— Ну, ладно… Сергей, это к тебе!
Из соседней комнаты выехал в инвалидной коляске худощавый мужчина средних лет. Оперативник представился, снова показал свои документы. Инвалид назвался Сергеем Юрьевичем.
— Чем же я могу вам помочь? Вы ведь понимаете, я никуда не выхожу, ничего не знаю…
— Конечно, конечно. Но именно поэтому я к вам и обратился. Вы все время дома и, может быть, иногда смотрите в окно… Вот, видите, дом напротив вашего, можно сказать, окна в окна. Может быть, ну чисто случайно, вы что-нибудь видели в этих окнах, что-нибудь заметили? Конкретно меня интересует вон та квартира на третьем этаже…
— Я, молодой человек, в чужие окна не подглядываю, я не так воспитан. За кого вы меня принимаете? — Сергей Юрьевич смотрел на оперативника с явной враждебностью. — Я не позволю вам возводить на меня такие инсинуации.
Опер покосился на его сестру. Она делала вид, что вытирает пыль, но при этом даже спина ее выражала, с одной стороны, безумное любопытство, а с другой — крайнее неодобрение.
— Наталья Юрьевна, простите за нахальство, а нельзя ли у вас попросить чайку?
— Ну конечно, простите, что сразу не догадалась вам предложить. — И она удалилась на кухню.
Парень подошел вплотную к инвалидному креслу и склонился к Сергею Юрьевичу.
— Сергей Юрьевич, произошло событие очень серьезное, совершено убийство. Убиты два человека — молодой мужчина из квартиры напротив и девушка, которая, возможно, в этой квартире бывала. — Он достал фотографию Марины и показал ее инвалиду, внимательно следя за выражением его лица. Увидев фотографию, Сергей Юрьевич вздрогнул.
— Ну же, Сергей Юрьевич! Только вы можете помочь следствию! Скажите, ведь вы видели ее, правда?
— Да, я ее видел… Красивая девушка, только я не хотел бы, чтобы сестра… Знаете, у нее тяжелый характер.
— Я понимаю вас, конечно. Вы только ее и видите, с глазу на глаз, изо дня в день…
— Да уж. Вам не понять… Вы не можете себе представить, что такое одиночество. С утра до вечера один, в этой квартире… Да, я стал наблюдать за окнами соседей. Это все-таки какое-то развлечение.
Вот, у меня и бинокль есть, — он достал большой армейский бинокль из ящика письменного стола, — не подумайте, пожалуйста, что я какой-то маньяк. Просто хоть чем-то хочется отвлечься от тоски, все-таки какое-то разнообразие, а не только телевизор.
— Я вас понимаю. Вот в этих окнах, о которых я вам говорил, здесь вы видели эту девушку?
Сергей Юрьевич грустно кивнул.
— Да… Как жаль! Какая красивая и молодая…
— А с кем вы ее видели? Кто был одновременно с ней в квартире? Какой-нибудь мужчина?
— Нет, знаете, не замечал. Самою хозяина квартиры, кажется, в это время не бывало — она появлялась только днем и ненадолго, а он — только утром и вечером, ну, и выходные, конечно, а днем, надо полагать, он работал. Хотя, наверное, она приходила не одна, но кто с ней был — мне не удалось ни разу его увидеть.
— А что еще вы видели в этих окнах?
— Да, в общем-то, почти ничего, молодой человек жил замкнуто, никого к себе не приглашал, вот только перед седьмым ноября у него была вечеринка, пожалуй, это единственный раз. А потом, после его смерти, родственники там крутились, вещи делили, узлы какие-то связывали, а теперь стоит квартира пустая, суда они ждут, квартиру будут делить.
Оперативник окинул комнату взглядом и заметил на столе несколько коробочек от фотопленки.
— Сергей Юрьевич, а вы фотографией не увлекаетесь?
— Фотографией? — Инвалид смутился. — Ну балуюсь иногда.
— А ту квартиру вам никогда не случалось фотографировать? Пожалуйста, если бы вы нашли какие-нибудь фотографии — им бы цены не было, для следствия они были бы просто незаменимы!
— Что ж, ладно, очень уж жалко эту девушку.
Он выдвинул ящик письменного стола, долго рылся в коробках с фотографиями и наконец нашел один черно-белый снимок, очень отчетливый. Марина стояла у окна, слегка прикрытая занавеской, так что видна была обнаженная грудь. Рядом с ней сквозь занавеску просвечивал силуэт мужчины, который кинулся к ней, наверное, просто, чтобы оттащить от окна, а казалось — чтобы причинить какое-то зло.
— Очень удачный снимок, Сергей Юрьевич. Наверное, вы много кадров отсняли, чтобы получился такой удачный?
— Да, конечно, чуть не половину пленки отщелкал. Хороший снимок — это дело случая, здесь удача нужна, момент поймать, да чтобы освещение было подходящим.
— А вы не могли бы дать мне негативы?
— Берите. Только уж не обессудьте, а я у вас расписочку попрошу — а то потом обратно не получишь.
— Пожалуйста, пожалуйста.
Инвалид еще порылся в своем бездонном столе и нашел нужную кассету. В это время в комнату вошла его сестра, неся на подносе чашки и вазочку с вареньем.
— Вот, прошу вас, чай!
— Ой, Наталья Юрьевна, извините меня, пожалуйста, но мне уже пора. Я чаю с вами в следующий раз с удовольствием выпью!
Наталья Юрьевна изумленно смотрела ему вслед. Непонятный молодой человек: то ему чаю, то вдруг срывается и убегает.
А непонятный молодой человек не мог усидеть на месте: он спешил в лабораторию с замечательными негативами.
Второй чистяковский мальчик отправился в 139-ю поликлинику, познакомился там с хорошенькими сестричками, угостил их конфетами, поболтал, пошутил и между делом выяснил, что действительно, дежурство Ирины Липкиной приходилось со среды на четверг именно в ту ночь, когда был убит Володя Тихонов. Дежурила Ирина не одна, а с медицинской сестрой Светочкой. Опер переключился на кареглазую Светочку.
— Да, действительно, сначала было много народу, а потом, после часа, у нас всегда затишье, мы даже дремлем по очереди.
— А вы как-нибудь регистрируете больных?
— Конечно, вот в этом журнале я все записываю.
— А вот у вас записано: Рубцов А. С., 00.40, вы этого больного помните?
— Вы знаете, я, наверное, в это время поспала немножко, меня Ирина Анатольевна отпустила, это ее рукой записано.
А только это было не без двадцати час, а позже, потому что я точно помню, около часа мы чая попили, а потом я прикорнула.
— И долго вы спали?
— Часов до двух, когда проснулась в третьем часу, в приемной никого не было, я Ирину Анатольевну поспать отпустила.
— Значит, до часу его точно не было?
— Точно, совершенно точно, я спать ушла в час пятнадцать.
Так, значит, он алиби себе сделал таким образом: пришел позже и попросил Ирину записать себя пораньше, да еще сказал дома небось, что целый час она его лечила, а сам в это время спокойно мог смотаться туда, через мост, где Тихонов жил.