– Вот ты всегда так – только по габаритам о мужчине и судишь. По уму надо! А машин у него несколько, и эта самая ненужная. И вообще – не нравится, так я в следующий раз лошадь приведу! У меня в деревне дядька конюхом!
Санаторий «Вешние воды» находился в двух часах езды от города. Кире уже изрядно надоело трястись в хлипкой машинке, когда они, наконец, добрались до места. Выехали к железным воротам, покрашенным в светлые тона.
– Подожди, в ворота идти не стоит. Здесь, конечно, нет охраны, но мало ли… – предупредил Кауров и повел Киру в обход.
Машину они оставили за деревьями, а взяли только прыгающего как сайгак Босса. Со стороны это выглядело так, будто семейная пара выгуливает пса перед вечерним чаепитием.
– Давай, лезь в эту дырку, – скомандовал Кауров.
Кира пролезла через брешь в заборе и очутилась на территории санатория. Время двигалось к вечеру, по аллеям неторопливо гуляли стайки отдыхающих, и вся атмосфера «Вешних вод» дышала покоем и умиротворением.
– Я тоже сюда хочу, – пробормотала Кира, но Кауров сделал вид, что не услышал. – И где нам искать эту Грибову? То есть Тетеркину? Мы даже не знаем, как она выглядит.
Кауров тут же отделился от Киры с псом и направился в сторону двух задумчивых старушек, которые тихо ползли к скамеечке.
– Милые дамы, вы не подскажете, где я могу увидеть некую Тетеркину Вику? Она здесь отдыхает, я приехал с сестрой, а найти ее никак не могу, – расплылся он в самой своей слащавой улыбке.
– Тетеркина? А это кто ж такая? – уставились друг на друга бабуси и принялись перебирать всех, кто проживает в санатории. – А может, это та, помнишь, которая к Ивану Семеновичу ночью прибегала?
– Да нет, та, кажется, Аграфена, ей восьмой десяток пошел… А молодая ваша Вика-то?
И кто б знал! Хотя да, молодая! Лешаков уж точно не стал бы брать к себе в любовницы девушку, которой пошел восьмой десяток.
– Молодая. Не помните?
– А слышь-ка, Гавриловна, так это не та, что совсем чумная-то? – вспомнила вдруг одна из старушек. – Ну, за столом соседним. Никуда не выходит, только на обед, она, наверное?
– Может, и она, только в каком она корпусе проживает? Вот что, молодой человек, вы сходите к старшей медсестре, к Клавдии Валерьевне, она тут всех знает. Вон ее корпус, вон то окошечко.
Пришлось отправляться к Клавдии Валерьевне. Зато она точно рассказала, как можно отыскать Вику.
– Сходите к ней, сходите, а то на девку просто страшно смотреть.
Почему на Грибову-Тетеркину страшно смотреть, Кауров выяснять не стал, а прямиком направился туда, куда указала ему Клавдия Валерьевна.
Они зашли вместе с Кирой и Боссом в небольшую комнатку. Одна кровать, два стула, тумбочка – вот и все, что находилось в номере. На кровати лицом к стене лежала женщина. Лица ее видно не было, ноги прикрывало тонкое клетчатое одеяло, а волосы были разбросаны по всей подушке.
– Виктория Алексеевна? – позвал ее Кауров.
Плечи женщины вздрогнули, и она медленно повернулась.
Да, может быть, когда-то она и была красавицей, даже скорее всего – была, не зря же Лешаков ее выбрал, но сейчас вид ее был просто ужасным. Под глазами пролегли черные тени, щеки впали, на сером лице – такие же серые губы. Казалось, она уже целую вечность не вставала с этой кровати.
– Мне одеваться? – равнодушно спросила она у вошедших.
– Пока нет. Мы к вам пришли поговорить, – осторожно ответила Кира.
В присутствии этой женщины она себя почувствовала неуютно – будто рядом с покойницей.
