Генри стоял в своем кабинете рядом с Майком и слушал телефонный разговор, который брат вел с адвокатом. За словами «Да вы шутите, наверное!» последовали «Это несерьезно!» и «Просто поверить не могу!». Майк расхаживал по всему кабинету и время от времени повторял то одну, то другую из этих фраз. Наконец он остановился и начал отвечать невидимому собеседнику какими-то невнятными междометиями. Затем положил трубку.
Помолчал, глядя на телефон. Облизнул губы.
— Ну, что он сказал? — не выдержал Генри.
Ему показалось, что его вопрос сначала был переведен с английского на какой-то другой язык и только после этого трансформировался в ответ:
— Он сказал, что только что разговаривал с адвокатом Ричарда Франклина.
— И?..
Майк снова ответил не сразу, устремив взгляд мимо брата, куда-то на дверь.
– Они собираются добиться ордера на мое содержание под домашним арестом до тех пор, пока не будут уточнены некоторые детали. Я, мол, представляю опасность для общества.
— Ты?!
— Он также говорит, что Франклин собирается выдвинуть против меня иск.
— Ты шутишь!
— Я то же самое сказал. Но, по словам адвоката Ричарда, у его подзащитного до сих пор тошнота и сильное головокружение. В субботу вечером он смог благополучно добраться до дома, однако в воскресенье утром почувствовал себя плохо: ухудшилось зрение, и сильно кружилась голова. Поэтому он вызвал такси, и его отвезли в больницу. Адвокат уверяет, что у него сотрясение мозга.
Генри немного покачался на каблуках.
— Ты ему сказал, что Ричард лжет? Ты, конечно, парень крепкий, но вряд ли отмолотил его так, чтобы вызвать сотрясение мозга.
Майк пожал плечами, все еще думая о телефонном разговоре с адвокатом. Как же он все-таки не сдержался в тот вечер? Два дня назад он хотел одного — чтобы Ричард оставил Джулию в покое. Три дня назад он вообще не думал о Ричарде. А теперь его намерены объявить преступником из-за того, что он сделал то, чего не сделать не мог.
Да уж, Пит Ганди никогда не попадет в список тех, кого он пригласит к себе домой на Рождество. Если бы полицейский выслушал его, если бы попытался понять доводы Майка, никаких разговоров о возможном суде не возникло бы.
— Мне нужно поговорить с Джулией, — заявил Майк и вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.
Джулии было достаточно одного взгляда, чтобы понять: он чрезвычайно расстроен. Таким подавленным она его еще не видела.
— Просто нелепость, — повторял Майк. — Какой толк от полиции, если она не способна ничего сделать? Дело ведь, черт побери, не во мне, а в нем.
— Я знаю, — спокойно произнесла Джулия.
— Неужели они не понимают, что мне незачем сочинять небылицы? Неужели не понимают, что, если бы этот парень не нарывался, я его и пальцем не тронул бы? Какого черта тогда соблюдать закон, если его блюстители не верят ни одному твоему слову? Получается, что я вынужден сам себя защищать. Меня выпустили под залог. Мне нужно нанимать адвоката. Этот парень творит что хочет, а нести наказание должен я. Да разве это справедливо?
Джулия ответила не сразу, но, похоже, Майк и не ожидал от нее немедленного ответа. Взяв его за руку, она сказала:
— Ты прав. Все обернулось настоящим абсурдом. Мне очень жаль, Майк.
— Мне тоже, — сказал он, отводя глаза.
— Почему ты так расстроился?
— Потому что в полиции меня даже слушать отказались. Не верят и тебе, считают, что ты меня покрываешь. А что будет, если, не дай Бог, все-таки что-то случится? Снова нам с тобой не поверят?
Джулия размышляла на эту тему все сегодняшнее утро. События развивались так, как Ричард и хотел. Теперь у нее не оставалось никаких сомнений: все действительно произошло в соответствии с его тщательно разработанным планом.
— Жуть, как несправедливо, — произнес Майк.
— Адвокат что-нибудь еще сказал?
— Обычную ерунду. — Майк пожал плечами. — Сказал, что нет оснований для беспокойства.
— Ему легко такое говорить.
Майк выпустил ее руку и глубоко вздохнул.
— Это точно.
Джулия пытливо посмотрела на него:
— Придешь ко мне вечером?
— Если ты хочешь, то приду. Если, конечно, ты не сердишься на меня.
— Я на тебя не сержусь. Рассержусь, если не придешь. Я не хочу оставаться одна сегодня вечером.
Офис Стивена Сайдса располагался рядом со зданием городского суда. Когда Майк вошел в дом, его провели в комнату, в центре которой стоял огромный прямоугольный стол. Многочисленные стеллажи были уставлены книгами по юриспруденции. Майк опустился на стул и посмотрел на адвоката.
Стивену Сайдсу было около пятидесяти. Круглое лицо и черные волосы, слегка посеребренные седыми нитями на висках. Дорогой, элегантно скроенный итальянский шелковый костюм, выглядевший, впрочем, довольно неряшливо, будто его гладили в последний раз очень давно. Лицо и нос адвоката испещряла сеть тоненьких красноватых прожилок, свидетельствующих о его пристрастии к крепким коктейлям. И тем не менее в его облике сквозила внушавшая уважение степенная уверенность.
Сначала он позволил Майку выговориться, а затем задал несколько наводящих вопросов. Выслушав его до конца, Стивен Сайдс положил карандаш на блокнот и придвинулся ближе к клиенту.
— Как я уже сообщил вам по телефону, состоявшаяся в субботу ссора между вами и Ричардом Франклином меня не особенно беспокоит. С одной стороны, я не думаю, что окружной прокурор будет настаивать на обвинении. — Адвокат начал одну за другой перечислять эти причины: — Ваша безупречная репутация в городе и отсутствие судимостей заставляют меня поверить в то, что вряд ли удастся подобрать присяжных, способных вас осудить. А если я расскажу прокурору о том, чем была вызвана ваша вспышка ярости, то обвинение в ваш адрес приобретет довольно сомнительный характер.
— А как же тогда гражданское дело?
— Тут ситуация другая, такие дела быстро не решаются, если решаются вообще. Если окружной прокурор не станет выдвигать против вас обвинение, Франклина это не устроит. Если прокурор выдвинет обвинение, но проиграет, в этом тоже не будет ничего хорошего. По всей вероятности, дело до суда не дойдет. Потому что на вашей стороне тот факт, что Джулия оказалась в беде и вы пришли ей на помощь. В любом случае такой мотив большинство людей примут как вполне достоверный. Ну а требование домашнего ареста — мера чисто формальная, показушная, пользы от нее ноль. Уверен, вы сможете отклонить все обвинения со стороны Ричарда Франклина.
— Все не совсем так. Я вообще не хочу иметь никакого дела с этим парнем.
— Отлично. Но позвольте мне хорошенько обработать обвинителя. И еще, пожалуйста, не отвечайте ничего полицейским, адресуйте их ко мне, и я все с ними улажу.