самом деле струхнувшая Кира.
— Какой конверт?
— Мы нашли его в номере Мустафы, — сказала Леся.
— А туда ты как попала? — насторожился Али.
— Не ревнуй, — хихикнула польщенная его реакцией девушка.
— Я и не ревную! — нахально соврал Али.
— Во-первых, мы там были вдвоем с Кирой, — произнесла Леся, не обращая внимания на его ложь.
— А во-вторых, это случилось уже после убийства Мустафы, — добавила Кира. — И между прочим, после того, как полицейские осмотрели его номер.
— Повторяю вопрос, — произнес Али. — Как вы обе очутились в номере постороннего мужчины?
— Мужчина был уже мертв, — сказала Кира. — А в номере мы были вместе с его женой. То есть вдовой. И нашли там конверт.
— Вот так-то! — кивнула Леся. — Если бы не мы, то этот конверт вообще бы никто не нашел. А уборщица просто выкинула бы его в мусор, готовя номер для следующих постояльцев.
— Давайте этот конверт сюда! — велел девушкам Тим.
Кира, поколебавшись всего долю секунды, полезла в другой карман и вытащила оттуда тоже порядком помятый конверт.
— Больше у тебя там ничего нет? — подозрительно поглядывая на ее шорты, осведомился Тим, разворачивая конверт.
— Из улик ничего, — ответила Кира.
Но Тим ее не услышал. Он развернул сложенный пополам конверт и остолбенел.
— Вот это да! — внезапно охрипшим голосом произнес он. — Да это же в корне меняет всю ситуацию! Я еще раньше подозревал, что она могла провернуть подобный трюк. Но никак не думал, что она была настолько глупа, чтобы задумать повторить его.
— О чем ты говоришь? — удивилась Кира.
— Вот это письмо! Вы знаете, кто его написал?
— Ну кто? — задумалась Леся. — Похититель и написал.
— И почему оно в таком случае оказалось в комнате Наташи? Вы ведь его там нашли?
— Ну да, — кивнули подруги. — Под матрасом.
— И какой похититель? — продолжал допытываться у них Тим. — Наташу что, кто-то похищал?
— Ну… — замялись подруги, — мы так, во всяком случае, думали.
— А может быть, ее и похитили, а она удрала от своих похитителей! — сказала Кира.
— Ага и, прихватив с собой письмо, занесла его в свой номер, а потом отправилась работать танцовщицей на дискотеку Ибрагима! — договорил за нее Тим. — Бред чистой воды.
Кира обиженно замолчала.
— Да вы и сами так не думаете, — примирительно заметил Али. — Иначе не забыли бы про письмо и конверт. А так, не сочтя их важными уликами…
— Ну да, — обрадовались девушки неожиданной поддержке.
— Бред, не говоря уж о том, что вот это самое письмо, — Тим, не обращая внимания на слова Али, снова помахал злосчастным письмом в воздухе, — вот это самое письмо, которое якобы написано похитителями, оно написано рукой самой Наташи!
После этих слов над столиком воцарилась полная тишина. Все четверо молчали, обдумывая слова Тима. Леся смотрела на колышущийся на ветру розовый цветок, и почему-то ей упорно в голову лезли всякие дурацкие мысли. Например, о том, как легко быть просто милым цветком и как сложно жить настоящему человеку.
— Ты-то откуда это знаешь? — наконец нарушила молчание Кира. — Про почерк?
— Откуда? Да уж господин Канарейкин постарался сообщить мне о своей дочери самые разнообразные сведения, — огрызнулся на нее Тим. — В том числе у меня имеется и вполне сносный образчик ее почерка. И не надо быть экспертом, чтобы понять — эти почерки идентичны.
— Ты не ошибаешься? — настороженно посмотрела на него Леся. — Потому что…
— Подождите! — вскочил с места Тим. — Подождите минуту. Сейчас сами убедитесь!
Он убежал и вернулся минуты через две. За это время Кира успела смотаться к бару и попросить еще вина, и желательно целую бутылку. К возвращению Тима вино уже стояло у них на столе. У Тима теперь в руках, кроме давешнего письма, была еще какая-то бумага.
— Вот! Страница из сочинения самой Наташи, — сказал он. — Смотрите сами! Почерк совпадает.
— Просто один в один! — подтвердила Кира, сравнив два образца. — И что же, тебе Канарейкин сам дал этот образец почерка?
— Он дал мне эту страницу не как образец почерка своей дочери, — ответил Тим.
— А для чего?
— Чтобы я хоть немного ознакомился с образом ее мыслей, — ответил Тим. — Вот зачем.
— И что же это значит? Наташа написала самой себе это письмо, где требует от лица похитителей со своего отца выкуп?
— Думаю, что в прошлом году она уже провернула с помощью своего итальянского дружка подобный фокус, — произнес Тим.
— Ты имеешь в виду ту историю с похищением Наташи в Италии? — догадалась Леся. — Но она ведь сказала родителям, что ее держали в каком-то доме. И что…
— Да ничего этого могло и не быть! — воскликнул Тим. — Все это известно только со слов самой Наташи. А ее отец не был в том доме, где ее якобы держали в плену. Он просто перевел деньги на счет. А потом нашел свою дочурку на вокзале. А чей это был счет? Господин Канарейкин ведь не проверял. Наташа упросила его этого не делать.
— Почему?
— Сказала, что, дескать, Марио обманом впутал ее в какие-то свои криминальные делишки. И если отец начнет под него копать, то он, оказавшись в полиции, быстренько сообщит, что и Наташа тут тоже замешана.
— И Канарейкин все спустил на тормозах?
— Он очень любил свою дочь, — только и произнес Тим. — А этот счет! Он мог быть открыт на любого человека. В том числе и на саму Наташу!
— Выходит, никакого похищения в Италии могло и не быть? Наташа сама все это организовала, чтобы стрясти со своего отца крупную сумму денег?
— Да, — кивнул Тим. — Думаю, что так и было. И вот тому доказательство!
— Но Наташа не могла отправить это письмо! — воскликнула Леся. — Если ты узнал ее почерк, то уж любящий отец тем более бы узнал.
— Верно, — кивнул Тим. — И думаю, у Наташи был сообщник. И так как конверт от этого письма вы нашли в номере Мустафы, то я думаю, это он и был.
— Невозможно, — не согласилась с друзьями Леся. — Наташе незачем было проворачивать эту аферу. Отец давал ей достаточно денег. Она ни в чем не нуждалась.
— Вероятно, она хотела иметь какую-то сумму на случай тех трат, о которых не полагалось знать ее отцу, — вмешался в разговор Али.