– Что ж, спасибо.
Сербин выяснил, как разыскать техничку, и решил навестить ее. У лифта Оленин полюбопытствовал:
– Больше не будем никого опрашивать?
– Пока нет, – сказал Виктор Серафимович. – Меня интересует ключ. Убийца воспользовался ключом. Но как и где он его взял? Почему именно этот кабинет и телефон использовал, а не другой?
– Белоусова вела себя, будто она сообщница убийцы и страшно боится, что мы о ее роли догадаемся.
– Что делать, на некоторых людей мы действуем, как пугало на ворон. Тем не менее, помотайся по магазинам Гринько, выясни, что она за птица.
Выходя с территории рынка, Сандра приостановилась:
– А я-то думаю: куда это дядя папа делся?
– Так ты думала обо мне? – обрадовался он.
– Еще чего! – фыркнула девушка и двинула своей дорогой.
Бельмас семенил за ней:
– Ты обещала выслушать меня.
– Не помню такого. – Она не остановилась, даже не взглянула на него.
– Обещала. Можно в кафе посидеть, там тебе нечего бояться.
– А кто платить будет?
– Конечно же, я! – слишком громко Бельмас воскликнул. Ко всему прочему вперед забежал, перегородив дочурке дорогу, чем обратил на себя внимание прохожих, которые с опаской обходили их. – Сандра, прошу тебя...
Девушка заносчиво смотрела на папу, явно не имея желания ни разговаривать с ним, ни видеть его. Однако согласилась:
– Ну, пошли, дядя папа.
Он просто порхал вокруг нее. Со стороны могло показаться, будто плешивенький дяденька пытается соблазнить юное прелестное создание. А Бельмас, не имея опыта общения с детьми, всего-навсего хотел понравиться дочери и делал это не умеючи, излишне рисуясь. В парке, где много тени и естественная прохлада, он выбрал самое приличное кафе, огороженное от посторонних глаз, со скатертями на столиках. Официантка принесла меню, но Сандра в него и не заглянула, а сделала заказ сразу же:
– Мне первое, второе и третье.
Папа утвердил заказ, но велел принести лучшие блюда. Себе он заказал кусок мяса, салат и коньяк, поинтересовавшись у Сандры:
– А ты что будешь пить? Ликер, шампанское, вино?
– Я вообще не пью. Ну, давай, дядя папа, говори, чего тебе надо.
– Скажи, как твое отчество?
– Георгиевна.
– А меня и зовут Георгий. Вот смотри! – Он показал ей свой настоящий паспорт. – Я твой папа, честное слово. А твою бабушку зовут Клавдия Никитична. Год назад она приехала ко мне...
– Знаю, ты говорил.
Принесли салат, коньяк и первое для Сандры, девушка принялась уплетать куриную лапшу с завидным аппетитом.
– А скажи, дядя папа, почему меня мама назвала Сандрой? Ты должен знать.
– Так звали старика-грузина, друга твоего деда, который нам с мамой давал приют. У него был дом с террасой и садом, жил он один. Маме было двадцать лет, она училась в институте, а бабушка ни за что не соглашалась отдать ее за меня, я ей не нравился. Мы сбежали к дяде Сандро, ели хачапури с шашлыками, пили вино и сделали тебя.
– Выходит, меня по пьяни сделали?
– Почему? – изумился Бельмас на столь грубое изречение. – По любви. Мы у дяди Сандро три месяца прожили. И решили: если у нас будет сын, назовем Сандро, если девочка – Сандрой.
– И куда ж ты потом делся?
– Потом? – Папе Бельмасу тяжело давался экскурс в прошлое. Он выпил рюмочку и сказал: – Потом твоя бабушка попала в больницу с сердечным приступом. – А так хотелось ему сказать иначе: «Вредная бабка развернула подлую деятельность, отлучая Нину от меня и симулировала приступ». – Она поставила твоей маме условие, чтоб меня близко возле нее не было. Мама испугалась, что она умрет, и...
– А ты-то почему не доказывал бабушке, что достоин мамы? По-моему, настоящий мужчина должен поступать именно так.
Что тут скажешь? Слаб оказался? Гордыня подвела? Между прочим, когда Нина предпочла его всем парням, он завязал с воровством. До того имел всего одну судимость, совсем небольшую – год, но она как раз и стала преградой. Клавдия Никитична припасла для дочери большого человека, лет на двадцать старше Нины. Кстати, вора. Но вора подпольного, который по-тихому крал у государства бешеные деньги и не попадался. Его-то в отместку и надумал ограбить Бельмас. Причем план свой осуществил, но попался глупо – оставил отпечатки пальцев. В сущности, он и не старался замести следы. Золотые вещицы припрятал у бабки на хуторе, их не нашли. Так что же, родной дочери сказать, что ее папа дурак?
– Понимаешь, Сандра, я тогда был молод и обиделся на маму. Она же так легко отказалась от меня! Но если б я знал, что уже есть ты... Я не знал. Хочешь, покажу тебе фотографию? – Бельмас достал из внутреннего кармана любительскую черно-белую карточку, отдал Сандре. – Это я и мама у фонтана на площади. В фонтане никогда не было воды, он стоял высохший. Узнала?
– Узнала, – отдавая карточку, сказала девушка. – Значит, своим ужасным длинным носом я обязана тебе?
– Что ты! У тебя совсем даже не длинный носик! Длинный у меня.
– Все равно заработаю денег и сделаю пластическую операцию.
Он смотрел на нее с надеждой, как, наверное, смотрят моряки на линию горизонта, мечтая увидеть землю. И сидел присмиревший, ожидая вердикта дочурки. А она доела второе, запила виноградным соком, вытерла салфеткой губы, вздохнула:
– Ну а что ты от меня хочешь?
– Хочу, чтоб ты узнала меня ближе. Я тебе понравлюсь, честно.
– Видишь ли, дядя папа... В детстве я доставала маму и бабушку вопросами, кто мой отец. Мне лгали, будто он погиб в «горячей точке». Почему-то в таких случаях всем детям врут, что их папа герой, будто он не может быть простым слесарем или учителем. А сейчас я слишком большая, чтобы чужого дядю называть папой. Привыкла жить и выживать с единственным родственником – с самой собой. Спасибо за обед, мне готовить не придется, до вечера хоть посплю всласть.
– Подожди, Сандра! – Он взлетел с места, схватил девушку за руку. Заговорил торопливо, не заботясь, слышат ли его посторонние: – Я понимаю тебя, только и ты пойми... У меня никого нет. Наверное, тут только моя вина, но так случилось. Жизнь проходит, проносится, ты убедишься... а за тобой... то есть за мной пустота. И вдруг все изменилось, стало другим с той минуты, как я узнал о тебе. Я благодарен Клавдии Никитичне, несмотря ни на что. Тебя лишили меня, а меня тебя, поверь, мне точно так же плохо от этого. Но я есть. И ты есть. Я хочу вернуть то, что мы оба недополучили. Но надо, чтоб мое желание стало и твоим. Мы только выиграем, потому что... Ведь мы же семья! Не уходи просто так...
– А как мне уйти? – вытаращилась Сандра. Монолог дяди папы был таким пламенным и, кажется, искренним, что смутил даже ее, не говоря о малочисленных посетителях, открывших рот и переставших жевать.