– Силы небесные! Вы хотите сказать, что он может предъявить на них приоритетные права? Но они же проживают на нашей земле, не на его. Они составляют собственность землевладельца. У него нет на них прав, мало ли с кем он знаком…
– Землевладелец здесь – Мария.
– Однако, дорогая моя леди, я не понимаю, что вы предлагаете… Нельзя же держать их здесь вечно… Трудности с кормлением…
– А зачем нам их кормить?
– Вы говорите невозможные вещи! Не можем же мы… Это было бы… грешно. Люди, склонные во всем видеть дурное, могли бы счесть это равносильным убийству. И потом, даже если мы заморим их голодом, мы все равно попадем тем самым в опасное положение. Нет, немыслимо.
– Мы ведь сказали Стряпухе, что Мария уехала к тетке, а где в настоящее время пребывает Профессор, вообще никому неизвестно.
– Но подземелье до сих пор посещают любители древности!
– Мы в состоянии отменить эти посещения на месяц-другой.
– Мисс Браун, мы не можем, нет, мы не должны даже помышлять о подобном. Мы же христиане. Мы не вправе думать только о себе. Кроме того, если мы оставим этих двоих взаперти, как же выйдут наружу все остальные – маленькие?
– Сэр Исаак Ньютон просверлил в двери дырку, чтобы его кошечки могли ходить взад-вперед.
– Остроумно. М-м-м-м-м. Вы предлагаете проделать дырку и поставить с нашей стороны крысоловку, чтобы их переловить? Да. А Профессор с Марией тем временем будут сидеть внутри…
– Доносчик и его доказательство.
– Это вы предложили воспользоваться кандалами.
– Нет. Это вы предложили.
– Я или вы, но если на нас натравят Общество предотвращения, мы оба сядем в тюрьму.
– Именно.
– Мисс Браун, нам должно противиться искушению. Ваше предложение слишком опасно. Об убийстве не может идти и речи. Конечно, о преднамеренном убийстве в данном случае говорить не приходится, поскольку мы же не обязаны кормить Профессора до скончания его дней, но мы должны думать о том, как это могут истолковать другие люди. Нет, мисс Браун, нам следует подойти к ситуации с большей осмотрительностью. Мы можем, как вы предложили, просверлить дырку, переловить человечков, через то же отверстие снабдить пленников водой и пищей и продать наш улов. Как только мы обменяем чеки – то есть, я хотел сказать, чек, – на наличные, мы отправимся во Флориду или в какой-нибудь роскошный отель на Азорских островах, отправимся самолетом. А уж попав туда, мы можем спокойно телеграфировать Стряпухе, чтобы она их выпустила. Что же касается убийства, – на убийство я не согласен! Удивляюсь, как вам пришло в голову даже упомянуть о чем-то подобном!
Мисс Браун задумалась, уминая толстым пальцем сало, стекающее со свечи. Наконец, она произнесла:
– Вам придется принести из дома долото и коловорот. И крысоловку, конечно. Или птичью клетку.
Она как-то сразу перестала называть его «мистером Хейтером» и обращалась с ним теперь как с равным, если не подчиненным.
Между тем в погребах Профессор пытался справиться с дверью, орудуя топором короля Карла. Дверь оказалась той же конструкции, что и прежняя, так что топор ее не брал. Петли находились по другую от них сторону. Они попали в ловушку.
Профессор вернулся в тюремное подземелье, где сидела, оглядываясь, Мария. Умственное напряжение, которого потребовали от него сначала дверные петли, а после ссадины Марии, изнурило Профессора, и он начинал понемногу впадать в сварливое состояние. Ему хотелось домой – почитать книжку.
– Ну вот, мы и попались.
Мария весело произнесла:
– Должна сказать, это приятнее, чем сидеть тут одной.
– Тебе, может, и приятнее, а мне нет. Я люблю одиночество. И надо нам было поднимать такой шум! Скакали тут с топорами. А у меня дома копченая селедка осталась, на ужин.
– Придется ей подождать.
Профессор взмахнул фонариком, обводя взглядом стены.
– Должен же существовать какой-то выход. Где здесь задняя дверь? Где окна? До чего все-таки неудобный дом!
– Вон там, за дыбой, есть маленькое окошко.
– Значит нужно просто разбить его и вылезти наружу.
– В нем всего дюймов шесть в ширину да еще решетка.
– А решетка зачем?
– Наверное, затем, чтобы не дать нам вылезти наружу.
– Какие-то разгильдяи все это строили! Могли бы, кажется, сообразить, что окно нам понадобится. Все только о себе и думают. А спать я где буду?
– Ваша Честь и Мисс, – произнес Школьный Учитель, – Размеры сего Окна, если мне дозволено будет сделать подобное Наблюдение, не смогут составить Препоны моим Соплеменникам, при Условии, что Стекло будет выбито. Получив же Свободу, мы сумеем сыскать Дорогу к противуположной Стороне подвальной Двери и отомкнуть Засовы.
– О, Господи! Ну конечно!
– Даже если вам не удастся открыть дверь, – сказала Мария, – вы сможете принести нам какой-нибудь еды. Я за эти два дня немного проголодалась. Мисс Браун с викарием сюда не полезут, они знают, что у нас топор, так что они, скорее всего, решат морить нас голодом и уморят, если вы нам чего-нибудь не принесете.
– Пусть только сунутся, – сказал Профессор.
Он отдал Марии фонарик и двинул по стеклу упомянутым топором, словно перед ним было не стекло, а викарий.
Затем пришлось одного за другим поднять лиллипутов на каменный подоконник. Они уходили, посуровевшие и молчаливые, не оглядываясь назад, и узники поняли, что лиллипуты понимают серьезность положения и полны решимости сделать все, что в их силах.
Окно подземелья выходило в угольную яму, расположенную между Котельной и Оружейной. Выкарабкавшись из нее, лиллипуты очутились под открытым небом, с висящим в нем обрезанным ногтем месяца, почти таким же маленьким, как они сами.
Небольшой отряд ушел за провизией для узников, еще несколько отрядов отправились собирать основные лиллипутские силы, попрежнему рассеянные по дворцу. Оставшиеся направились к запертой на несколько засовов двери. Они прихватили доставленные кораблем лестницы, веревки и железные костыли, какими пользуются верхолазы. Для них путешествие по дворцу было тем же, чем является для нас поход в горы, – потому они и взяли с собой снаряжение.
Мальплаке и впрямь представлялся островному народу настоящей горой. Вернее, горным хребтом. Чтобы представить себе ожидавшие их трудности, достаточно задуматься о том, как бы мы чувствовали себя в доме высотою с Селборнские утесы и имеющем больше шести миль в длину. Каждая из бесчисленных ступеней террасы вставала перед ними в человеческий рост. Если им встречалась закрытая дверь, повернуть ручку они не могли. Мраморный пол под колоннадами расстилался чередою аэродромов. Даже колонны поменьше вздымались над ними на двести футов, большие же, те, что подпирали фриз, были еще в полтора раза выше. Чаши фонтанов им представлялись озерами. Изваяния – колоссами. Внутри головы короля Георга могли свободно отобедать восемь человек.