– Кстати, о банях что слышно?
– Крутим. В «Шаечке» всех будто моль поела, только уборщики слоняются. Обыск ничего не дал, ни видеокамер, ни признаков разврата, ни оружия – ничего нет. Подвал есть, выложенный кафелем, но пустой. В «Стамбуле» работники на месте, все наняты якобы хозяином бани, а хозяин фиктивный. Лена, у нас есть записка Спартака, признание Скляренко, я считаю, пока не поздно, надо брать, а там и Гриба сдаст…
– Нет, нет и нет, – упрямо мотнула головой Урванцева. – А если не сдаст? Посадим на хвост заказчику оперативников, будем вести днем и ночью. Мне нужен Гриб, и желательно с поличным. А пока я переговорю с этой рациональной истеричкой.
– Как хочешь, но я бы…
– Чупаха, ты зануда, – сказала она шутливым тоном, выходя из-за стола.
Галина не сразу пустила к себе Урванцеву, хотя, конечно, узнала ее и без удостоверения, но для проформы изучила фото, после осведомилась:
– А вы по какому поводу?
– Разве милиции не о чем поговорить с женой пропавшего загадочным образом Князева? – уклончиво ответила Урванцева.
– Проходите, – нехотя распахнула дверь Галина. – Только я должна скоро уйти, мне к двенадцати на собеседование.
– Вы устраиваетесь на работу? – опускаясь в кресло, поинтересовалась Урванцева.
– Устраиваюсь, – мученически вымолвила Галина и присела на край дивана, давая лишний раз понять, что времени у нее в обрез.
– Вы, кажется, никогда не работали?
– Не приходилось. Но когда-то же надо начинать. Так трудно привыкнуть, что тебя оценивают, как товар на ярмарке.
– Вы что-нибудь слышали о Пал Палыче?
– По-моему, этот вопрос я должна вам задать, – дерзко сказала Галина. – Ну, хорошо, отвечу: мне ничего не известно о нем.
– Скажите, из-за чего у вас возникла размолвка с мужем?
– Откуда вы знаете? Клим доложил? Верьте ему больше…
– Я сужу по интервью, – перебила ее Урванцева.
– Ой, ну злая я на Князева была. Он же стал психопатом, ничего не скажи, не посоветуй, все в штыки воспринимал.
– А что вы ему говорили?
– Странный вопрос! – нервно сказала Галина. – Разве вы никогда не ссорились с мужем? Не знаете, что в запале говорится самое неприятное?
– А как же, ссорилась, – призналась Урванцева, скупо улыбнувшись. – Но я не делала свои ссоры достоянием города.
– Потому что вы не на виду. Я жена Князева, который высоко взлетел и со свистом пикирующего самолета начал падать, на меня и кинулись стервятники… Один раз я побывала на собеседовании у старого маразматика, которому не понравилось, что я, секретарша, буду ездить на дорогой машине, а на следующий день я уже прочла, как меня прокатили! Желчью изошли, подонки, как будто счастливы, что я очутилась в унизительном положении и ищу работу.
– Жалеете, что дали интервью?
– Какая теперь разница? Князев неизвестно где, думаю, его уже нет в живых, а мне надо позаботиться о себе, несмотря ни на что.
– Хорошую работу найти трудно. Куда вы намерены устроиться?
– Да хоть к черту в услужение! – Галина закатила наполненные слезами глаза к потолку, она считала себя незаслуженно обиженной.
– Хотелось бы вам помочь, да не знаю – чем.
– Мне Лиана поможет найти место, но неизвестно, возьмут меня или снова придется унижаться. Если бы не она…
– Банкирша? Вы с ней дружны?
– Она из-за мужа со мной дружила, но теперь его нет, не удивлюсь, если и Лиана кинет меня.
– Значит, вы были ей нужны, потому что она имела виды на Князева? – уточнила Урванцева.
– А как же иначе? – почему-то пыхнула Галина. – Лиана просто так ни с кем не дружит. Она предлагала моему Князеву прекрасное место управляющего банком, просила меня уговорить его, чтобы согласился, а он озверел. Потом и она отчитала меня, мол, не так я его уговаривала.
– И все же Лиана не безразлична к вашей судьбе, раз помогает вам. Мне кажется, вам стоит прислушаться к ее советам, она женщина умная.
– Я только и делаю, что слушаю советы, да без толку, – недовольно фыркнула Галина. – Как оказалось, я ни на что не имею права!
– Что вы имеете в виду?
– Что, что! – проворчала Галина, посмотрев на часы. – Я была замужем семь лет, а после смерти Князева мне почти ничего не достанется. Абсурд какой-то. Он все переписал на мать, а та не даст мне ни копейки.
– Да погодите хоронить Пал Палыча, может, он еще объявится.
– Мне от этого не легче. Он же разведется со мной.
– Да, действительно, положение тяжелое. А что вам советует Лиана?
– Своего адвоката дала, но он… это какой-то беспредел. Он обдерет меня до нижнего белья.
– Адвокат – дело дорогое, а хороший адвокат втрое дороже, – посочувствовала ей Урванцева. – И все же я бы на вашем месте слушалась его.
– Я делаю все, что он говорит, а он потом меня песочит: не так сделала. Иногда кажется, он и сам толком не знает, как быть.
– Лиана Прокофьевна бездаря держать не станет.
– Она тоже женщина, а женщину несложно обмануть. Извините, я больше не могу уделить вам времени.
– Хотите, подвезу вас? – предложила Урванцева, поднимаясь.
– Спасибо, я лучше на своей.
Вечером Князев и Малика склонились к монитору. Тетрис тоже не отрывал глаз от экрана, однако его внимание приковало время, он покусывал нижнюю губу, других движений не делал. Но вот он защелкал мышью, пальцы его пробежались по клавиатуре…
– Старт, – сказал он, а Князев и Малика задержали дыхание.
Прошла минута, другая…
– Есть, – торжествуя, произнес Тетрис. – Теперь ждем сигнала окончания работы. Эта методика называется «за хвост», то есть я подключился к линии связи пользователя, осталось перехватить сигнал на себя. Когда законный пользователь закончит активный режим, мы осуществим доступ к системе.
– А свой хвост ты не оставишь? – забеспокоился Князев.
– Обижаешь, – протянул Тетрис. – Мы же не будем воровать бабки, мы только посмотрим… Всем ша!
Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем на мониторе появилось новое изображение, а Тетрис не преминул похвастать:
– Господа, я ас. Что именно тебя интересует, Князев?
– Все. Передвижения денег, клиентура, кредиты… Скачать можешь, чтобы не торчать нам в их сети? А я потом посмотрю, что пригодится, а что нет.
– Теперь это запросто, – сказал Тетрис. Информацию он скачал на диски, потом отключился и потер глаза. – Я заслужил долгосрочный отдых.
Князев занял его место за компьютером – ему не терпелось изучить информацию, а Маля и Тетрис спустились вниз, где готовились к еще одной бессонной ночи, точнее – к обороне. Маля позвала Бомбея на кухню, там сказала: