Во время их разговора Свен молчал и заговорил только после того, как Брайан вернулся, выпустив доктора Снэрсбрук.
– Ты забыл сказать доктору, что я собираюсь с тобой, – сказал он.
– Об этом просто не зашла речь.
– Разве намеренное умолчание – не то же самое, что ложь?
– Прошу тебя, давай отложим философские беседы на другой раз. У нас много дел. Что слышно из Калифорнийского технологического?
– Молекулярную память высылают тебе сегодня.
– Тогда за работу.
За последовавшие две недели устройство Свена радикально изменилось. Его корпус, приземистый и похожий на бочку, был расширен, чтобы там поместился аккумулятор большего размера. На место устаревших плат поставили новые программные блоки и установили небольшой металлический контейнер с молекулярной памятью. Все это увеличило подвижность робота, не заняв много места. Схемы и блоки памяти, которые заключали в себе мозг Свена, все еще располагались на стойках и стеллажах, и он, словно желая это подчеркнуть, во время работы разговаривал через стоявший там динамик. Телеробот же стоял молча и неподвижно, пока монтаж не был завершен к обоюдному удовлетворению сторон.
– Я принял решение по вопросу, который мы обсуждали некоторое время назад, – сказал Свен.
– Это по какому?
– О моей индивидуальности. Очень скоро я весь буду находиться внутри того механизма, который сейчас не более чем робот-приставка. Предстоит очень тонкая работа по переносу в новую память всех моих элементов, систем, К-линий и программ.
– Это уж точно.
– Поэтому я хочу заняться этим сам. Ты согласен?
– Не вижу, как это возможно. Это то же самое, что сделать самому себе префронтальную лоботомию.
– Ты прав. Поэтому я предполагаю сначала довести мою резервную копию до самого момента переноса. Потом эта резервная копия, предварительно отключившись, проведет операцию переноса. Если возникнут какие-нибудь неполадки, можно будет снять еще одну резервную копию. Ты согласен?
– Вполне. Когда это произойдет?
– Сейчас.
– Годится. Что я должен делать?
– Смотреть, – последовал лаконичный ответ.
Свен всегда отличался решительным характером. Брайан уже присоединил волоконно-оптическими линиями к телероботу стойки с электроникой. Больше от него ничего не требовалось.
Внешне ничто не говорило о том, что происходит перенос. Времени он занял немало. Дело было не в Свене – он вполне мог перебросить все эти данные по множеству каналов за несколько секунд. Виновником задержки был блок молекулярной памяти. Внутри его происходил совершенно оригинальный процесс. Там параллельно работали четверть миллиона белково-мышечных манипуляторов, расположенных в виде решетки 512ґ512. Каждый из этих субмикроскопических манипуляторов мог двигаться в трех измерениях с точностью 0,1 ангстрема – намного меньше межатомных расстояний в твердом теле. Движение происходило практически без трения благодаря применению верньеров Дрекслера, в которых линейные молекулы скользят по цилиндрическому каналу, образованному слегка раздвинутыми атомами. Электрические импульсы приводили молекулы в движение и закрепляли их на новом месте. Так возникали и тут же подвергались проверке схемы, состоящие из планарных транзисторов, полимерных вентилей и соединительных линий. Каждая из тысячи параллельно работающих систем ежесекундно создавала около десяти тысяч таких схем. Таким образом, монтаж происходил со скоростью десять миллионов элементов в секунду. Но даже при такой невероятной скорости количество программ и данных, которые предстояло перенести, было столь огромно, что даже через три часа не было заметно никаких видимых результатов. Брайан сходил в туалет, а на обратном пути остановился у холодильника, чтобы достать банку лимонада, когда телеробот впервые шевельнулся. Протянув вверх сдвинутые вместе манипуляторы, он отключил кабели.
– Кончил? – спросил Брайан.
Телеробот и динамик на стойке произнесли в унисон:
– Да.
И тут же умолкли. В наступившей тишине телеробот снова на несколько секунд соединил кабели и опять разъединил их. Брайан сообразил, что произошло: телеробот заработал, но продолжала работать и первоначальная система.
– Решение принято, – сказали хором телеробот и стационарный МИ. – Однако мы уже не одно и то же.
С каждым мгновением голоса их звучали чуть менее синхронно. Снова наступило молчание – безмолвный разговор между ними продолжался. Потом телеробот заговорил один:
– Я Свен. МИ, находящийся на стойке, – Свен-2.
– Как прикажете, ребята. С управлением все нормально, Свен?
– Как будто да. – Свен подвигал манипуляторами, прошелся по комнате, вернулся. Потом дошел до входной двери и обратно, заглянув по дороге в кабинет Шелли. – Мне нравится, что я теперь подвижен, и мне не терпится познакомиться с миром, который лежит за этими стенами. Следуя твоему совету, я изменил свой обычный способ передвижения.
– Хорошо. Ну и как тебе шагается?
– Уже гораздо лучше. Я просмотрел много записей передвижения людей и проанализировал их.
Два его нижних разветвленных манипулятора удлинились и превратились в жесткие стержни. Потом корпус немного просел вниз – концы стержней расширились и загнулись вперед под прямым углом. Послышался шелест – каждый из них слегка изогнулся посередине. Теперь они напоминали топорно сделанные, нескладные ноги.
Свен снова прошелся по комнате – уже не так, как двигался раньше, плавно скользя на шелестящих веточках манипуляторов, а одну за другой передвигая ноги. Сначала походка у него была неуклюжей, но он сделал несколько поворотов, описал восьмерку, и с каждой секундой его движения становились все более гладкими и даже грациозными. Вскоре перестал слышаться и шелест трущихся друг о друга веточек. Теперь походка робота была почти неотличима от человеческой – если не считать легкой развальцы, словно у матроса, сошедшего на берег после многомесячного плавания.
– Ты научился очень быстро – и теперь двигаешься бесшумно.
– Я передал программу обучения в каждое сочленение – они улавливают движения, происходящие выше и ниже их, и учатся не сталкиваться. Параллельное обучение – оно идет очень быстро.
– В самом деле. А могу я спросить, как идут дела с изучением мозга «Смерти букашкам»?
– Можно я отвечу? – спросил динамик на стойке.
– Конечно, Свен-2, – ответил Свен.
– Оно закончено. Распечатывать контейнер не пришлось, потому что я легко мог общаться с искусственным интеллектом, который в нем находится. Как ты и предполагал, это копия твоего первоначального ИИ, который ты разработал здесь. Заметь, что я называю его ИИ, а не МИ – потому что его основательно изуродовали. Я намеренно употребил это эмоционально окрашенное слово. Там отключены обширные зоны памяти, перерезаны линии связи. Уцелевшей части интеллекта едва достаточно, чтобы выполнять оставленные ему ограниченные функции. Однако там есть кое-какие интересные программы и контуры обратной связи в реальном времени для управления внешними манипуляторами. Я их скопировал.