– Да жуй уж! – отмахнулась Маня и продолжала: – Жил дядя Тимофей, пил, как сволочь, а однажды водки мутной напился, да и помер. Вот тут и въехала Валентина, а мы и не знали, что дочь у него имеется. Ну, Валька въехала, молоденькая еще совсем, ей тогда года двадцать три было. Ничего не скажу, хорошей девка спервоначалу-то показалась. И тихо у нее было, и подъезд всегда мела вовремя – и в свою очередь, и в мою. Неплохая девчонка, что и говорить. А потом к ней стали кавалеры набегать.
Зинаида открыла рот, чтобы спросить имена кавалеров, их место жительства, место работы, а также паспортные данные и группу крови, но Мария Викторовна, завидев открытый рот, ловко заткнула его пряником и продолжила вещать:
– Первого-то парня мы у ней увидали… дай-ка вспомню… ага, когда ей уже к тридцатнику катилось. Ничего парень был, приличный. Встретимся, бывало, так всегда отшатнется, дорогу уступит. Я, бывало, крою его на чем свет стоит, а он только глазами шныряет да скулами дергает. И молчит. Но не заладилось у них. А все потому, что к Вальке нашей сразу мать стала бегать, Софья. Прибежит – сама маленькая, как недомерок какой, честное слово, пузатенькая, а шуму от нее больше, чем от меня! Стала прибегать и такую ругань устраивать, аж Минька мой неделями шелковый ходил, все боялся, что я у Софьи лаяться научусь.
Хозяйка осуждающе покачала головой, закинула в рот горсть мелких карамелек и надолго задумалась, подперев щеку.
– Ну? – поторопила ее Зинаида.
– Чего «ну»? Не научилась, – вздрогнув, призналась Мария. – К такому надо с рождения талант иметь. И вот она всем этим талантом да на Вальку. Ну, все про парня ей кричала, что не ко двору, мол, такой голодранец. А потом парочку раз на него самого налетела. А после таких налетов какой же парень устоит? Сбежал, больше мы его не видали. Валька тогда стала совсем тихая, как мышь больная. У нее через стенку только телевизор слышно было, да и то – все ухи сотрешь, пока прислушаешься. Никого не было долго. Но годы-то свое берут. Им, годам-то, мужика вынь да положь! Ну, Валька и положила. Видный такой был мущщина, толстый, сразу понятно, что Вальки лет на двадцать старше. Зато богатый, да-а. Как ни поднимается, все с кулями, с коробками, с сумками. И к Вальке все «Валюся, Валюся». Таскался, пока Софья не пронюхала. И кто ей на девку доносил – ума не приложу. Ирка, что ль, с нижнего этажа? Кстати, хорошо, что напомнила, надо будет к ней завтра забежать, звонок оторвать.
– И что? Софья опять была недовольна?
– Не, она только орала. Это тот мущщина недовольным оказался. Тоже смылся. А и как не смыться, если Софья кричала, что она все его жене расскажет. Может, и рассказала, с нее станется. И все!
Зинаида удивленно поморгала глазами:
– То есть… как все? И что, больше у Валентины никого не было?
– Нет, это с тем мущщиной – все. А уж после-то Валентина домой никого не приводила. Очень длительное время. И Софья перестала прибегать. А однажды слышу: кто-то по-мужски бормочет в Валькиной спальне. Я обрадовалась, вот честное слово, как кто-то дернул, – сижу и радуюсь. Но недолго, да-а. Снова Софья принеслась.
Зинаида уныло покачала головой:
– И опять мужика отвадила?
– А вот и фигушки! – радостно выкрикнула Мария Викторовна. – Она на Генку только кричать, а он ей даже ничего говорить не стал, просто схватил в охапку, как сноп, и вынес за дверь. Я специально ведро мусорное схватила и в подъезд выскочила, сама видела. И все! Девку нашу как кто-то дернул! Будто подменили! Спервоначалу Софье досталось. Та-то по привычке сунулась к дочери, пока Генки не было, и ну ее шпынять, а Валька ка-а-ак заорет! Вот ведь у меня не получалось у Софьи научиться, а Валька сумела. Конечно, куда мне – у нее ж гены. Ну, Софья и осела. Потом Валентина и на меня рычала, конечно. Дескать, не буду за вас подъезд мести, только в свою очередь веником стану махать. Я было попыталась объяснить, что так негоже, мне и некогда вовсе за подъездом следить, за Минькой бы усмотреть. А она мне: тогда, мол, платите, у вас деньги есть. Я вот все думаю, и кто ей про мои деньги настучал? Никак Ирка с нижнего этажа. Ты мне потом напомни, чтоб я ей звонок открутила.
Зинаида нервно заегозила на стуле. Время упрямо приближалось к одиннадцати, а Мария Викторовна все еще не подобралась к самому главному. И прерывать ее было боязно – сразу в рот еще один сухарь сунет. И все же она решилась:
– А как же Софья к дочери наведываться стала? Я слышала, она частенько у нее ночевала, – скороговоркой поинтересовалась Зинаида и плотно захлопнула рот.
