Жеан прошел дозорным путем, стараясь держаться подальше от зубцов на случай, если кому-нибудь взбредет в голову скинуть его с крепостной стены.
Луна была на исходе. Он вдруг подумал, что если Орнана де Ги похоронили, то замок уже ничей. Завтра Ода вернется домой, Дориус уедет в свой монастырь, на этом все и закончится. В итоге Робер де Сен-Реми, если только он всему виной, хорошо провернул это дельце. Теперь он может выступать в роли утешителя девушки, сколько угодно держать ее ручку и влюбленно закатывать глаза.
Из раздумий Жеана вывел страшный крик, от которого он вздрогнул, едва не уронив меч. Потрясая мечом, он бросился к лестнице башни. Кричала Ода де Шантрель. Жеан вбежал в ее комнату, дверь в которую была приоткрыта. Молодая девушка лежала на полу, прижимаясь к стене. Она так испугалась, что вскочила с кровати совершенно обнаженная, пытаясь найти укрытие в другом конце комнаты. Глаза Оды расширились от ужаса, зубы стучали. Своей тоненькой фигуркой с маленькой грудью она ничуть не отличалась от девочки. К тому же, по тогдашнему обычаю всех благородных дам, ее лобок был обрит, и эта деталь довершала сходство.
Концом меча Жеан быстро обшарил всю драпировку, чтобы убедиться, что за ней никто не прячется. Девушка смотрела на него невидящим взглядом, в глазах вспыхивали искорки безумия. На пороге появилась Ирана. Она успела наспех надеть рубашку, неплотно прикрывающую грудь, в руке держала короткий острый кинжал. Заметив Оду, лежавшую на полу, Ирана хотела накинуть на нее мех, но девушка резко оттолкнула ее.
— Не трогайте меня! — громко крикнула она. — Не дотрагивайтесь…
— Вы простудитесь, — убеждала ее Ирана. — Камин холодный…
— Какая разница? — рыдала Ода, закрыв лицо руками. — Теперь это не имеет значения. Все кончено.
— Вы видели зверя? — спросил Жеан.
— Да, — выдохнула девушка. — Он пришел, как и прошлой ночью, сказать, что я скоро умру.
— Как он выглядел?
— Зверь стоял в дверях… Он показался мне огромным, поросшим шерстью и безобразным… таких иногда можно увидеть на ярмарках. Вместо головы у него был голый череп с черными дырами на месте глаз… Да, череп скелета… И длинные когти на лапах.
— Он пытался напасть на вас?
— Нет… Он меня никогда не трогает, наверное, боится. Он только говорит, что со мной случится…
Она разрыдалась. Ирана опять попыталась прикрыть ее, но Ода зарычала, как тигрица, не давая приблизиться.
— Я сказала: не прикасайтесь ко мне! — взвизгнула она. — Так будет лучше для вас. Поберегитесь.
Ужасное сомнение кольнуло Жеана. Он стал на колени подле девушки.
— Почему вы считаете, что зверь боится вас? Должно быть наоборот.
— Нет, вы ничего не понимаете, — простонала Ода. — Я более опасна, чем он. Намного опаснее.
Ирана побледнела. Она все поняла.
— Вы… — вопросительно пробормотала она.
— Я вышла замуж за барона, — бесцветным голосом произнесла Ода. — Он очень желал меня, не мог ждать… Мы поженились тайно три дня назад. Дориус обвенчал нас, уверяя, что все это пустяки, а публичная церемония — всего лишь представление для простолюдинов, можно устроить тайную свадьбу, и в этом не будет никакого греха.
— Вы вышли замуж за Орнана де Ги… — подавленно промолвила Ирана.
— Да, это произошло в маленькой часовне. Орнан выглядел таким влюбленным… У меня не хватило решимости отказать ему.
— А брачная ночь была безупречной? — обеспокоенно спросил Жеан.
— Да, — ответила Ода, опуская глаза. — Ну как я могла ему отказать? Он так долго желал меня.
— Это случилось до или после того, как мы предупредили вас о наших подозрениях по поводу болезни барона? — спросила Ирана.
— После… — призналась Ода, подняв на трубадуршу глаза, полные слез. — О… надо было послушаться, но я вам не поверила. Мне все это показалось отчаянной попыткой Робера разлучить меня с Орнаном… Какая я глупая… Я уповала на всесилие святых мощей. Меня воспитали истой христианкой, приучили склонять голову перед чудом… Орнан постоянно твердил мне, что излечился, и, положив руку на раку святого Иома, он почувствовал, как болезнь выходит из него, а душу заливает яркий свет. Я нисколько не сомневалась в его словах… Он был мой хозяин… мой господин. И он был так велик, так силен…
— Орнан переспал с вами? — лихорадочно спросила Ирана. — Он по-настоящему сделал вас женой?
— Да… — заплакала Ода. — Хотите, я покажу свою простыню с пятнами крови, докажу вам?
— Успокойтесь, — мягко сказала трубадурша. — Я просто хотела убедиться, девушки часто не разбираются в таких вещах.
— О! — горько ухмыльнулась Ода. — Можете не сомневаться. Я три раза была его женой, на этом самом ложе. И не вижу в этом греха, поскольку церковь освятила наш союз. Это не был грех разврата… Я была женой, отдающейся своему мужу.
— К чему такая поспешность?
— Он больше не мог… Сказал, что семя душит его, уже больше года он не прикасался к женщине, даже к проститутке. Орнан запретил себе все плотские наслаждения, как только узнал о своей болезни…
— Кто рассказал вам правду о мощах? — спросил Жеан. — Дориус?
— Нет, — простонала Ода. — Зверь… да, зверь. Он вошел в комнату и сообщил, что меня ждет… Тело будет гнить… Зловоние… Он сказал мне, что я буду гнить заживо, что я должна удалиться в лепрозорий и жить там среди таких же полутрупов. Он показал мне свое ужасное костлявое лицо и сказал, что мое скоро станет таким же. Кожа слезет со щек, а нос и губы отвалятся…
Большего она сказать не смогла и повалилась на пол, корчась в нервных судорогах.
Ирана инстинктивно бросилась к ней, но, не дотронувшись до нее, отшатнулась. Жеан положил руку на плечо трубадурши и заставил отойти назад.
— Она заразная, — шепнул он. — Не трогай ее, иначе к тебе перейдет ее болезнь. Все, что есть в этой комнате, должно быть очищено огнем.
Ирана вырвалась и быстро накинула мех на голое тело молодой баронессы де Ги.
«Так вот почему она не вернулась к родителям, — подумал Жеан. — Ее дом здесь, в Кандареке. По закону замок принадлежит ей до тех пор, пока король не выберет ей нового мужа. Так всегда поступают со вдовами, имеющими личное владение».
Ода пришла в себя и запахнула мех на своей груди.
— Мне страшно, — пожаловалась она. — Я не знаю, что мне делать. Я не хочу уйти к прокаженным, но боюсь заразить тех, кто окружает меня… Я слишком молода, не хочу умирать, превращаться в пугало. Неужели не существует никакого лекарства?
— Пока рано говорить о заражении, — задумчиво проговорила трубадурша. — Я не специалист по такой болезни, но слышала, что может пройти немало времени, прежде чем она проявится. Вам нужно посоветоваться с врачом…