— Она любила его, — важно сказал я. — Он был очень красив. И она думала только о нем.
Когда Изабель вышла на кухню, Джакоб с недоверием посмотрел на меня и тихо сказал:
— Надо же, я и не знал этого раньше.
— Я тоже не знал... Теперь Изабель будет рассказывать эту историю другим, и люди получат ответ на волнующий их вопрос, который всех устроит. Теперь наконец всем будет понятно, и отпадет необходимость в дальнейших расспросах.
Джакоб рассмеялся.
— Для мальчугана твоих лет ты удивительно мудр.
— Таких историй существует немало, а испанцы чрезвычайно романтичная нация. Отец, а тем более мама знали множество испанских песен. Все они про разбитое сердце и потерянную любовь. Я всего лишь рассказал содержание одной из них.
Теперь Финней удивленно хмыкнул.
— Ты действительно необыкновенный человек, малыш!
На закате солнца пред нами возникли очертания города. Он лежал на равнине, на севере которой поднималась гряда невысоких холмов, а на востоке вздымались вверх горы. Лос-Анджелес окружало множество виноградников и садов. Недалеко протекала река. В центре города деревья росли хаотично и беспорядочно. Дома в большинстве своем были низкими, глинобитными, с плоской крышей. На этом довольно однообразном общем фоне выделялись большие каркасные одноэтажные коттеджи и двухэтажные — глинобитные. В одном из таких строений располагалась церковь, в другом — резиденция губернатора.
Финней привел меня к очаровательному домику на окраине города, окруженному раскидистыми ивами. Неподалеку проходил оросительный канал.
Домик, как и все вокруг, был глинобитным, с крышей под красной черепицей. Позади него виднелся загон, в котором стояло несколько лошадей.
— Иди постучи в дверь, Ханни! Мисс Нессельрод наверняка обрадуется, увидев тебя. А я пока распрягу лошадей.
Нерешительно остановившись во дворе, стараясь привести в порядок свою одежду, я тщательно отряхивал ее прямо руками. Во дворе мое внимание привлекла беседка с низкой крышей, скамейка и кресло-качалка. Я медленно подошел к дому и только поднял руку, чтобы постучать, как дверь открылась, и на пороге возникла незнакомая молодая женщина.
Она отступила чуть назад, и тотчас из-за ее спины мне навстречу, всплеснув руками, выбежала мисс Нессельрод.
— Иоханнес! Сколько лет, сколько зим!.. Заходи скорее!
Мисс Нессельрод отошла в сторону, оглядела меня.
— Боже! Как ты вырос! Каким стал красавцем!
Покраснев, я переминался с ноги на ногу.
— Как вы поживаете, мэм? — спросил я, чтобы как-то отвлечь ее от этой темы, которая вогнала меня в краску.
— Проходи, Иоханнес! Кажется, мы собираемся с тобой знакомиться заново? — вопросительно взглянула она мне в глаза.
Но внезапно улыбнулась, да так дружелюбно и лукаво, что я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь в ответ.
— Теперь рассказывай мне все по порядку! Что ты делал все эти годы? Как жил это время? На что похожи места, где ты обитал?
И я начал рассказывать, сначала робко и неуверенно, потом со всевозрастающим доверием: про Аджыо Каленте, индейцев, лавку, мой собственный дом, пальмовые леса в каньонах...
— Горячие источники? Расскажи-ка, пожалуйста, о них поподробнее.
Мисс Нессельрод попросила девушку-мексиканку принести нам шоколад и задавала множество вопросов о климате, почве той местности, где я жил, спросила, что там произрастает и кто живет.
А чуть позже в который раз вспоминал я, как погиб отец и как меня бросили умирать в пустыне.
— Я слышала об этом, — отозвалась она грустно. — Потому Иоханнес, ты понимаешь, мы должны быть очень осторожны. Твой дед — влиятельный и безумно богатый человек. Но он не знается с местной публикой, тем более с англичанами. Правда, вряд ли существует на свете что-то, чего бы он не смог узнать, если бы пожелал. Наше счастье в том, что обычно он ничего не желает... Он не должен видеть тебя. Ты слишком похож на отца. Только немного смуглее его — полагаю, влияние испанской крови.
Неожиданно мисс Нессельрод поднялась.
— Уже поздно, Ханни, и тебе надо отдыхать. Завтра же начнем искать учителя. А там увидим, что я смогу сделать для тебя. Между прочим, может быть, ты еще что-нибудь хочешь? А?
— Вы не могли бы мне дать какую-нибудь книгу, — попросил я и нерешительно добавил: — А если кто-нибудь поедет обратно, в сторону моего дома, я хотел бы послать туда несколько книг.
— Зачем? — изумилась мисс Нессельрод. — Ведь там никто не живет!
Тогда я рассказал ей про дом Тэквайза, невидимого посетителя, с которым мы обменивались книгами.
Она сидела, поставив локти на колени и подперев ладонями лицо.
— Что за странная история! Подумать только! Чудовище, которое читает Скотта и Шекспира!
— Не знаю, чудовище ли. Ведь до сих пор неизвестно, кто выстроил этот замечательный дом, кто приходит обмениваться книгами, один и тот же ли это... человек.
— Когда появился этот дом, ты знаешь?
— Мне кажется, лет пять или шесть назад. Но одна его часть очень старая, и отец говорил, что трудно определить возраст стен, настолько они древние.
— Индейцам известно что-нибудь об этом?
— Кто знает, какую тайну хранят индейцы. Но они не сочли нужным рассказывать мне, что знают об этом доме. Они хорошие люди, только их образ мышления отличается от нашего.
— Вижу, ты многому научился за прошедшие годы, Иоханнес.
— Нет, мэм. Не очень многому, я просто многое узнал. Отец говорил, что самое удивительное в учении то, что оно никогда не кончается.
Из кухни появилась молодая мексиканка, выразительно взглянула на мисс Нессельрод.
— Какой-то человек прячется в зарослях ивы на другой стороне улицы и наблюдает за домом.
— Спасибо. — Мисс посмотрела на меня. — Ты ведь не боишься, Ханни, не так ли?
Она улыбнулась.
— Хочешь кое-что узнать, Иоханнес? Я тоже не боюсь. Как и ты.
Мисс Нессельрод стройна и элегантна. Она никогда не повышала голоса и не делала резких жестов. Ее платья светлых тонов, обычно бежевого и серого цвета, были просты и к лицу ей. Выходя из дома, она неизменно брала с собой изящный кружевной зонтик. Мисс Нессельрод часто улыбалась, но улыбки были самых разных оттенков и значений, и вскоре я научился различать их.
Никогда не вспоминая о прошлом, — ни кто она, ни что с ней произошло, — мисс Нессельрод также никого не посвящала и в свои планы на будущее. Когда она появилась в Калифорнии, денег у нее было совсем мало. Об этом говорил и Финней. Гораздо меньше, чем думали многие, однако сколько, я так и не знал, хотя мне было известно о мисс Нессельрод гораздо больше, чем другим.