– Понятно, это из-за всяких налоговых инспекций, – качнула головой Гутя.
– Не только, – дернула бровью Елизавета Николаевна.
– Господи! Такой молодой, а тут тебе и дома, квартиры, машины, счета! А у меня… – с завистью вздохнула Аллочка. – Вот умеют же молодые жить.
– Не совсем умеют, – не согласилась дама. – Алексея убили. В криминальных разборках.
Аллочка судорожно сглотнула:
– Как это?
– Да вот так, – просто объяснила Елизавета Николаевна. – Парень свой бизнес строил путем не совсем праведным. И расплатился за это жизнью. И так получилось, что Вероника вмиг сделалась богатой леди. Ей даже не пришлось ждать полгода, чтобы вступить в наследство – все давно было на нее оформлено.
– Обалдеть, – прошептала изумленная Алла Власовна.
– Не знаю, можно было и обалдеть, но Вероника как-то держалась. Через какое-то время горечь утраты притупилась. А деньги остались. И она даже научилась ими сорить.
– Понятно теперь, отчего она так запросто ужинала в ресторане? – обернулась к сестре Гутя.
– Действительно, – согласилась дама. – Вероника не любила ужинать одна, к тому же она совершенно зверела возле плиты. А в ресторанах она очень скоро нашла утешение не только для желудка, но и для души.
– У нее появился мужчина? – напружинилась Гутя.
– Я бы так не сказала, – фыркнула Елизавета Николаевна. – Во-первых, не появился, она нанимала кавалеров за деньги, а во-вторых, тех юнцов, которых она выбирала, с большим трудом можно назвать мужчинами, они были всегда слишком молоды.
– Ой, что творила, а? – с осуждением заохала Аллочка. – Вот так и получается, что старшие женщины себе берут молоденьких, а нам, девушкам, уже никого не остается! Нет бы старичка какого…
– Я ей тоже говорила нечто подобное. Но она уверяла, что рядом с молодыми сама молодеет, без всяких пластических операций. И потом, для нее это был такой заряд…
– Пошлячка! – запыхтела Аллочка.
– Не думаю. Вероника не позволяла себе пошлостей. Постельные сцены ее не волновали, но вот появиться на людях с молоденьким жиголо! Людям показать, как молодой красавец млеет от ее взгляда, самой ловить влюбленные взгляды, – это ей придавало такие силы!
– Но какие же влюбленные взгляды за деньги-то? – не поверила Аллочка.
– Самые страстные! Поверьте, Вероника на мужчин не скупилась, а те отрабатывали по полной программе. Тем более, что работа у молодцов была не пыльная – вечерок отсидеть в ресторане, проявить максимум актерского мастерства и доставить даму до квартиры. И все – молодой человек получал расчет и тут же удалялся. И оба были страшно довольны.
Гутя слушала рассказчицу, не перебивая. Аллочка тоже отчего-то сосредоточенно шевелила губами. Ее так впечатлил этот рассказ, что она даже стала что-то про себя нашептывать.
– Очнись, – шепнула ей на ухо Гутя. – У нас на всю семью столько денег, что тебе хватит только на ресторанного сторожа.
Елизавета Николаевна внимательно посмотрела на сестер.
– Вы хотели меня еще о чем-то спросить? – улыбнулась она Аллочке.
– Я хотела узнать: что, эти мальчик в самом деле так дорого стоят? – спросила о сокровенном Алла Власовна.
– Мальчики? – вытаращилась приличная дама.
– То есть моя сестра интересуется – Вероника Семеновна ходила ужинать только в ресторан «Сентябрь»?
Елизавета Николаевна искренне удивилась:
– А с чего вы взяли, что она ходила в «Сентябрь»? Она никогда туда не ходила. Ей очень нравилась «Нота», ресторан рядом с ее домом, выдержан в старинном стиле, живая скрипка, и публика там – сплошь артисты и музыканты. Нет, «Сентябрь» она не уважала.
Гутя прищурила глаза и сжала губы – опять сестрица перепутала все, что можно.
Но Аллочка так просто не сдалась:
– А откуда вам известно, что она туда не ходила? Вы же сами говорили, что подругами не были, а получается, что она докладывала вам о каждом своем походе, так? Может быть, она однажды и забыла вам долож… поведать?
– Да почему «однажды»? Она и вовсе мне ничего не докладывала. Просто в «Сентябре» нет мальчиков, значит, и никакого интереса у нее не было это заведение посещать.
– То есть если бы у нее была назначена встреча в «Сентябре», то она смогла бы наступить на горло собственной песне, так? – уточнила Гутя.
– Ради встречи, скорее всего, и наступила бы, – ни на минуту не задумалась Елизавета Николаевна. – Вы сами поймите: человек встречается – с кем? С мужчиной?
– Предположим, – уклонилась от прямого ответа Гутя.
– Так вот, если она с мужчиной встречается, зачем ей светить свои слабости, это я про альфонсов. Понятное дело, она пойдет туда, где ее не знают. А вот если для себя…
– Скажите, а вы по мальчикам не ходите? – невинно брякнула Аллочка.
– Я-а? Да вы что такое говорите?! У меня муж столько не зарабатывает!
– Какое несчастье, – вздохнула Аллочка. – А то бы Вероника вас с кем-нибудь из этих красавцев познакомила. Или все же вы кого-то знали из ее маленьких друзей?
– Нет. Никого, – строго проговорила женщина. – Честно говоря, они об этом мне не рассказывали. Я сама узнала, случайно. У одной нашей знакомой есть сын, в общем, я была у нее в гостях, а к ее сыну прибежал друг.
Парень прибежал и прямо в прихожей стал хвастаться обновами. А знакомая сразу же расстроилась:
– Сейчас опять Пашка убежит, а мой дурачок примется у меня денег просить на новую машину. Потому что, видите ли, Пашке купили, а моему еще никто не догадался купить. А где я ему столько денег возьму? Ему не нужна наша, отечественная, ему иномарку подавай, покруче!
– Да уж, балуют родители сейчас мальчишек, – качнула головой Елизавета.
– Мы не балуем.
– Так ето друга, Пашку, родители балуют.
– Ха! Родители! Это Пашенька сам заработал. Нашел себе старенькую «женушку», вот та и старается. Покупает ему, что он ни попросит. А тому и надо-то лишь вовремя глазки закатить: «Ах, Вероничка! Рыбка моя красноперая! Мой Трофимчик! Моя птица-голубь!»
– При чем здесь птица-голубь и Трофимчик? – не поняла Елизавета Николаевна.
– Трофимчик – это фамилия, Трофимова. А птица-голубь, это «голубка моя», наверное, он хотел сказать, да уж так вылетело.
– Трофимова? Вероника? Кажется, я ее знаю… – не могла поверить Елизавета Николаевна.
– Ну, милая, – вскинулась подруга. – Мне было бы стыдно иметь таких знакомых!
Елизавета стыдиться не стала, но при первом же удобном случае у Трофимовой поинтересовалась:
– Я слышала, ты покупаешь себе юнцов?
– А что ты в этом усмотрела такого дикого? Можешь мне не верить, но мальчики даже не перешагивают порог моего дома, а за то, чтобы просто порхать возле моего стола, пока я ужинаю, я им плачу достаточно. Можешь считать это меценатством. Во всяком случае, я в цене, а из таких «поклонников» у меня целая очередь выстраивается. Значит, никто не в обиде.