— А что дядя?
— Он не в курсе, — многозначительно произнесла Мариша.
— О, — понимающе закивала головой Инна. — Тогда едем. Одну минутку, мне тут нужно кое-что…
И, не договорив, устремилась в соседнюю комнату.
Вернулась она буквально через несколько секунд.
— Я готова. Поехали!
Маришина тетка Серафима Ильинична встала засветло. Муж еще посапывал на диване, а тетку подняло какое-то тревожное чувство. Обычно все бывало наоборот. Серафима Ильинична вставала ближе к полудню, когда муж уже вовсю трудился в своей фирме.
Серафима Ильинична поежилась от противного холодка, который зародился у нее под ложечкой и быстро распространился по всему телу. Но женщина не поняла, в чем дело. Она лишь поплотней закуталась в халат и полезла закрывать форточку. Попутно она выглянула на улицу, чтобы посмотреть, как там с погодой. Погода Серафиму Ильиничну тоже как-то насторожила. Было ясно. И начинался очень красивый, но какой-то тревожащий душу рассвет.
Пока Серафима Ильинична, выглядывая в форточку, размышляла о том, почему ей сегодня так не по себе, возле дома, скрипнув резиной на шинах, остановилась знакомая машина.
— Ой! — воскликнула Серафима Ильинична, чуть не рухнув с табуретки. — Мариша приехала!
Она поспешила к дверям и распахнула их прямо перед носом племянницы, не дожидаясь, пока та позвонит.
— Что случилось? — вытаращив глаза, спросила у нее Серафима Ильинична. — С матерью что-то случилось?
— Нет, — удивленно покачала головой Мариша. — С чего ты взяла?
— Но ты ведь тут, — сказала Серафима Ильинична и пояснила:
— В семь утра.
— У меня к тебе дело. Важное дело.
С этими словами Мариша перешагнула через порог в дом тетки и представила Инну:
— Моя подруга Инна. Моя тетка. Та самая.
Инна внимательно осмотрела Серафиму Ильиничну и решила, что та еще вполне ничего. Можно смело рассчитывать, что старая любовь в сердце высокопоставленного индуса вспыхнет вновь. И действительно, Серафима Ильинична в свои пятьдесят выглядела от силы на тридцать с небольшим хвостиком. Сказывалось отсутствие детей и присутствие вечно обожающего, а главное, богатого мужа.
Маришиной тетке взгляд юной нахалки совсем не понравился. Она почему-то почувствовала себя выставленной на торгах вещью. И поплотней закуталась в халат.
— Чаю? — предложила она.
— Лучше кофе, — ответила Мариша. — Мы всю ночь не спали. Так что сейчас в сон клонит.
Серафима Ильинична прошла в кухню, быстро поставила чайник на плиту и достала банку с кофе. При этом она не переставала ломать голову, что так неотложно понадобилось от нее племяннице, что она приперлась в семь утра, хотя обычно вставала не раньше одиннадцати.
— Сливки, сахар? — автоматически спросила она, думая о другом.
— Тетя, сядь и послушай, — заговорила Мариша, не ответив на вопрос, так как тоже думала о другом. — Ты помнишь, в прошлом году я помогла вызволить дядю из лап преступников, которые шантажировали тебя и угрожали убить его?
— Помню, — кивнула тетка. — Такое не забывается.
И что?
— Теперь мне нужна от тебя помощь, — сказала Мариша. — Помнишь, когда дядя вернулся домой, ты сама сказала, что ужасно мне благодарна и сделаешь для меня любую вещь.
— Сказала? — немного удивилась Серафима Ильинична, чувствуя, как сердце начинает неприятно и гулко колотиться о ребра.
— Сказала. И теперь я пришла потребовать эту вещь, — докончила Мариша.
Сердце бедной тетки принялось выделывать совсем уж акробатические штуки. А ведь кофе еще не пили.
— И что это за вещь? — пересохшими губами спросила Серафима Ильинична.
— Ты должна позвонить или как-то иначе связаться со своим любовником, — сказала Мариша. — С тем самым, который из Индии. Ты его помнишь?
Серафима Ильинична почувствовала, как ее сердце в последний раз стукнуло, а затем остановилось.
— И должна добиться от него любым путем, чтобы он выбил нам в их индийском консульстве оформление визы дня за два, а лучше за сутки, — продолжила Мариша. — И ты, тетя, должна это для меня сделать, даже если тебе придется возобновить интимные отношения с ним и даже если тебе этого совсем не хочется.
— Как? — окончательно похолодев, спросила тетка, надеясь, что ослышалась.
Но напрасно. Мариша разбила ее надежды, старательно и внятно повторив уже сказанное.
— Этого не будет! — решительно отказалась Серафима Ильинична. — Ты забываешь, что я замужняя дама. У меня есть муж.
— Только благодаря мне, — напомнила ей Мариша. — А иначе быть бы тебе вдовой без копейки в кармане. Ты что, не помнишь, что дядя скрывал от тебя все свои счета в банках?
— Нет, я помню, — заверила ее тетя. — Но звонить Редди не буду.
— Что за упрямство! — вскипела Мариша. — Ты обещала.
Но Серафима Ильинична лишь трясла головой.
— Совести у тебя нет, — заявила Мариша после получаса бесплодных уговоров. — Пошли отсюда, Инна.
— Погоди, — остановила ее Инна, до того молча слушавшая препирательства племянницы и тетки. — Серафима Ильинична, а ваш муж сейчас дома?
— Конечно, — с достоинством ответила та. — Даже восьми утра нет. Где же ему быть в такое время?
— Не могли бы вы его в таком случае пригласить к нам на кухню? — вежливо спросила Инна.
— Зачем? — мигом насторожилась Серафима Ильинична.
— Я могла бы сходить к нему и сама, — продолжала Инна, — но боюсь, вам придется не по вкусу, что какая-то посторонняя женщина вытаскивает вашего мужа из постели.
— Да зачем вам его видеть? — всплеснула руками Серафима Ильинична.
— Хочу показать ему кое-какие письма, — как ни в чем не бывало ответила Инна, извлекая из кармана несколько конвертов, но не давая их в руки Серафиме Ильиничне. — Думаю, они его заинтересуют. У вас, дорогая тетечка моей любимой подруги, отличный вкус, а у вашего любовника отличный слог. Ваш муж получит истинное удовольствие, читая его страстные заверения в любви. Но боюсь, в конце его будет поджидать горькое разочарование, когда он поймет, что письма адресованы отнюдь не постороннему человеку, а его дорогой жене.
— О господи! — прошептала Серафима Ильинична. — Как это низко!
— Низко не держать своего слова и изменять мужу, — сказала Инна. — И учтите, мне совсем не хочется портить вашу прекрасную супружескую жизнь. Но вы сами меня вынуждаете. Не могу же я оставить безнаказанным ваше нахальство, когда вы отказываете нам с Маришей в ничтожной просьбе.