– Интересно, куда же Ирина вляпалась? Не могла она убить Ивана! Хоть вы меня всю разрежьте, ни за что не поверю… – бубнила она себе под нос. – Я вон сколько от Каки терплю, а ведь не прикончила еще. Нет, надо выручать Ирку. Хоть и не простила я ей тыкву, но… пропадет без меня баба.
На следующий день выручать не получилось – к Распузонам домой тоже пожаловали люди из милиции и спрашивали Клавдию Сидоровну, отчего это она вдруг отказалась от такой замечательной вечеринки. Потом записывали адрес Агафьи, цеплялись к Акакию, короче, сумели испортить настроение всем. И целую неделю трепали нервы, а ведь Клавдия с большой охотой говорила им все, что знала.
– Я была у нее в тот день! Была! – доказывала она мрачному господину в темном джемпере. – Понимаете, я от нее без пяти четыре ушла! Не могла она добраться!
– Могла. Мы проверили, – ровно отбрехивался господин.
– Ну… Может, по времени и получается, но вот по-человечески… Вы меня послушайте – она влезла в какую-то игру. В телевизионную.
– Не было никакой игры на наших каналах. Мы проверили.
– А она говорит, что была.
– Она вам все что угодно могла сказать. Мы проверили, не было.
– Но я же сама с ней кошелек находила! – не могла успокоиться Клавдия.
– Ну и что? На том кошельке было написано, что она участвует в игре? – лениво поднял веки мужчина.
– Нет, там ничего такого не было написано, но… А может, собачке дать его понюхать?
– Женщина, если вам нравится кошельки нюхать – пожалуйста!
– О-о-ой… – выдыхалась Клавдия.
А на следующий день все начиналось снова:
– Вы понимаете, не могла Ирина его застрелить!
Клавдия добросовестно пыталась помочь следствию. И конечно, надеялась, что милиция тоже с ней поделится информацией. Но серьезные работники в ней коллегу не усмотрели. Они даже словом не обмолвились, что думают по поводу происшествия. И не понравились Клавдии страшно.
В пятницу с самого утра, едва почистив зубы, Клавдия Сидоровна твердо решила – надо ей самой вытаскивать несчастную Ирину из тюрьмы. Нет, не побег устраивать, конечно, а сделать так, чтобы с Даниной тещи сняли обвинения. Причем желательно – до возвращения сына с невесткой из Испании. Значит, Клавдии придется попросту найти настоящего преступника да притащить его в милицию, и тогда тем ничего не останется, кроме как отпустить невиновную Ирину Адамовну.
Сначала надо наведаться к жене потерпевшего. В конце концов, они не были еще официально разведены. А отсюда и получается, что мадам… Как же фамилия у этого Ивана Павловича?
– Кака! Какая у потерпевшего фамилия?
– Бережков, – пролепетал супруг и глубже зарылся в одеяло.
Правильно. Значит, и получается, что мадам Бережкова больше всех заинтересована, чтобы ее супруг погиб. Фу ты, как неприятно-то! Ну а что? Он погибает, и жена с сыном… у него, кажется, сын есть… становятся полноправными наследниками. А уж наследовать, по рассказам Ирины, там есть что.
Клавдия начесала волосы в прическу, подвела глаза и подкрасила губы.
– Мамаша! Вы мои брюки не брали? – спросила она свекровь.
– Не брали, – ехидно запела Катерина Михайловна. – Клавочка, а мне вот тут вчера Петр Антонович раскрыл глаза… Он указал на твое странное поведение, Клавочка! Оказывается, ты подходишь под преступницу по всем статьям.
Клавочка чуть не подавилась собственным воплем. Даже Акакий вылез из кровати и теперь стоял в одних семейных трусах, с боязнью поглядывая на супругу.
– Ой, родная моя, не надо глаза из орбит выкатывать. Ведь ты посмотри – вы в последнее время часто ссорились с Ириной. Так? Так ты запросто могла ее подставить. И не поехала ты с нами специально. И Акакия не пустила.
– Маменька, а как же… Там ведь, вы говорили, женщина за рулем была… А Клавдия не водит машины, – сообразил Акакий.
– Ой, право, какие мелочи! – отмахнулась старушка. – Она могла кого-нибудь попросить: «Съездите, пожалуйста, пристрелите того вон дядьку! Вот я Ирке свинью-то подложу!»
– Мамаша, вы просто хотите оттяпать у меня квартиру!
– И ничего я такого не хочу! Это хорошо, что я себе в спутники выбрала Петра Ивановича. Этот человек разберется в ситуации! Он, кстати, собрался всерьез сотрудничать с милицией. И сразу вас предупреждаю – о каждом вашем шаге будет известно органам.
– Мамаша, вы бредите, – просто сообщила Клавдия.
– И нет! Мы с Петром Антоновичем решили снять с Ирины обвинение! Найти преступников! – горячилась старушка. – Пока на роль подозреваемых подошли только вы. Может, потом еще кто– нибудь появится. Это так Петр сказал.
Клавдия скривила на лице улыбку.
– Петр Антонович! Покажитесь! Хотелось бы с вами побеседовать! – крикнула она в комнату старичку.
Тот появился в дверях с высоко задранной головой и гордо вытянутой шеей.
– Вы чего это придумали? – вдруг ожил Акакий. – Кто вам дал право на мою жену всякую напраслину возводить?
– А где вы сами шатались, молодой человек? – сурово накинулся на Акакия «папенька». – Где вы были на момент преступления? Не вертите головой!
Клавдия просто не узнавала супруга Катерины Михайловны. Всегда тихий, молчаливый, как больная мышь, теперь он заговорил. Да еще как! Уж лучше бы молчал! И как он Акакия это приложил… А тот отчего-то смутился, косился на Клавдию и только блеял:
– Простите, я…
– Ничего не хочу слышать! Немедленно – упал, отжался! Я вам говорю, молодой человек! Слышите?! Упал, отжался! Быстро!
Акакий еще не мог поверить, что старичок не шутит, однако послушно улегся на пол и принялся кряхтеть. Отжаться от пола он не мог даже в бравой молодости.
– Плохо! – стоял над ним Петр Антонович и отбивал такт тапочком.
– Да что же вы творите?! – возмутилась Клавдия Сидоровна. – Даже я его таким экзекуциям не подвергаю! А побольше вашего правов имею!
– Клавдия, не вмешивайся! – топнула ножкой Катерина Михайловна. – Я вижу, что Петр Антонович относится к Каке, как к сыну. Это так трогательно! Ах, Петя! Клавочка, ты заметила, как органично он вплелся в нашу семью? Хотя и семейка у нас… Вот чего, спрашивается, ты в преступницы подалась?
Клавочка не отвечала. Она подскочила к Акакию и стала помогать супругу подняться. Но тот подниматься не собирался. Он уткнулся носом в коврик и тяжело сопел.
– Что вы с ним сделали? Упал – отжался… – чуть не плакала Клавдия Сидоровна. – Вот что, Петр Антонович. Если мой муж к концу завтрака в себя не придет, вы точно до Мальдивов не доживете. Изверг! И еще. Я сейчас же звоню дочери, и она вам припаяет статью за клевету. И моральный ущерб заплатите!
– Катерина! Почему ты не просветила меня, что их дочь – в органах? – сурово сверкнул очами «следователь».