– Ну, не с парнем же.
– Не могу ходить на свидания, у меня жена есть.
– Какая я тебе жена, не смеши.
– К тому же ревнивая.
– Чего-чего? А что такое ревность?
– Это... – зевнул Марат. – Это как вареное или сырое яйцо, не попробуешь – не поймешь.
Света нырнула и выплыла на середине бассейна, чем выразила свое «фи»
– Светильда, выходи, у нас сегодня большая экскурсия в горы, обещали праздник «Кипрские ночи».
– Мне надоели экскурсии, – ворчала она, выбираясь из воды. – Когда-нибудь будет свободный и спокойный день?..
А было здорово. День закончился в корчме, где три киприота в национальных одеждах зажигательно танцевали, на голову одного из них туристы водрузили целую пирамиду из стаканов. В конце вечера они увлекли в танец туристов, в том числе и Свету. Возвращались ночью в джипе, а ветер, теплый средиземноморский ветер с запахом нагретых за день камней и моря, обдавал лицо и плечи. Света утомилась и дремала, прислонившись к стенке джипа. Марат перекинул через ее голову руку, взяв за плечи, привлек к себе.
– Устраивайся поудобней и спи.
«Он славный, добрый», – подумала Света.
– Это опять Герман. Не приехал?.. Ах, звонил... и что? Извините, Кира Викторовна, за беспокойство, до свидания.
Не вернулся Петр Ильич из командировки – кодовое название загула. Укатил в Крым с сексапильной молодой блондиночкой, у которой грива до задницы. Хорошо, должно быть, ему на берегах Тавриды командируется, раз задержался на неопределенное время. Впрочем, понять мужика легко: директриса вянет на глазах, а дядю Петю долбанула третья молодость, причем долбанула крепко. Это его дело, конечно, а вот как случилось, что он не поставил Германа в известность о строительстве завода, куда Феликс бросил кучу денег? Забыл? Ничего себе! Он же готовил документацию, составлял смету с авторами проекта, выбирал место, добывал специалистов для проб почвы и забыл? Ну, если учесть, что основная часть акций должна принадлежать Феликсу, остальное рассыпано по рукам, включая инвесторов, то, наверное, память отказать может. Не хватает-то всего ничего. А кто руководит мнением главного архитектора? Арифметика проста: мэр. А мэр друган дяди Пети. Медведя нет, а шкуру делят.
Герман полистал тетрадь, задержался на страницах с надписями «Митя» и «Люся из кафе». Заходил в кафе, выпил поддельного коньяку и, как на нечто экзотическое смотрел на Люсю, которую часто окликали. О чем ее спрашивать? Это существо вряд ли помнит вчерашний день, куда ей восстановить в памяти двадцать пятое мая? А Митя? Допустим, поговорит он с Митей, что это даст? Он свидетель Егора, которому наплевать на земные страсти. Записал: «Что это даст?» И: «Ничего».
– Что ты пишешь? – спросила Белла, войдя с закусками на подносе.
– Да так... – Он закрыл тетрадь и бросил в стол, потянулся, хрустнув костями. – Катаю план на неделю, чтобы не забыть. Я закончил.
– В обычную тетрадь? Я подарю тебе ежедневник, делать записи в обычной тетради несолидно. – Белла сервировала стол, разложила салфетки, достала бокалы для вина, не забыла о свечах. – Чем еще будешь заниматься?
– Хочу посмотреть свадьбу.
– Опять? Ты беспокоишь меня. Не больно видеть отца живым?
– Напротив. Он меня вдохновляет на великие дела. Нет, правда, не могу же я стать хуже! Предлагаю и тебе посмотреть запись Михасика. Обхохочешься.
– Что ж, раз больше нам нечем заняться... – кокетливо протянула Белла.
– Нам всегда есть чем заняться, но потом. Ты только взгляни, там такое...
