– Клавочка, – приоткрылась дверь, и показалось сморщенное личико Петра Антоновича. – Клавочка, вы не могли бы меня к себе пустить под бочок, так сказать? Только, ради бога, не подумайте пошлостей! Просто я сейчас насмотрелся ужасов и одному страшно засыпать. Я усну возле вас, а потом вы можете уйти.
– Куда же я, интересно, уйду? – теряла уже терпение Клавдия Сидоровна. – У нас все спальные места заняты!
– Ну, если к себе меня не пускаете, тогда отнесите меня к Катерине Михайловне, – разрешил старичок. – А может, все-таки согласитесь? Я же, если разобраться, весьма безобидный.
– А мне вот кажется, – зашипела Клавдия, – если я сейчас разбужу маменьку да про ваши страхи ей поведаю, она как раз очень даже обидится. Не надо ей портить доброе настроение, я просто как невестка вам от всей души не советую. Ступайте.
Старичок нехотя прикрыл дверь.
Утром Акакию Игоревичу вставать не хотелось. И не то чтобы уж очень хотелось спать, просто он ничего про вчерашнее не помнил, но догадывался, что Клава опять к чему-нибудь прикопается. Очень хотелось пить, во рту прямо весь язык превратился в кактус, но Акакий Игоревич держался.
– Петр! Петенька! – услышал он голос матери. – Вставай, я тебе пивка налила!
– Мама! Мне! Мне пивка! – подскочил Акакий, но тут же был перехвачен крепкой, надежной рукой супруги.
– А тебе нельзя. Тебе сегодня за руль!
За руль не хотелось. Хотелось быть старым, немощным Петром Антонычем. Как он, валяться на кровати и глотать из бутылки пиво.
– Тебе кефир, – сурово проговорила Клавдия и сунула в руки стакан с молочной жижей.
– А я бы его сегодня весь день только на чае держала! – выскочила из ванной матушка. – Чай! Чай! Чай! Чай! И без сахара! И без заварки!
– Нет, мы его сегодня не так лечить будем, – засветились глаза у Петра Антоновича. – Сейчас быстренько зарядочку – упал…
– Петр Антонович! – зыркнула на него Клавдия. – Вам, по-моему, тоже не мешает спортом заняться, меньше ужасов бояться будете. Акакий! Приводи себя в порядок, у нас сегодня жесткий график.
– Да! – снова встряла Катерина Михайловна. – Сначала за молоком в бочку, а потом за живой рыбой. У Петра Антоновича сегодня рыбный день, а он покупает только живую, чтобы свежая была.
– Вон пусть в аквариуме ловит. Правда, Клавочка? – хихикнул Акакий.
Однако, увидев, как почернело лицо супруги, счел нужным поскорее выскочить за дверь. Шутка не удалась.
До вдовы и на этот раз не получилось добраться. Ездил к ней Акакий. Сначала он с большим трудом отвязался от сопровождения, хотя Клавдия непременно стремилась побеседовать с вдовой лично.
Уже в прихожей она старательно натягивала сапоги и только пыхтела, когда супруг говорил, что вполне управится с этим делом сам.
– Клава, ты не понимаешь, Клава, – отбирал у нее сапоги Акакий, – женщину в горе может утешить только мудрый мужчина.
– Это я как раз понимаю. Только ты-то здесь при чем? На мудрого ты никак не тянешь, уж прости меня, любимый.
– И все же, Клавдия… Отдай сапог! Господи, Клавдия, в таких сапогах ты намылилась на допрос к богатой женщине? – вдруг воскликнул он. – Твои седины не вынесут позора! В таких-то сапогах!..
– У меня нет седин! Я их хной закрашиваю! И сапог других нет!
– Хорошо, – скорбно произнес Акакий. – Сиди дома, моя бедняжка… Я ничего еще не успел сделать в твоей жизни, я даже про женский праздник забыл. Позволь мне хоть купить тебе сапоги. Прямо сейчас вот пойду и куплю!
– А мне можно купить новый блузон! – немедленно выскочила с пожеланием Катерина Михайловна. – Я в «Заре» видела.
– Тут, я вижу, подарки раздают женщинам? – выплыл в прихожую Петр Антонович. – Акакий, вы не желаете купить мне бритву?
– Я желаю купить жене сапоги! Клавдия, деньги давай! – гордо потребовал любящий муж.
Он и правда ни разу в жизни подобного подарка еще не преподносил, поэтому Клавдия Сидоровна, точно замороженная, побрела в спальню, вытащила из-под матраса конвертик с деньгами и вручила Акакию. Тот устремился на волю, даже не спросив размер обуви, а облапошенная Клавдия уселась на диван и смиренно стала ждать.
Такого душевного подъема Акакий Игоревич не ощущал уже лет несколько. У него в кармане лежали деньги, рядом не слышалось пыхтения родной супружницы, а впереди его ждал увлекательный разговор с несчастной и богатой вдовой. Он нашел магазин «Аладдин», поднялся на нужный этаж и позвонил в пятидесятую квартиру. Однако дверь ему открыть не пожелали. Он звонил еще и еще, потом стучал и даже легонько приударил каблучком. И тут вдруг открылась дверь напротив, и на него подозрительно уставилась высокая пожилая дама.
– Что это вы, юноша, безобразничаете? Прямо не знаете, куда свои ноги деть? Вон они уже всю дверь испинали…
– Опять, наверное, Клавочка что-то с адресами напутала… – шипел себе под нос Акакий. Но бабусе улыбнулся мило и трогательно: – Я тут в гости пришел, знаете ли, а меня даже на порог не пускают.
– А вы к кому? – поджала губы пожилая дама.
– Так к Бережковым же! Я их племянник по дядиной линии.
– Не до племянников им теперь. Скончались они, окончательно и бесповоротно. Ступайте в Дом колхозника, может, там приютят…
Дама уже собралась захлопнуть свою дверь, но Акакий проявил чудеса сообразительности: «случайно» выронил кошелек. У дамы сработал инстинкт, она резво его подняла и теперь не могла уйти просто так.
– Вот, вы посмотрите! Прямо так к вам в руки и просится! – возрадовался Акакий. – Понимаете, никак мне нельзя к колхозникам, я к тетке приехал, к Ольге Васильевне. Вот узнал, что у нее муж помер, приехал утешить. А кто же, кроме меня? Вы подскажите, как мне тетушку отыскать, а я вам денег дам.
Денег дамочке хотелось.
– А вы сначала дайте, – осторожно попросила она. – А то я вам сейчас расскажу, где искать, вы у меня сами денег просить станете…
– Не надо торговаться! – дернул кадыком Акакий.
– Ну не надо, так не надо… Скончалась ваша тетушка, молодой человек. Совсем недавно, прямо-таки на днях. В среду. Деньги давайте.
– Ни-че-го себе! – оторопел «молодой человек». Но потом хитро погрозил собеседнице пальцем: – А-а, понимаю! Это вы назло мне так сказали, да? Потому что я вам денег не дал? Да нате вам деньги! Вот, сто рублей хватит?
– Чего ж на них купишь, на сто? Вы меня недооценили!
– Тогда еще сто возьмите, – щедро сыпал Клавиными деньгами Акакий. – Говорите теперь.
– На «бис», что ли? Хорошо, повторяю: ваша тетушка, Ольга Васильевна, в эту среду не вынесла отравления организма и скончалась. Вместе с ней отравилась ее подруга Наташка Кошкина, очень легкомысленная особа. Но та умудрилась не до смерти яда наглотаться и в реанимации находится, а вот Ольга Васильевна накушалась до летального исхода.