Кирилл похрюкивал во сне, а у Тамары выдалось свободное время, чтобы подумать о звонках. Значит, ее запугивают. Но не убьют же в самом-то деле! Из-за чего ее убивать? Из-за Кирилла? Во-первых, у него других женщин нет, во-вторых, не тот он орел, чтобы из-за него устраивать бойню. Тогда… звонит Полина. Все упирается в сестричку, которой есть что терять. И она потеряет, Тамара позаботится об этом.
В это самое время Шурик возлежал с наушниками в шезлонге на своей территории, но очень близко к ограде соседей. Позавчера он упустил бесполое существо, которое своими ночными визитами укрепило в добровольном сыщике уверенность, что появляется оно неспроста. И появится еще, ведь что-то оно вынюхивает, что-то ему нужно.
Вчерашний вечер не принес ожидаемых результатов, но у Шурика всегда было колоссальное терпение. Кстати, без него, без терпения, жить нельзя – ни-ни, эту черту необходимо взращивать в себе сознательно, чем и занимался Шурик поздним вечером, заодно слушая музыку. Он надежно спрятался: со стороны улицы высилась сплошная железная стена с воротами, со стороны соседей – прутья и кусты, а видимость при этом была неплохой.
Тень легла на соседскую ограду. Шурик приподнялся, ухмыльнулся: так и есть, ОНО прилепилось к прутьям. Он вынул наушники (а то и собственных шагов не расслышит), уложив плеер на шезлонг, тихонечко подобрался к кустам, отодвинул ветки… Не рассмотрел. Мало того что лицо «объекта» скрывалось под козырьком кепки, так еще и свет падал на него сзади. Но фигура вблизи показалась ему мальчишеской: рост небольшой, плечи узкие, руки тонкие. Мальчик стоял неподвижно минут двадцать, у Шурика занемели ноги от сидения на корточках. Марианна права: спортом пора подзаняться! Но вот мальчик оторвался от прутьев и пошел в ту же сторону, куда обычно убегал. Ага, понятно, почему он уходит: в окнах соседей свет, туда не заберешься. Шурик двинулся к воротам, едва не упал, споткнувшись о московскую сторожевую по кличке Мальва, которая даже не тявкнула на чужака.
– Разлеглась, корова ленивая, – прошептал Шурик и выскользнул на улицу.
Мальчик был далеко, шел он быстрым шагом. Шурик, уже не таясь – кстати, кроссовки у него были мягкие и шума не производили, – двинулся за ним.
Пересекли половину города. Пришли на вокзал к пригородным поездам. Значит, мальчик живет за городом и поедет на электричке, но на какой? Пришлось Шурику идти на перрон, там он увидел, в какую электричку сел паренек, взглянул на табло – осталось две минуты до отправления, билет он не успеет купить. В первый раз в жизни он рискнул проехаться зайцем. В конце концов, если нагрянет контролер, он штраф заплатит – деньги Шурик предусмотрительно положил в нагрудный карман рубашки. Сыщик-любитель забрался в вагон, электричка тронулась.
Время было позднее. Народу мало, в вагоне практически пусто. Пройдя несколько вагонов, Шурик заметил знакомую кепку и рубашку в клеточку. Мальчик сидел к нему спиной. Устроившись на жестком сиденье, Шурик вытащил из-за пояса свою кепку, натянул ее на голову, козырек надвинул на нос. Время от времени (особенно на остановках) он поднимал голову, следя за пареньком. Так они проехали некоторое время. Наконец мальчик пошел к выходу. Шурик рванул к дверям с другой стороны вагона.
Станция Никищиха (соответственно так назывался и населенный пункт), освещенная двумя тусклыми фонарями, выглядела неприветливо и запущенно. А за нею стояла потрясающая темень, как в планетарии, – яркое звездное небо над головой при полнейшей черноте вокруг. И – поле. Шурик двигался на слух, по шагам впереди. Так и шел до самой Никищихи, где, к счастью, имелись фонари. Они миновали населенный пункт, мальчик открыл калитку и вошел во двор, затем – на крыльцо и в дом.
Шурик замер, на всякий случай тихонько позвал:
– Тузик! Шарик! На, на…
Не выскочила шавка! Значит, собак во дворе не водится. Он перемахнул через невысокий забор, подкрался к дому, приглядываясь к окнам – ведь какое-то должно загореться.
– Зойка, ты? – раздался старческий голос из открытого окна.
– Я, я, тетя Варя.
Вспыхнул свет в крайнем окошке. Шурик крался туда, слыша голос старухи:
– Все по ночам шляешься, чего тебе неймется?
– Надо.
– Чего надо? Работать когда пойдешь?
– Я ищу работу. Спите, тетя Варя.
Шурик, сидя под окном, приподнялся – лишь бы глаза оказались над подоконником! Лицо его вытянулось. Не парень, а молодая женщина с каштановыми волосами до плеч расстегивала знакомую клетчатую рубашку. Выходит, она и есть Зойка? Шурик опустился на колени, отполз от окна.
Он еще побегал по улице в поисках ее названия, а так как на доме тети Вари и Зойки не было номера, то просто запомнил ориентиры и двинул в сторону станции.
М-да, попал он в положение! Окошко кассы было закрыто, в расписании значилось, что первая электричка будет только в половине шестого утра. И куда же ему теперь деться? Ночь, такси нет, да здесь вряд ли «таксуют», одна скамейка на перроне, и та без спинки, рейки отодрали лет двадцать тому назад. Шурик присел на нее, готовясь бодрствовать всю ночь. Жаль, плеер он оставил дома, нечем будет развлечься.
Полчаса – и Шурика потянуло в сон. Он прилег на скамейку, подложив руку под голову. В отличие от городских улиц, нагретых солнцем за день и не успевающих остыть за ночь, здесь царила райская прохлада. Райская – в течение первого часа, после второго часа стало очень свежо, Шурика потянуло утеплиться, а было нечем. Далее человек просто замерзает, естественно, улетучивается и сон. Шурик побегал по перрону, согреваясь. Вдруг он остановился, поежился…
– Только не это! – застонал он.
Начал накрапывать дождик, мелкий и противный. Шурик встал под небольшой навес у кассы, растер ладонями предплечья. А до электрички – уйма времени. В ожидании поезда он то и дело подпрыгивал, чтобы хоть немного согреться: он на собственной шкуре понял, насколько тяжела работа оперативников.
За завтраком, когда Кирилл спешил на работу, Тамара слегка, без давления, затронула больную для нее тему:
– Мне кажется, твоя сестра ко мне относится… предвзято.
– А именно? – доедая бутерброд с сыром, спросил он, кстати, не придавая значения словам невесты.
– Ну… как тебе сказать…
Тамара сообразила: о женитьбе желательно ни словом не упоминать, а то друг любезный возьмет и согласится с сестрой. Да еще найдет кучу дополнительных аргументов: мол, я и так живу у тебя, нам и без штампов в паспортах хорошо… Нет уж, в гражданском браке пусть дуры живут! Надо же и о будущем подумать: мало ли, вдруг они однажды решат разбежаться, такое ведь не редкость, что ж ей – собрать вещи и уйти? А компенсацию за бездарно прожитые годы кто Тамаре присудит?
– Говори, раз начала, только быстрее, – потребовал Кирилл.