— Ничего, что взяла с собой братишек? А то мальчишкам так понравился зоопарк, что я решила воспользоваться случаем устроить им праздник. У мамы появились срочные дела, и она попросила меня посидеть с ними, а я же знаю, если оставить их дома одних, передерутся обязательно. Вот этот Чук, это Гек, а это Арк. Надеюсь, не перепутала, они тройняшки…
Я искренне заверил её, что только рад знакомству, и даже поочерёдно пожал малышам руку. Но не мог не чувствовать себя слегка разочарованным. Все три её братца были похожи на маленьких китайских поросят, только с рожками. Знаете, такие чернявые, симпатичные, упитанные, с умильными щёчками и танцующей походкой, но выгуливать их лучше на поводке, в строгом ошейнике и наморднике!
Естественно, Эльвира ими гордилась. Не дети, а коммандос с ножом в зубах и штанами на лямках, только и выглядывающие, где бы ещё напроказить, кого дёрнуть за хвост, кому подлить алкоголя в кефир, у кого из взрослых спросить сигарету, а отобрать шляпу. Я-то рос гораздо более спокойным мальчиком, слушался маму, ходил в спортивную школу по теннису, играл на пианино, брал уроки имеритинского танго и в полицейские пошёл исключительно из любви к порядку. Ну вот, я опять о себе. Итак..
Заплатив ещё за три детских билетика, мы медленно двинулись вдоль клеток, начав с разглядывания разнообразных попугаев, пока не дошли до гонджубасских, а мимо них надо было проходить быстро. Эти наглые птицы буквально орали на всех, рвались к общению, лезли в душу и могли за полчаса уболтать любого почти до смерти. Их кормили специальным составом зерновой смеси с добавлением наркотиков, потому что без них они могли умереть, а под кайфом гонджубасский попугай трепался без умолку, порой сообщая о своих же самочках такие вещи, которых детям пока лучше не знать. Эльвира благоразумно прикрыла братишкам уши. Двум. Два. Другими они, по-моему, всё слышали, да и третий братец явно горел желанием поделиться новой информацией…
Дальше были самые быстрые пони. Они метались от одного края вольера до другого, успевая откусить у зазевавшегося ребёнка половину печенья и слизнуть мороженое, прежде чем тот успеет позвать маму. При этом их круглые полубезумные очи имели такое невинное выражение, они так умилительно хлопали длинными ресницами и встряхивали кудрявой чёлкой, что всё равно всем нравились и дети сами протягивали симпатичным лошадкам вторую половинку печенюшки…
Потом были знаменитые сонные аллигаторы, они просыпались на каждый пятый толчок, и ребятишки всех возрастов развлекались тем, что пробегали по ним, спрыгивая с носа. Это был дешёвый, популярный и весьма любимый детьми аттракцион, который проводили бдительные сотрудники зоопарка. Ровно на пятом толчке аллигатор просыпался, распахивая жуткую пасть, и ребёнок рисковал поплатиться хвостом. Шустрые братья Эльвиры, ухитряясь посматривать на меня свысока, уговорили её пустить и их пробежаться раз пять-шесть…
Опьянённые победой, они прыгали по дорожке меж клеток впереди нас и напугали трусливого симбабвийского жирафа, который прятал голову в песок, стоило скорчить ему страшную рожу. Поэтому его держат в вольере, наполненном пенопластовой стружкой, чтобы он не ушиб себе голову, и его вечно испуганные вытаращенные глазки всегда поражены конъюнктивитом.
Тонконогий единорог с белоснежной шерстью сидел в тройной клетке за семью тяжеленными навесными замками, обводя всех жутким до дрожи взглядом, полным небесной кротости. И матери испуганно уводили от клетки детишек, когда те, желая рассмотреть поближе страшного райского зверя, прижимались к ней вплотную и просовывали сквозь прутья любопытные носы.
— Смотри, у него голубые глаза! И какие огромные! Просто жуть. И этот изогнутый рог, как древний меч… ой, он им взмахивает! Ой, снова, бр-р-р. — Эльвира поёжилась и потёрла руками плечи, пытаясь отогнать мурашки. Мне тоже хотелось обнять её, согреть и успокоить, но я опять в который раз уже не посмел — три рогатых братца бдили за нами не хуже сторожевых пёсиков.
Да ей этого и не понадобилось, минуты не прошло, как Эльвира уже снова была счастлива.
— Вот не думала, что такую прожжённую журналистку, как я, может всерьёз запугать какой-то единорог в клетке. Ой, смотрите, какие аппетитные еноты, так и просятся на сковородку!
Она продолжала мило щебетать, шутить с мальчишками, а я, рассеянно глядя на диковинных животных, думал: какая же она всё-таки обаятельная и пора, пора уже предпринимать какие-то более активные шаги, иначе я могу её упустить. Нет, действительно, долго ли такая девушка может оставаться свободной, но вдруг она скажет, что видит во мне только друга? Это будет ударом похлеще, чем удар тростью под дых от бородатого карлика-эксгибициониста по кличке Коньячный Джентльмен, за поимку которого я был награждён моей первой медалью за отвагу. А потом долго лечился в полицейском госпитале, нормальное дыхание восстановилось не сразу…
Я даже не заметил, как мы дошли до клетки льва. Книгу у него отобрали, и веницуанец явно скучал. Но, когда мы встретились взглядом, в его печальных глазах промелькнуло узнавание. Он с надеждой глянул на мои руки, но понял, что я тоже не принёс ничего почитать, и взгляд его снова стал равнодушным. Лев опустил величественную голову на лапы, закрылся крыльями и отвернулся.
— Ты что, влюбился в него? — хихикнула Эльвира, когда мы повернулись, чтобы идти дальше.
Я покраснел. Во-первых, потому что она сказала правду, во-вторых, потому что это так заметно, и, в-третьих, да, влюбился, но не во льва же… Неужели она не понимает?
— Влюбился-влюбился! — пронзительно завопил один из братьев, тыча в меня пальцем и ухмыляясь. — Влюбился в нашу Эльвирку!
— Айн, цвай, драй! Эльвирка и полицай! — так же гнусно обрадовался второй, прыгая на одной ножке.
— А ей мама целоваться не велит, — на полном серьёзе напомнил третий.
Я готов был сквозь землю провалиться.
— А ну заткнитесь все, убью на месте! — потребовала Эльвира, профессионально отвесив каждому хороший подзатыльник. Опыт старшей сестры давал о себе знать, но мерзавчики быстро нашли моё слабое место, и теперь я должен был возвращать их уважение. То есть, конечно, если оно у них вообще ко мне хоть на чуточку да было. Только, думаю, если и так, то не ко мне, а к моей профессии и мундиру. Дети в массе своей любят полицейских и охотно играют в них, но, наверное, вряд ли кто по-настоящему хочет, чтоб полицейский вошёл в круг их семьи. Это же ни шалостей, ни обмана, ни мелких бытовых преступлений — сплошной закон и правопорядок за столом. Какому ребёнку такое понравится? Вот именно, никакому…
Впрочем, вернуть благорасположение братцев Эльвиры оказалось очень просто — полкило сахарной ваты на каждого вообще не деньги. Мальчишки разом приняли меня за своего, прыгали впереди счастливые, облопавшиеся и липкие.
— Вечером у всех троих заболят животы, — меланхолично резюмировала Эльвира. — Ну и пусть. Должно же быть у детей детство. Я чувствую, что ты хочешь меня о чём-то спросить?
— Да, — решился я. — Ты не хотела бы… В смысле ты ещё не задумывалась о создании семьи?