– Пижон! Тоже мне нашелся! Если бы не Хряк, я бы быстро выпотрошил тебя на месте! – злобно приговаривал он.
– Еще я до него доберусь! – вторил ему раненый.
Хряк швырнул трясущуюся Оксану на землю и приказал:
– Толя, вяжи их всех, начиная с мужиков.
– Как вы можете? Отпустите женщин, – начал Виктор, но получил прикладом в лицо.
– Заткнись, а то первым в расход пойдешь вместе со своим бесстрашным туристом.
Вскоре приказание главаря было выполнено, и под дулом оружия их повели по тропинке к сараю, куда Хряк и запланировал их разместить. На берегу остались только Андрей, связанный по рукам и ногам, без сознания, и Гоша, раненный в бедро. Бандиты запихнули связанных людей в сарай и вернулись на берег. Раздался дикий рев, то вытащили нож из ноги Гоши.
– Черт!! Как он мне его всадил до самой кости! Откуда в этом тощем придурке столько силы?! Черт!!
– Молчи, сейчас перевяжем, – успокоил его Хряк, принеся с баркаса аптечку, – здесь есть йод, бинт… отлично, есть обезболивающие таблетки. Сейчас выпьешь сразу три… Интересно, здесь есть антибиотики?
Гошу перевязали и помогли ему встать на ноги.
– Сам дохромаю, – угрюмо сказал он, отказываясь от помощи своих подельников.
Андрея грубо схватили за ворот и волоком потащили к сараю, он так и не пришел в себя.
Яна, прижавшаяся к старику, уже полностью освободила его от пут, слышала, как мимо избы провели людей. Женщины плакали, бандиты матерились.
«Наверное, повели в тот сарай, о котором шла речь», – подумала она, уже начиная замерзать в холодной воде, скопившейся в подвале.
– Давай старикашку туда же! – послышалась команда Хряка.
Яна испуганно переглянулась со стариком. Он был уже освобожден от веревок.
– Дай! – выхватил он из ее холодных рук садовые ножницы. – Прячься!
Она метнулась в дальний от него угол и залезла за старые, отсыревшие ящики с торчащими из них ржавыми гвоздями. Почти одновременно открылся люк, впуская в темный подвал дневной свет. Тяжелые шаги по скрипучей лестнице, шаги в воде и грозный окрик:
– Ах ты, старый хрыч, как же это ты развязался?!
Яна боялась, что бандит услышит стук ее сердца, и боялась дышать, чтобы от ее дыхания не шли волны мелкой рябью из ее укрытия. Она находилась в нескольких шагах от преступника.
– Я смог взять этот садовый инструмент и обрезал веревки, они больно стягивали мне кожу, – быстро проговорил лесник.
– Ах ты, проныра! – взревел бандит, и Яна вздрогнула, услышав резкий удар, стон и звук падающего тела. Она зажала себе рот, чтобы не закричать, слезы от страха и обиды за старика хлынули из ее глаз.
– А ну, вставай! Пошел вперед! – закричал на старика бандит.
Тот подчинился, стиснув зубы, и, подталкиваемый сзади преступником, поплелся к лестнице. Яна слышала скрип ступенек и звук закрывающегося люка.
– Задвинь задвижку, чтобы крысы не лезли, больше нам подвал не понадобится, – донеслось сверху.
Неприятный металлический лязг оповестил, что приказание исполнено. Яна оказалась одна в темном, затопленном подвале, закрытая с крысами.
Оптимизма такое положение не вызывало. Бандиты принесли в дом еду, отобранную у своих жертв, и устроили пьянку. Она слышала стук стаканов, громкий смех, похабные шутки. Причем чем дальше, тем невнятнее звучали их голоса. Яна не чувствовала голода. Она, поняв, что мужчины уже напились, осторожно выползла из своего укрытия и на дрожащих ногах пошла по лестнице. Она очень боялась, что ее могут обнаружить.
– Сейчас бы баб… – мечтательно протянул один из бандитов.
– Может, приведем заложниц?
– Нет… там смотреть не на что. Хряк, рацию мы повредили, баркас сегодня отгоним, на хрена нам заложники?
– Ладно, уговорили… Сейчас поедим, а ночью разведем небольшой костер, ха-ха-ха.