Женщина поднялась и, даже не поправив волосы, тупо уставилась в пол. Потом подняла безучастные глаза:
– Говорите.
Кауров уселся на стул, рядом устроилась Кира, Босс вольготно разлегся у порога.
– Вика, расскажите, что случилось там, в больнице? Как погиб Лешаков?
– Я его убила, – просто ответила женщина.
– Как же вы это сделали? – поразилась Кира.
– Обыкновенно – подменила ему капельницу. Я же закончила медицинский.
– И вы вот так просто беззащитного человека взяли и…
– Беззащитного? – ожила Вика. – Конечно, я хотела прикончить его беззащитным! Я его не убила, я только вернула долг!
– Подождите, успокойтесь и объясните по порядку. Какой долг, сколько вы у него занимали, не торопитесь, – прервал ее Кауров.
Женщина взглянула на него чуть насмешливо, потом достала из недр необъятного халата смятую пачку сигарет, закурила, глубоко затянулась и принялась рассказывать.
Вика действительно долгое время была любовницей Лешакова. Мужчина он был видный, ухаживал красиво, по нему сохла вся женская половина фирмы. Вика исключением не была. Конечно, она старалась вести себя несколько иначе, чем все остальные, но что такое «иначе», когда ты любишь человека, когда готов отдать ему все, включая собственную жизнь? Однако жизнь Вики Лешакову была без надобности, а вот телом ее он пользоваться любил. Нет, он к ней относился совсем не так, как к другим. Он выделял ее. Только ему Вика могла сказать все, что думает, только она могла повлиять на его решение, только она заставляла его возвращаться к ней снова и снова. Единственное, что она не могла заставить его сделать – это пойти в загс. Не хотел, боялся, понимал, что тогда придет конец и его похождениям, и свободе, и изобилию девочек. Может быть, он и решился бы когда-нибудь, но у него появилась еще одна зазноба – Дашенька. Эта чертовка была еще умнее Вики и у нее имелось одно существенное преимущество – она была замужем. Лешаков просто сходил с ума. Вика немедленно отошла на второй план, и как она ни бесилась – сделать ничего не могла. Она устраивала истерики, закатывала скандалы, но понимала, что безвозвратно проигрывает. Дашенька же, напротив, чувствовала себя совершенно спокойно, принимала от Лешакова дорогие подарки, ездила с ним на встречи, а потом и вовсе – нашла молоденькую глупышку и предложила Лешакову ее в жены. Тот, словно марионетка, выполнял все, что ему диктовала Дарья. После свадьбы этой недоразвитой Аллочки с Лешаковым Вика долго не могла прийти в себя. Однако прошло время, и все осталось по-прежнему. Вначале Вике думалось, что она никогда не сможет простить негодяя, что она заставит его ползать на брюхе, просить прощения и, кто знает, может, так бы все и получилось, если бы не эта Даша. Она просто издевалась над Грибовой! Стоило только Вике остаться наедине с Лешаковым, как эта бестия тут же, словно невзначай, появлялась и, хитро поводя глазами, напоминала о том, что теперь Лешаков уже посторонним женщинам не принадлежит, а является достоянием одной-единственной жены. Лешаков немедленно собирался и трусил к семейному очагу. Неизвестно, чем бы все закончилось, но Вика вдруг поняла, что ждет от сиятельного директора ребенка. Этой огромной радостью она решила поделиться с ним. К новости тот отнесся более, чем странно – исчез на некоторое время из фирмы, якобы по неотложным производственным делам, а когда приехал – принялся настойчиво сватать Вику какому-то одинокому бизнесмену Тетеркину. Тетеркин к умненькой и славной Вике не остался равнодушным и предложил ей свое сердце вместе с основным капиталом. Отказываться было глупо, и Вика решительно направилась в загс. После бракосочетания она уговорила мужа уехать в другой город, и все было бы замечательно, но… Тетеркин не был дураком и к беременности жены отнесся недвусмысленно: