– Не поняла… это почему это «навсегда покинул»? Ты чего, домой больше вообще возвращаться не думаешь? Мы вообще-то куда едем? На вечное поселение?
– О-о-о-й… эти уж мне женщины… – простонал Ефимов. – Я ей, так сказать, в любви признаюсь, а она все на жилплощадь сворачивает!
– Ну какая любовь? Ты ж меня знаешь-то…
– Такая любовь! С первого взгляда. Я знаю – такая тоже есть. Вот увидел один раз, и все! И погиб!
– Вадик, ты пока не погибай, ты еще нашу Наталью увидеть должен, вот там… в общем, ты с твоей тонкой натурой точно не выживешь.
– Если еще раз хоть слово произнесешь про Наталью, до города не доедешь, ясно?
Софья мотнула головой и затихла.
И все же настроение у нее заметно улучшилось. Оказывается, это здорово – знать, что тебя любят! Даже если сам ты никаких чувств не испытываешь.
К нужному адресу они подкатили, весьма измотанные дорогой, но очень решительно настроенные.
– Я сам пойду, ты здесь сиди, – распорядился Ефимов.
Только в этот раз Софья его не послушала.
– Командовать знаешь где будешь? У Натальи! Я тебе пока еще не жена, ясно? – бросила она, выбираясь из салона. – Вадим… ну ты чего? Обиделся, что ли?
Вадим понял, что теперь ее точно не остановить, поэтому и обижаться даже не думал, он зачем-то полез в багажник, достал большой пакет и выудил из него литровую бутылку дорогой водки.
– Ого! – округлились глаза у Софьи. – Сейчас нам точно самое время упиться!
– Не вам, уважаемая, не вам… – погрозил ей пальцем Ефимов. – Это нам… мужикам… путь к сердцу мужчины, он, конечно, через желудок пролегает, но мужик должен топать по этому пути к сердцу мужика только с бутылкой.
Было одиннадцать вечера, и, может быть, поэтому двери им открывать не спешили. Но просто так уезжать Вадим с Софьей тоже не собирались, и в конце концов за дверью раздались отборные маты, замки застрекотали и на пороге появился взлохмаченный, злющий индивид.
– Здрасте… – совершенно обворожительно улыбнулась ему Софья. – Вы не подскажете, где нам найти Сычова Михаила Игоревича… пятьдесят девятого года рождения…
– Ну я это, и чего? – хмуро уставился на непрошеных гостей хозяин.
Вадим вышел вперед, поднял «волшебную» бутылку и без вступления спросил:
– Мужик, пить будешь?
Оценив серьезность намерений, мужик резво отошел в сторону и кивнул:
– Заходи.
Тимофей, погонявшись за машиной Ефимова, приехал домой злой, как медведь-шатун. Он готов был разорвать каждого, кто бы ему сейчас ни встретился… или даже пусть кто-нибудь позвонит, он тогда!..
А звонок не заставил себя ждать.
– Тимочка, любимый… – виновато курлыкала в трубку Ольга. – Я сегодня была не права. Я так… я себя ужасно казню. Но ты же понимаешь, меня вымотала болезнь Юры! И эта… беспомощность!.. Я все никак не могу привыкнуть, что со мной рядом твое надежное плечо… слишком долго мне приходилось биться в одиночку… Тима, приезжай. Я уже измучилась. Звоню тебе, звоню, а ты недоступен. Я не могу так больше. Приезжай.
С первых же слов Тимофей хотел вылить на Ольгу весь негатив, все раздражение, которое накопилось за день. Но… сдержался. И только сухо ответил:
– Сегодня не могу. Занят.
– Но Тимочка…
– Ольга. Мне сейчас надо… сделать пару звонков… по поводу денег. Все, – скрипнул он зубами, но все же добавил: – Я завтра позвоню сам.
