— Какое там расстояние? — спросил Гроссефельд.
— Миль, наверное, шестьсот. Безопаснее всего идти вдоль реки.
Сарзо продолжал гнуть свою линию:
— Можно найти лодки. Мы не искали вверх по реке.
— Ты свободен для своих поисков, — сказал гансграф, — но остальные должны выступить завтра.
— Завтра?! — взорвался Гроссефельд. — Невозможно! Это слишком быстро!
— Уже сегодня всего в пятидесяти милях к северу отсюда шел снег. Вот-вот заснежит и здесь… — гансграф помолчал. Однако я никого из вас не заставляю придерживаться нашего прежнего соглашения о единстве действий, если вы не пожелаете подтвердить его снова. Мы — наша компания — уходим завтра и берем всех, кто захочет идти вместе с нами.
— Я пойду, — спокойно сказал Фландрен.
Сарзо и Гроссефельд колебались, но я не смотрел на них и не слушал. Я наблюдал за Юрием Ольговичем. Лицо его оставалось невинным и безразличным, однако я, кажется, уловил в его глазах искру удовлетворения.
Гансграф встал:
— Значит, с рассветом.
Рядом со мной стояла Сюзанна, и Юрий с поклоном приблизился к ней.
— Госпожа, если бы вы предпочли реку, то я могу предложить вам свою лодку.
— С Кербушаром и с нашей компанией?
— Предложение сделано вам, госпожа. В конце концов, для женщины вашего положения челн более удобен.
— Я останусь вместе с компанией. Нам до сих пор было достаточно удобно вместе… Благодарю вас.
Она было отвернулась, но затем взглянула на него через плечо:
— Вы не бывали в Константинополе, князь Юрий? Не прогуливались вдоль его стен? Это было бы весьма полезно. Избавило бы вас от многих хлопот и разочарований…
Испуганный и рассерженный, он собирался ответить, но мы уже отошли.
— Значит, ты думаешь так же, как я?
— У него были мелкие успехи, и он по ошибке принял их за великие победы. Он провел несколько интриг в Новгороде и в Киеве и всерьез считает, что уже готов к Константинополю. Поверь мне, Матюрен, нигде нет таких мастеров интриги, как в Византии.
— А если дойдет до войны?
— Его разобьют прежде, чем он появится в виду городских стен… Пока он будет рассчитывать, как съест их на обед, его уже слопают за завтраком.
Мы стояли рядом и смотрели, как заходит солнце, хотя час был ещё не поздний. Ветер дышал стужей. Да, я был готов уходить, более чем готов.
С буков вокруг лагеря падали листья; на облака ложился отсвет далекого заката, окрашивая их багрянцем.
Мне очень не нравился князь Юрий…
Гансграф Руперт фон Гильдерштерн ехал впереди на своем могучем боевом коне. Как всегда, он сидел, выпрямившись в седле, держа поводья левой рукой на уровне груди. Поистине монументальную фигуру являл собой гансграф.
Недалеко от нас был берег Днепра, справа расстилались поля тех немногих жителей, которые отваживались заниматься земледелием в окрестностях Киева.
За гансграфом следовали компании его самого и его брата Петера; чуть поотстав, двигался караван Фландрена. Прочие шли следом на своих обычных местах, а замыкали колонну Сарзо и Гроссефельд.
Из моих друзей при мне остался лишь один — вор, нищий и философ Хатиб.
Перед отъездом из Киева я собрал жонглеров и акробатов — пеструю группу в шутовских нарядах; большинство из них были моими знакомыми ещё по Кордове.
— Я ничего не требую от вас. Но я боюсь, что князь Юрий попытается захватить графиню, а я не могу все время оставаться рядом. Если бы вы помогли присмотреть за ней, это было бы мне величайшей поддержкой и помощью.
— Не волнуйся, — ответил Лолингтон. — Где бы ни находилась графиня, мы будем неподалеку.
Мы встали лагерем на опушке леса из старых буков и кленов, сомкнувшись плотным кольцом; скот отогнали на близлежащий луг и оставили под надежной охраной.
На закате гансграф позвал меня в свой шатер. Там уже сидели Петер, Фландрен, Сарзо, Гроссефельд и другие.
Гильдерштерн озабоченно хмурился.
— Кербушар, ты у нас знаток географии. Как далеко отсюда до моря, если двигаться прямо на юг?
— Примерно наполовину ближе, чем если идти вдоль реки, которая делает поворот и уходит далеко к востоку.
— Значит, так тому и быть. Мы направляемся прямо к югу.
Возражений не последовало. Даже Сарзо был явно доволен. Если мы сможем добраться до Константинополя раньше челнов, наша торговля пойдет намного лучше.
Гансграф поднялся.
— Приготовиться к движению через час.
Мы уже направлялись к выходу из шатра, но, услышав эти слова, все остановились.
— Что? — переспросил с недоверием Фландрен. — Сейчас, ночью?
— Противники наши будут тешить себя надеждой, что мы идем вдоль реки — и соответственно строить планы. А мы теперь пойдем форсированным маршем. За десять дней доберемся до моря. А если нам повезет… — он помолчал, переводя взгляд то на одного, то на другого, — то мы совершим этот переход за восемь дней, а может быть, даже за семь.
Выйдя из шатра, Сарзо проворчал:
— Правильный он человек… Иногда я думаю не так, но это моя ошибка. А что ты скажешь насчет такого хода, а?
— Будет меньше переправ через реки, да и реки будут поуже, чем в местах, где они впадают в Днепр.
— Да-да! Ну конечно! Как же я об этом не подумал! — Он положил руку мне на плечо. — И ты тоже правильный человек, Кербушар. Тебе бы отказаться от твоих планов, какие бы они там ни были, да остаться купцом.
Вначале мы пользовались торговыми дорогами, которые проложили крестьяне, а потом пошли напрямик, ибо на пути, избранном нами, дорог не было.
Местность была открытая, потому что леса остались позади, хотя и здесь встречались отдельные островки деревьев и, конечно, густые заросли вдоль рек и ручьев. К рассвету мы оставили за спиной уже пятнадцать миль.
* * *
На третий день мы вошли в долину реки Буг. Справа от нас, вдалеке, лежала Волыно-Подольская возвышенность, но, если не считать низин по руслам речек, местность по пути была ровная или слегка холмистая, и препятствий встречалось немного. Обычно я выезжал вперед разведать дорогу, устранял по возможности помехи и настороженно высматривал опасности.
Теперь нашей путеводной нитью был Буг, и мы шли по западному его берегу. Дубы, которых в этой стране было множество, постепенно уступали место букам; клены росли вперемешку с ясенями, попадались среди них и вязы.
Дичи было сколько угодно, пастбища отличные. Из трав здесь росли, в основном, мятлик и пырей; из зверей мы видели и иногда добывали антилоп-сайгаков, рыжих оленей, косуль и диких кабанов. Время от времени нам встречались небольшие табуны диких лошадей тарпанов. Они были мышастой масти, с черным ремнем по хребту.