– Х-х! А куда ж ей деться? – всплеснула руками рассказчица. – У нее ж как получилось: была своя квартира, а потом матушка у ней скончалась и оставила дом. Ну, Софья квартиру свою сдала в аренду, а сама в тот хлипкий домишко перебралась. Чтоб, значит, деньги у ней водились. А домишко-то к жизни совершенно не приспособленный оказался: там и печь надо топить, и дрова заготавливать, и воду таскать с колонки. Да разве ж Софья такое выдержит? Летом-то она еще там околачивалась, а ближе к осени к дочери на ночевку приезжала, видать, мерзнуть стала, как птицу, в теплые края потянуло. А у дочери здесь роман в самом пылу, и Генка всегда в полной боевой готовности. Конечно, Софья давай ей пенять, дескать, она мать на мужиков променяла. Только Валька ей рот быстро заткнула – мне, грит, уже тридцать пять, а я по твоей милости еще под фатой не ходила, ни детей нет, ни мужа, одна только мама припадочная. Хочешь ночевать – ночуй, а мне жить не мешай. Ой, как же они грызлись! Нет, когда Генка прибегал, тишь да благодать была, Софья и рот боялась открыть. Но Генка ж не мог все время Вальку охранять, семья у него. И когда его не было, вот тогда шум – на весь подъезд.
– А в последний день… ну, перед кончиной Софьи, вы ничего не слышали? Там ведь такая загадочная история вышла, – постаралась напустить таинственности Зинаида, – никто разобраться не может.
Мария – Большое Ухо нервно облизала губы, швыркнула носом и велела:
– А ну, рассказывай историю, я, глядишь, и разберусь.
– Говорят, что перед тем, как скончаться, Софья Филипповна, как обычно, пришла переночевать к дочери. Они мирно посмотрели сериал…
Мария вскочила и забегала по кухне.
– Нет, ну кто тебе такую дурь-то ляпнул? «Мирно посмотрели»! Ирка, что ль, с нижнего этажа сказала? Ей тогда не только звонок, ей и дверь открутить на фиг надо! Это ж когда такое было, чтоб Валька с матерью спокойно сериалы смотрела, а? Нет, ну каких только гадостей люди не наговорят!
– Потом Валентина пошла спать, – упрямо продолжала Зинаида выкладывать официальную версию, – матушка нежно пожелала ей доброй ночи, а утром Валентину разбудила милиция и сообщила, что Софья Филипповна была задушена в собственном доме. Представляете? И никто не знает, зачем она на ночь глядя отправилась в тот деревянный домишко.
Мария Викторовна затормозила в районе холодильника и презрительно перекосилась.
– Ой уж прям – никто! Наплели вам с десять коробов, а вы и рады ухи подставлять. Меня б спросили, я б всю тайну разъяснила. Никакой доброй ночи там и близко не было! «Пожелала матушка»… Тьфу! В тот день Софья явилась к Валентине пораньше, той еще дома не было. Валентина пришла только поздно вечером – то ли гулянка у подружки случилась, то ли так забродила Валька, но вернулась поздно. Да не одна, а с Генкой. Ну и Софья, забывшись, давай дочку отчитывать. Сперва культурно начала: дескать, тварь такая, где шаталась? А уж потом видит, что ее вежливая речь Вальке по барабану, и перешла на мат. А Генка очень не любил, когда в его присутствии Софья ругалась. Он вообще ее не любил, а тут она еще, как слесарь, языком полоскать начала. Ну и, как водится, взял маменьку за шкирку, да в подъезд и выставил. Но ничего не скажу, он человек заботливый: и пальто Софьи, и сапоги тоже выкинул. Правда, с балкона. Это я тоже видела, когда с мусором-то моталась. А Софья за тряпками не побежала, она ж уже наученная – ключиком чирик-чирик, и снова тут как тут. Слышу, говорит: вы, мол, еще пожалеете! А ты, Валька, коза драная, могла б матери и получше условия создать. И опять доченьку обкладывать стала. Дескать, я уже все автосалоны обегала, хотела тебе машину купить, но за твое такое отвратительное поведение хрен тебе, а не машина! Валька тогда еще смеялась, мол, какой же марки самокат ты мне выбирала? После этого самоката Софью и понесло: давай она орать, что на ее деньги можно самокатный заводик купить, но теперь фиг Вальке с того заводика чего обломится. И тут Генка снова Софью в подъезд выволок. И, наверное, на щеколду заперся, потому что Софья ковыряла ключом, ковыряла, а все без толку. Потом даже ножкой дверь пинала, только так, несильно. Да откуда ей сильно-то, если сама с грецкий орех. К тому ж и дверь мягким обшита. А Валька с Генкой притихли, вроде как и нет их, вроде как матушка и не к ним рвется, а вовсе даже к соседям. Вот и пришлось Софье домой тащиться в такую темень. А уж кто там ее поджидал, мне неизвестно.