– Мне уйти? – подскочила Марго.
– Нет уж, сидите, – процедил Суров. Ух, и хитрющая! Взвалила на него всю тяжесть объяснений, сама же надумала сбежать. – Один я ничего не скажу-с.
– Да что случилось, черт возьми? – потерялся Уваров.
Пока Марго не села на место, Суров и бровью не повел, а она еще и фыркнула, будто он ее оскорбил!
– Мы должны сказать тебе… – Подполковник мялся, набирался смелости и вдруг выпалил: – Мадемуазель Шарлотта больна. И больна неизлечимо.
Марго вытаращила глаза. Ну как же так можно – без подготовки говорить дурные вести? А Суров лишь развел руки в стороны: сказал, мол, как умею. И отвернулся к озеру. Графиня перевела взгляд на брата, опасаясь реакции, а тот спокойно спросил:
– Чем же она больна?
– Той страшной болезнью, которая не позволяет жить при свете дня, – ответил Суров, глядя на озеро.
Но Уваров остался безучастным к известию! Марго нервно теребила носовой платок, не понимая, что происходит с братом: шок, или он не представляет себе всего ужаса, связанного с заболеванием? Спросила осторожно:
– Мишель, почему ты молчишь?
– А что ты хочешь услышать? – оставался в хладнокровном спокойствии тот. – Я догадался.
Теперь уж и Суров повернулся к нему, не веря ушам.
– Догадался? Когда?
– После нападения на меня, услышав от вас о редкой и загадочной болезни. Но думал, что больны обе – Шарлотта и ее мать. Когда же герцогиня открыла окно в кабинете, понял: ее светлость не страдает недугом. А Шарлотта говорила о препятствии, не позволяющем ей выйти за меня замуж. Мне странно, что вы догадались только сейчас.
– И ты… ты до сих пор хочешь… жениться на ней?! – через силу вымолвила Марго.
– Лишь бы она была согласна.
Вопреки ожиданиям, шок достался Марго, а не брату, которого она мечтала избавить от переживаний. Он склонен к самопожертвованию, как покойная герцогиня! От таких открытий дамы в обморок падают и долго не приходят в себя. Можно было бы симулировать обморок, но вряд ли поможет. Мишель упрям так же, как она, задумал жениться – женится. Забыв наставления Сурова, Марго зачастила:
– Подумай, что ждет тебя, Мишель! Ты обрекаешь себя на вечные муки, настанет миг, когда ты возненавидишь Шарлотту и причинишь ей страдания. А дети? Она унаследовала от отца свой недуг. Ваши дети могут родиться такими же. Ты подумал о маман с папа? Как ты представишь им жену, которую нельзя показывать при свете дня?
– Представлю ночью. Марго, оставим этот разговор, я не отступлюсь. Лучше помоги найти негодяя, убившего герцогиню. Я поехал, в усадьбе много работы…
Дождавшись, когда он отойдет на достаточное расстояние, Марго с отчаянием проговорила:
– Мой брат сумасшедший!
– Он просто влюблен.
– В таком случае его состояние хуже сумасшествия. Господи, почему ты не схватил меня за язык, когда я советовала ему жениться?
– Будет вам, Маргарита Аристарховна. Мишелю видней, как поступать. Давайте-ка лучше подумаем, как быстрее прекратить кошмар.
Ей было жаль девушку, ведь жить в темноте и бояться суеверных людей – жестокое и незаслуженное наказание. Но брата жаль больше. Марго старалась не думать о последствиях его женитьбы, еще надеясь, что как-то все разрешится. Перед ужином она зашла к Шарлотте на разведку…»
Ночь – лучшее время для работы, когда нужно сосредоточиться и уйти в далекий от реальности мир, хотя это было вынужденное бодрствование, потому что не спалось. Казалось, стоит довериться ночи, а ОН возникнет из пугающей темноты – бесшумный и беспощадный. София в своей квартире и с Артемом чувствовала себя в безопасности, но, случалось, неясные звуки снаружи заставляли учащенно биться ее сердце и гадать: не ОН ли бродит где-то поблизости? Поэтому уснула София лишь с первыми лучами солнца, которые рассеяли страхи, дали возможность доверить себя во сне свету. Но ненадолго.
На сей раз Артем довел ее до дверей палаты, где лежал Борис, и подождал. Вернулись в машину без приключений. София озиралась по сторонам, прошептав:
– Мне чудится, он везде.
– Здесь его нет.
– Откуда такая уверенность? – нервничала она.
– Он вменяемый, соображает, что второй раз появляться в больнице нельзя. Думаю, затихнет на время, как делал раньше.
– Давай подумаем, где он еще может появиться, и нарочно туда пойдем. Я больше не могу так жить.
– Надо вспомнить, где ты чаще всего бывала с того времени, как успешно помогла ему бежать.
– У папы один раз, потом не ездила к нему именно из-за этого Людоеда, чтобы он не узнал адрес и не навредил отцу. Ну, в парке бывала… с тобой тоже. По улицам ходила. Со знакомыми не встречалась, не до них.
– Еще походи одна. Я буду рядом, не бойся. И не раскисай, он на это рассчитывает.
И София пошла «ходить», ходила, ходила с тупым упорством, сжимая в плаще небольшой кухонный нож, который брала с собой (пистолет так и не купила, а надо было бы). Ходила до тех пор, пока не подъехал Артем и не открыл дверцу машины:
– Садись, на сегодня хватит, ты уже шатаешься.
Изможденная София тяжело опустилась на сиденье и… заснула. Вот так сразу: прикрыла веки и провалилась. Если б не затекла половина тела, она бы не очнулась, но, открыв глаза и встретившись с темнотой и теснотой, испугалась:
– Господи, где я?
– Стоим уже час у твоего дома, – сказал Артем.
– Час? А почему стоим?
– Ты заснула, я не будил.
– Спасибо. Пойдем? Есть хочется.
А она прекрасно отдохнула, несмотря на неудобство позы, даже повеселела. Артем помог приготовить ужин, София накрыла стол на кухне, зажгла свечи, поставила бутылку вина:
– По-моему, нам не помешает выпить.
– Я только «за», – поднял вверх обе руки Артем.
Разговорились. Он увлекательно рассказывал об охоте – оказывается, он гоняется не только за маньяками, но и за дичью, хобби у него такое. А рос в деревне, там же живут его родители.
– Я профессиональная гончая, – пошутил он.
– Мне бы тоже хотелось пострелять дичь.
– Хм, забава далеко не для женщин. Ты не знаешь, как кричит раненый заяц? Моя сестра однажды услышала, бросила ружье и побежала. Мы ее догнать не могли.
– А мне кажется, я бы не испугалась. Мои прабабушки сто лет назад отлично управлялись с ружьями и лошадьми.
– Тогда не проблема, как-нибудь возьму тебя на охоту.
– Если сохранишь мне жизнь, – улыбнулась София.
– Постараюсь, – отпивая вино, хмыкнул Артем.