Бандиты громко рассмеялись, Яна похолодела. Она уперлась в крышку люка и попыталась ее приподнять, ей это не удалось. Она приложила все силы, люк не двигался, Яна действительно оказалась запертой.
«Что делать? Что делать?» – волновал ее сейчас единственный и такой важный вопрос. Чего-чего, а дожидаться, пока люди сгорят живьем в сарае, она не желала. Не радовала ее и перспектива остаться одной в подвале с крысами и умереть от голода, а потом самой быть съеденной крысами.
«А ведь они сейчас напьются и пойдут осуществлять свое намерение…» – мелькнула у нее мысль. Яну залихорадило, она стала ходить по подвалу, ощупывая стены, но, кроме маленького окна, другого выхода не было. Она остановилась перед окошком и осмотрела его. Яна поняла, что, даже если она выбьет стекло, пролезть через него она не сможет.
«Вот если выбить его вместе с рамой…» – подумала она, понимая, что осуществить это будет непросто. Нужны какие-нибудь инструменты, и она начала методично осматривать сваленные здесь коробки и ящики, время подстегивало ее. Кроме битой посуды, всякой рухляди и ненужного хлама, она ничего не видела.
«Может быть, бандит не забрал мои садовые ножницы? Он вырвал их из рук старика, и если не взял с собой, то бросил».
Яна переместилась на то место, где лежал связанный лесник, опустилась на колени и принялась шарить рукой в темной, холодной воде, рискуя напороться на острый предмет. После долгих, тщательных поисков она все-таки наткнулась на тот предмет, который искала, и схватила его дрожащими руками. Потом она подошла к окну и стала выковыривать деревянную раму, стараясь не шуметь. Стены были трухлявыми, и Яне удалось быстро найти границу между рамой и стеной, но раму держало несколько ржавых гвоздей. Обламывая последние ногти и сдирая кожу в кровь, она пыталась их зацепить и приподнять за шляпки. Гвозди не поддавались, но и Яна не сдавалась, на карту была поставлена жизнь людей. Ножницы соскакивали с плоских, искореженных шляпок гвоздей и больно били по рукам. Наконец ей удалось расшатать гвозди и поочередно вытащить один за другим. Когда был вытащен последний гвоздь, она возликовала:
– Есть!!
Осталось дело за малым, вынуть раму со стеклом, но и это тоже оказалось не просто. Ее следовало выбивать ногами, а это создало бы ненужный шум, но другого выхода она не видела. Яна прислушалась, голоса мужчин были абсолютно пьяные, слова звучали невнятно. Она подняла ногу и стала бить по раме во время их смеха или разговора. После каждого стука она замирала и покрывалась липким потом в ожидании распахнутого люка и появления в нем зверской физиономии. Ничего подобного не случилось, и Яна продолжала выбивать раму, поднимая облако пыли. Наконец рама покривилась и с последним ударом вывалилась наружу, сопровождаемая звоном разбитого стекла. В подвал ворвался свежий воздух, Яна припала к окошку, всматриваясь в окрестности, уже окутанные сумерками. Небо закрыли темные тучи. Порывистый ветер трепал листья и ветки деревьев, прижимал высокую траву к земле. Погода испортилась, казалось, вот-вот пойдет проливной дождь. Яна вздохнула полной грудью, высунула голову в окошко. Не увидев никого, она просунула плечи в проем стены, сдирая ткань на комбинезоне и кожу на плечах. Яна поняла, что если прошли плечи, ее самое широкое место, то остальное тоже пройдет. На какое-то мгновение она застряла в проеме и, похолодев от страха, начала извиваться как уж. С дикой болью просунув одну руку, она вцепилась во влажную траву и вылезла из подвала, обрезавшись о битые стекла. Ее комбинезон представлял собой жалкое зрелище, а из него торчали поцарапанные руки и ноги. Яна прижалась спиной к дому и прислушалась. Кроме шелеста листвы и крика птиц, которые чувствовали приближение дождя, Яна ничего не услышала. Прямо перед ней в небольшой низине был расположен сарай без окон. Втянув голову в плечи и внутренне перекрестившись, она побежала к нему. Можно подумать, если она пригнула голову, то ее высокую фигуру будет меньше видно. Со стороны ее телодвижения выглядели смешными. Яна припала ухом к сараю, там царила тишина, изредка нарушаемая всхлипываниями, вздохами и стонами.