Белла налила вина, а Герман вставил кассету в видеомагнитофон. Кстати, он опять забыл вернуть компактные кассеты с камерой, с которых сделал копии. Герман удобно устроился в кресле, отхлебнул вина, бубнил:
– Так, акт бракосочетания проскакиваем, это неинтересно... Предупреждаю, комментарии – жуть... Ну, ты с Михасиком неплохо знакома.
На экране толпа у ресторана встречает молодых. Подъезжает вереница убранных лентами и цветами машин. Толпа стала больше, в кадре головы и спины. Неповторимый голос Михасика:
– Ну, бля, рассоситесь! Че снимать я должен? Котлы ваши? Не, ну, че, пацаны?.. Болт! Кончай базар, в натуре! Распихай там... Ага, так...
Такой же, а-ля Михасик, Болт бесцеремонно расталкивает всех. Мужчина протестует против хамства, но он не из шишек, с ним не считается Михасик:
– Хавальник закрой и отвали. Ну, народ! Дай снять, мать твою!
В объективе Марат и Света, их встречает Галина Федоровна на пороге ресторана с хлебом и солью, толкает заученную речь тоном клинической оптимистки. Белла со смешком сказала, пригубив бокал:
– Еще чуть-чуть – и мама Марата взлетит.
– Смотри, а вот ты, Белла.
Гости ринулись занимать места, в хвосте плетется Белла в сиреневом тумане одежд, сняла с плеча такого же колера довольно большую мягкую сумку, запустила туда кисть руки. На подругу налетела Зоя, которую, в свою очередь, толкнул муж, гаркнув (надо полагать, шутливо) ей в ухо. Обе вскрикнули, у Беллы выпала сумочка. По ступеням рассыпались косметические принадлежности. Зоя давай ругать мужа, а Белла сбежала вниз, торопливо начала поднимать вещи. Молоденький мент – тот самый, предложивший Герману помощь, когда он выяснял отношения с Ритой, – помог собрать флаконы и прочие женские штучки. Белла со злостью налетела на него:
– Оставь, я сама.
А на заднем плане Михасик с женой скалит зубы, обнимая благоверную. Он поднял вверх руки, мол, вот он я, какой красавец-удалец! Их-то и снимал Болт, просивший поменять позы, Белла попала в кадр случайно. Грубо вырвав у мента некий предмет, она спохватилась, ибо тот обидчиво поджал губы и хлопал глазами, дескать, не понял, что я плохого сделал. Белла, сжав его руки, пропела:
– Ой, простите, я не хотела вас обидеть, так получилось. Я расстроилась, пудреница разбилась... Вы не сердитесь?
У него был еще один предмет, похожий на дезодорант... Забирая его, Белла поцеловала паренька в щечку, потом поднялась к друзьям, обернулась и помахала юноше. Околдованный мент проводил ее мечтательным взором, как нечто недосягаемое.
– А ты натуральная ведьма. Глянь-ка, – Герман вернул несколько кадров, – паря спекся. Не слишком ли расшаркалась перед сопляком? Белла! Ты слышишь?
– А? – очнулась она. – Что ты сказал?
– Говорю, не стоило так расшаркиваться перед сопляком.
– Перед каким сопляком? – не поняла она.
– Ты что, не смотрела? Перед ним... Все, дальше поехало. Вернуть запись?
– Не стоит. – Она пересела к нему на колени. – Просто я вежливая.
– Смотри, смотри! Дальше сплошная умора.
Камера поползла под столом, запечатлевая ноги гостей, а впереди объектива задница, которая сдвинулась в сторону, из-за нее выглянула хитрющая рожа Михасика. Он начал трогать женщин за коленки, раздался писк. Два идиота затряслись от хохота вместе с камерой. Михасик снова повернулся к объективу, приложил палец к губам, видно, что набрался он здорово. Темновато, конечно, но разобрать нетрудно, с каким неописуемым восторгом и азартом приподнял он длинную юбку и запустил лапу между ног. Женские коленки резко сжались, под столом появилась очаровательная головка, перекошенная злобой: