Странности, происходящие у соседей, жутко заинтриговали Шурика, поэтому, как только наступал вечер, он спешил якобы к Полине. В идеале хорошо было бы вообще не уходить к себе домой, но… И так уж он обнаглел, хорошо хоть люди попались интеллигентные, не прогоняли его.
Шурик вошел вовремя: обсуждалась личность Тамары. По виду Антона Шурик понял, что тот явился незадолго до него. Чтобы не услышать «извини, друг, у нас здесь секретный диалог, зайди позже», Шурик поспешил к Марианне. Она занималась с детьми лепкой из пластилина на уютной маленькой застекленной террасе.
– Детскому саду салют! – поднял он ладонь в знак приветствия, одновременно садясь таким образом, чтобы видеть через стеклянную стену Полину с Антоном и в то же время слышать их. – Что ваяем?
– Злата – принцессу, – ответила Марианна, – Степа – танк, а Настя – что получится. Я помогаю Злате. Бери, Шурик, пластилин и слепи нам…
– Я умею лепить только колодец, – придвинув стул к столу, сказал он. – Бревенчатый.
Марианна рассмеялась, разрешив:
– Лепи колодец.
Раскатывая в ладонях пластилин, Шурик поглядывал на спорщиков в гостиной. К сожалению, на террасу доносился лишь неясный бубнеж, изредка отдельные слова, но по ним нельзя было понять, о чем шла речь. Шурик наклонился к Марианне, полюбопытствовал:
– Что это они так активно спорят?
– Все тебе надо знать, – лукаво усмехнулась она. – Полина вчера к Тамаре ходила, просила отложить бракосочетание.
– Не вышло? – догадался он.
– Хуже, – вздохнула Марианна. – Тамара так ее отбрила, что Полина до сих пор в себя не может прийти. Тома показала истинное лицо хабалки.
– Иди ты! Что, вот так прямо?..
– Прямее не бывает. – Шепотом и на ухо, чтобы не слышали дети, она передала со слов Полины подробности вчерашней встречи, закончив: – По-моему, Тамара еще та стерва.
– Да уж… – согласился Шурик.
– Ой, скоро «Спокойной ночи, малыши», заканчиваем, – вспомнила Марианна. – Ну-ка, что у нас получилось? Ух ты! У Степы – настоящий танк… Злата, завтра мы твоей принцессе слепим волосы и диадему. Настенька, что у тебя?
– Ничего не получилось, – скуксилась девочка.
– Ты не права, – взяв в руки кусок бесформенного пластилина, сказал Шурик. – Если повернуть так, то получится ежик, если повернуть вот так, то скамейка, а если так, то… пенек с корешками.
– У тебя талант воспитателя, – похвалила его Марианна, взъерошив Шурику аккуратно уложенные волосы, которые он тут же поправил. – Птенчики, быстро мыть руки и бегом к телевизору.
Оставшись в одиночестве, Шурик задумчиво мял пластилин. Новое лицо, претендующее на власть в этом доме, без сомнения, заинтересованное в смерти Нонны, лучше всех подходило на роль убийцы. Осталось выяснить: как Тамара попала в бассейн? Пришла и сказала: мол, давай поплаваем, заодно обсудим наше двойственное положение? Нет, Нонна не пустила бы ее, мало того, подняла бы крик и вой: караул, воровка пролезла в наш дом! С другой стороны, если попытаться реконструировать ту ночь, то…
– Шурик, иди к нам пить чай, – заглянула на террасу Полина.
– Спасибо, не откажусь.
К чаю прилагались вино, шоколад, печенье, конфеты. Антон, поплескивая вином в бокале, начал цеплять Шурика, видимо, юный друг уже осточертел ему.
– Верный страж Полины, по совместительству мой соперник, не пьет спиртных напитков, не курит, ведет здоровый образ жизни… Шурик, тебе не скучно жить так пресно?
– Нет, – ответил тот, будто не замечая подтекста. – Пресной становится жизнь, если человек малоинтересен прежде всего для себя, значит, и для других.
– Ух ты! Надо запомнить выражение.
– Я разве выразился?
– Извини, Шурик, я не так сказал! Ты не выражаешься, а высказываешься, кстати, мудро. Ну а девушки тебя любят?
– Не спрашивал.
– Не надо больше пить. – Полина адресовала эту просьбу Антону, но разве он в состоянии был остановиться?
– У меня голова в норме, – бросил он ей. – А почему не спрашивал, Шурик? Не интересуешься девушками?
– Интересуюсь. Женщинами.
Шурик заметил: чем спокойнее держится он, тем больше заводится Антон. Но нервозность возникла не из-за юного поклонника Полины, это лишь следствие – причина крылась в чем-то другом. А в чем – кто же ему расскажет? Марианна? Кажется, она не прочь посплетничать, одними детьми заниматься, наверное, скучновато.
– Женщинами?! – вытаращился Антон, выпятив губу. – Ну и ну! Молодой, а ранний. И какие женщины тебя привлекают? Поделись, Шурик.
– Молодые, красивые, умные, – перечислил он, прекрасно понимая, что каждое его слово дразнит Антона. – Как Полина и Марианна.
– Что, обе сразу тебе нравятся? Такого даже я себе не позволяю – за двумя зайцами гоняться. А наш Шурик, оказывается, ходок!
– Прекрати! – встала Полина. – Ты ведешь себя…
– Сядь, сядь, – потянул ее за руку Антон. – У нас доверительная беседа.
Кроткая Полина не только ослушалась, но и гневно свела брови, резко выдернув руку, тем не менее тона она не повысила:
– Не командуй. Или закрой тему…
– Не ссорьтесь, – вставил Шурик, почувствовав укол совести. – Я не в претензии, Полина.
– А я в претензии, – осадила она и его. – Не люблю пикировки, особенно бестактные. Это не тебя касается, Шурик.
– Ах, значит, меня? – Антон скрестил руки на груди, глядя на нее с усмешкой. – В таком случае я вообще могу уйти.
– Уходи, – твердо сказала Полина.
И ушел ведь! Допил вино и гордо ушел, к большому разочарованию Полины, что стало очевидным для Шурика. Вероятно, она не научилась скрывать от посторонних свое состояние, а может, юный друг уже не был посторонним, воспринимался ею как родной. Шурик озадачился: что здесь за подводные реки текут? Повод-то Антоша подал смехотворный, стоило ли так заводиться на пустом месте? Но перед Полиной ему стало неудобно: это же он, Шурик, спровоцировал Антона, а остановиться должен был тот, кто умнее, значит, опять же он. Поэтому Шурик робко спросил ее:
– Что это он психанул?
– Когда мужчине надо принимать решение, которое ущемляет его привычный образ жизни, он срывает зло на ком придется.
– Извини, я не понял, – с сочувствием произнес Шурик.
Вообще-то сочувствовал он себе, так как Полина вряд ли расшифровала бы свои слова, сказанные слегка дрожащим голосом, будто она сдерживала слезы. Ошибся, однако! Он плохо изучил женскую природу, даже не предполагал, что Полину потянет выговориться.