Он бросил трубку и еще некоторое время походил по комнате, успокаивая раздражение, а потом… потом ему стало стыдно. Он вдруг понял – она ведь дико несчастна! Вот на самого Тимофея только что свалились эти проблемы, и он уже не знает, на кого бы кинуться. А Ольга уже столько времени живет в постоянном страхе, в вечном напряжении… И разве она виновата в том, что сейчас Софья развлекается где-то с Ефимовым? И… и этот гад гладит ее по голове, по волосам! А она только что сделала новую прическу! И ей так идет эта стрижка! И ведь как специально – для нового кавалера сделала! А тот и рад!.. И, наверное, еще и целуются, заразы! А Тимофей тут сидит и… и у него даже скулы сводит, когда он о Сониных губах вспоминает! А еще руки! Ноги! Да что ж такое-то?!! Еще порядочная жена называется! Что она себе позволяет?!! Прямо хоть волком вой! Куда ж ее унесло-то, эту Софью?! Нет, ну понятно, он, Тимофей, виноват, но все же… хотелось бы, очень хотелось! чтобы жена… даже не бывшая еще! Чтобы она сидела у окна, тихо лила слезы и думала о разрушенной судьбе… Да ведь так оно и было! Сидела и лила, а он – Тимофей Огрёв – парил в объятиях Ольги. Теперь – получи и распишись! И никто не виноват… кроме него самого. Это он… дебил! Кинулся за воспоминаниями! Захотелось снова туда – на сеновал… А года-то и не рассчитал. Нет, здоровье-то еще позволяет, и силы хватит не на одну Ольгу, но… отчего-то теперь одних только постельных сцен маловато. Хочется семьи, уюта, понимающих глаз, близкого и родного человека рядом… посиделок с друзьями на дачном дворе, тихой музыки в машине, и чтобы Софья будто невзначай трогала его руки на руле… и почему ей особенно нравились руки? И ему нравились ее руки, ее пальцы и ногти. Не такие, какие сейчас модно – нарастят сантиметров пятнадцать, аж с души воротит! У Сони всегда были очень красивые, ухоженные ногти, хотя… почему были, они и сейчас есть, только теперь их любит уже Ефимов!.. А Ольга… она так и не стала любимой… как оказалось. Но она же не виновата. И сейчас… Сейчас ей одиноко, и ему – Тимофею – тоже. И Ольге нужен он – Огрёв. Нужен, чтобы поддержать, а он… устроил тут дамские истерики!
Тимофей еще полежал некоторое время, потом нехотя поднялся и поплелся из дома – заводить машину. Сегодня надо было быть вместе с Ольгой.
Соня с Вадимом уже второй час сидели в гостях у Сычова, и тот им, не скупясь, описывал свое житье-бытье. Правда, он не сразу согласился вот так душу выворачивать, даже бутылка сработала не вдруг. Михаил сначала дико заинтересовался – чего это надобно таким приличным людям от него, от Сычова, в такой неприлично поздний час. И пить отказывался – ссылался на работу. Но после того, как Ефимов чуть не силой влил в него первую стопку, да еще напомнил, что завтра воскресенье, следовательно, пить можно и должно, Сычов сдался. А потом уже дело пошло: гости спрашивали – хозяин отвечал.
– Мы же специально приехали, чтобы про жену вашу узнать, – начала Софья. – Ольга Андреевна – это же жена ваша, да?
– Ольга Андреевна… – скривился Михаил Сычов. – Какая она, на хрен, жена! Так только… позорный штрих в моей биографии…
– Нет, ну этот штрих у вас даже в паспорте зарегистрирован, так ведь? – наседала Софья. – А вы с ней что, не живете?
– Да пусть с ней знаешь кто живет? Кобель дворовый, вот! – обиженно выкрикнул Сычов.
Ефимов заботливо пополнил стопочку огорченного мужа и с сочувствием произнес:
– Моя тоже… знаешь, такая стерва оказалась… Развелся. Теперь… встречаемся, но… Пьет, зараза! А твоя чего?