– Счастье-то какое, сударыня! – взволновался старый слуга. – Только вы не забудьте на двери написать мелом, что и вы теперь в доме, не то мало ли что.
– Это еще зачем? – поразился Себастьен, который только что вошел в комнату.
Дворецкий объяснил, что город находится на полуосадном положении и что власти распорядились, чтобы на двери каждого дома был вывешен список живущих в нем людей.
– Свобода, равенство и братство в действии, – вздохнул Себастьен. – Ладно, мы не собираемся перечить властям…
– А горничные, сударыня, горничные? – встревожился старик. – Позовите их сюда, я задам им работу.
– Нет, – твердо ответила Анриетта, – горничные будут слушаться только меня, а вы, Кристоф, идите и распорядитесь, чтобы нам приготовили что-нибудь поесть. Мы проголодались с дороги.
«В самом деле, – помыслила Анриетта, – надо будет чем-то занять Амелию и Терезу, чтобы они не вызывали подозрений. Так, чуть-чуть».
Но в первый же день стало ясно, что ни одна, ни другая женщина никак не могут сойти за прислугу. Когда Анриетта попросила маркизу для вида вытереть пыль, та сдула ее со стола, да так ловко, что вся пыль полетела самой же Терезе в лицо. Что же касается Амелии, то едва Анриетта начала говорить о ее обязанностях, как наткнулась на отрешенный, королевский взгляд – и почувствовала живейшее желание рассыпаться в извинениях, а сразу же вслед за этим провалиться под землю. В самом деле, Амелия являлась последним человеком, которого можно было представить себе в качестве прислуги.
– Хорошо, – объявила наконец Анриетта, – вы, Тереза, займетесь закупкой провизии, а что до вас, Амелия, если кто вас спросит, отвечайте, что вы белошвейка и давно служите у нас.
– Я не умею шить, – удивленно ответила Амелия.
– Это неважно. Все равно никто об этом не узнает.
Но если Амелия не умела шить, то Тереза еще меньше умела выбирать продукты. Первый же ее поход на рынок ознаменовался тем, что она притащила в «Золотые ворота» несвежую рыбу. Ева, которую произвели в кухарки по случаю увольнения предыдущей служащей, в крайнем раздражении сняла с себя фартук и сама отправилась за провизией, бурча себе под нос разные немецкие слова, которые самым невежливым образом ставили под сомнение умственные и прочие способности госпожи маркизы.
Вернулась Ева через три часа, когда Амелия и все остальные обитатели дома уже начали волноваться.
– Что-нибудь случилось? – спросила Амелия.
Ева поглядела на нее мрачно, шмякнула на стол здоровенную рыбину кило в три весом и стала доставать из корзины прочую снедь.
– Рынки отсюда далеко, сударыня. Долго идти, да еще через каналы по мостикам… брр! – Ева повела своими могучими плечами и вплотную занялась рыбой. – К тому же пришлось поторговаться, как же без этого… Рыбы и морских гадов видимо-невидимо, мясо есть, фрукты и овощи… – Она покосилась на светлое платье своей госпожи. – Вы бы ушли куда-нибудь, сударыня, – добавила Ева, терзая рыбу, – не то юбку можно испачкать.
– Скажи, – внезапно спросила Амелия, – а на рынке цветы продаются?
– Продаются, но дорого, – ответила Ева, подумав. – А зачем вам?
Она тотчас же сообразила, что вопрос явно лишний, когда живешь по соседству со складами удобрений. Поняв, что Ева ей не поможет, Амелия отправилась к дворецкому Кристофу.
– Цветы – это баловство, – прокряхтел Кристоф. – Старая госпожа их не признавала, и немудрено: дня три постоят, попахнут, и все. – Однако он все же снизошел до того, чтобы выдать великую тайну: – Неподалеку от города есть Долина роз, местные ее называют Розендаль, это по-фламандски, значит, а французы – Розваль. Вот там полно цветов.
– Благодарю вас, – сказала Амелия. – А как туда добраться?
Кристоф замялся. По правде говоря, за последние шесть лет, прошедшие со смерти старой госпожи, он редко выходил из дома и успел забыть, в какой стороне что находится.
– Да там все, там, – прокряхтел он, неопределенно взмахнув рукой. – Говорю же, полно цветов, ее сразу видно.
И на следующее утро Амелия отправилась искать загадочное место с поэтическим названием Долина роз.
Желая обогнуть Южную улицу, молодая женщина сделала приличный крюк, заодно полюбовалась на новый фасад церкви Святого Элуа, оформленный в классическом стиле, и наконец оказалась возле ворот, где ее остановил солдат в синей форме.
– Эй, гражданка, куда идешь?
Амелия не любила фамильярности, и обращение на «ты» казалось ей недопустимо вольным, если не оскорбительным. Но она вспомнила, что на ней простое ситцевое платье служанки, вспомнила, зачем приехала в Дюнкерк, и подумала, что ради этого можно и потерпеть.
– За цветами, – ответила она часовому, и это было чистой правдой.
– За цветами? – прищурился солдат. – Ты что же, ими торгуешь?
– Нет, я живу возле Южной улицы.
– А, Вонючая улица! – развеселился солдат и беспрепятственно выпустил Амелию из города.
Она шла по пыльной дороге, которая привела ее к Фюрнскому каналу. Перейдя через мост, Амелия забеспокоилась. Слева было чье-то ветхое и бедное жилище, а за ним громоздились унылые песчаные дюны. Подойдя ближе, Амелия заметила среди дюн какое-то движение. Это оказался упитанный заяц, который поднялся на задние лапы, с любопытством разглядывая незваную гостью. Амелия хлопнула в ладоши. Заяц отбежал на несколько шагов, но вновь остановился. Молодая женщина осмотрелась. Вокруг было царство песка, которое скрашивали лишь кое-где проглядывающие островки травы, которые никак не могли сойти за Долину роз. Где-то поскрипывал кузнечик, в небе пронзительно кричала, как раненая, какая-то птица. Амелия оглянулась на зайца и увидела, что к нему присоединился еще один, и оба они смотрели на нее.
– Вы не знаете, как мне пройти в Долину роз? – спросила она.
– Знаю, – ответил заяц.
Амелия прекрасно знала, что находится вовсе не в сказке и что зайцы, какими бы любопытными они ни были, говорить не умеют. Поэтому она обернулась – и увидела возле себя маленького оборвыша, который застенчиво ковырял в носу. Поймав взгляд Амелии, он опустил руку и потупился.
– Ты живешь в том доме? – спросила молодая женщина.
Мальчик кивнул.
– Долина роз во-он там, – сообщил он, показывая направление. – Там красиво. А здесь только песок. И зайцы. У них в дюнах норы, – гордо добавил он, видя, что красивая дама стоит и слушает его, не перебивая. – Мой папа на зайцев ставит силки. Вы найдете дорогу или вам показать?
Амелия вернулась в город к обеду, неся с собой охапку самых разных цветов, и заметила, что надпись на двери их дома изменилась. Теперь она гласила:
Кристоф КейвертЭмма ван Линден
Себастьен де ла Трав
Анриетта де ла Трав
Амели Муассон