О том, что человек, нашедший Истину, тут же делится ею с остальными. Но, разделённая на части, Истина — дохнет…
Нет, на первый взгляд всё было чинно, благородно и в полном соответствии с традициями. Широкий двор, мощённый грубым булыжником, величественный храм с православными крестами, монашеские палаты, молчаливые люди, сосредоточенно занимающиеся бытовыми делами, запах ладана и теплое ощущение общего дома. Дома, где есть место каждому, где каждый востребован и принят, где уже много-много лет все живут по давно заведённому распорядку, не жалуют новшества, но и сами не жалуются ни на что…
— Добро пожаловать в наш монастырь, — рыжий батюшка широко перекрестился на золотые купола. — С дороги умойтесь, переоденьтесь да и к обедне поспешайте. В этом месте святом мы дни наши молитвами услаждаем. Всё, что для жизни монашеской надобно, Господь дарует щедрой рукой. Вон те палаты мужские, а те — женские. У нас различий нет, единой семьёй живём, аки братья с сёстрами. Меня отцом Никодимом кличут, а ваши имена?
— Иван. Рахиль. Миллавеллор, — нестройно откликнулись ребята.
— Иван… хорошее имя, русское. Рахиль… еврейка, что ль?! Милла… вел…лор, тьфу, и не выговоришь ить! Ладно уж, нынче день в молитвах и богоугодных делах проведёте, а завтра перекрестим обоих в православную веру. Быть тебе, девка, Фатиньей, а тебе, мужичок, Аполлинарием! Ну, идите ужо…
Отец Никодим царственно похлопал по плечу бывшего подъесаула и двинулся в сторону женских палат. Долгую минуту троица обменивалась непонимающими взглядами…
— Таки это был специфичный православный юмор?!
— Не смешно, — поддержал эльф.
Казак насупился, пообещал уточнить и кинулся вслед святому отцу за разъяснениями. Золотые купола по-прежнему поражали нетленным и даже неземным светом…
Кочуев вернулся быстро, явно недовольный ответом, однако друзей на прежнем месте не обнаружил. С другой стороны, выстрелов вроде не громыхало, пятен крови на булыжниках нет, значит, все ушли своим ходом, но куда? Кто-то из монахов подсказал — в трапезную. Молодой человек хлопнул себя ладонью по лбу: точно, Рахиль и диета — понятия несовместимые! Он действительно их там нашёл, но проблемы от этого не убавились…
Трапезная представляла собой длинную комнату с низким потолком, чистым полом и двумя рядами простых деревянных столов и скамеек. У окна раздачи деловито суетился дежурный монах, в самом дальнем углу мрачно восседали Рахиль с Миллавеллором. Перед ними стояли нетронутые миски с холодной пшённой кашей…
— Ваня, — едва не плача, выдохнула бывшая военнослужащая Израиля. — Я стрескала обе горбушки, но не могу вот это есть, понюхайте — оно же на сале!
— А мне вообще очень надо домой, — жалобно добавил эльф. — Рыдающая Принцесса наверняка выплакала все глаза, ожидая моего возвращения. Благодаря вашему мужеству и героизму я вернусь с мечом Святого Джона! Я ведь вернусь, да?
— Нет, — с трудом выдавил подъесаул, повесив голову.
Рахиль попробовала пошутить:
— Ой, таки наш Миллавеллор явно приглянулся вашему рыжему батюшке! А почему никто не повеселился…
— Потому что… это монастырь, — решился Иван. — Отец Никодим сказал, что здесь единственное место, где православная душа может укрыться от грехов и скверны окружающего мира. Монахи живут в скромности, усердии и молитвах. Никакое зло святых стен обители не касается, так что если православный Рай и есть, то он тут! Поэтому… вы тоже…
— Мы тоже — тут?! — на всякий случай уточнила девушка, хотя ответ был и так ясен…
— Да, тоже! Завтра вас окрестят, и вы с радостью останетесь в монастыре, славить Господа… Здесь все так живут и не находят в этом ничего плохого. И не фига хвататься за автомат, ясно?!!
— Прошу простить, это она автоматически, — скаламбурив, вступился седой миротворец, когда Рахиль едва не брякнулась со скамьи, сражённая казачьим рёвом прямо в ухо.
— Но поймите и нас, я плохо разбираюсь в тонкостях религии, однако, помнится, ваша подруга искала несколько другой Рай? А для меня священна лишь «Сага о кольце», ну и, может быть, чуточку «Путешествие туда и обратно». Эльфы не верят в Бога…
— Как окрестят — поверите, — устало буркнул молодой человек и хлопнул фуражкой по колену. — А-а, чёрт бы их побрал! Можно подумать, я тут всю жизнь в монахи собирался?! Просто здесь других вариантов нет…
— Я… буду… отстреливаться!
— На, стреляй меня первого! Устроить пальбу в православном монастыре я тебе всё равно не позволю.
— Ванечка-а… — Рахиль нежно прильнула к подъесаульскому плечу. — Ну, может быть, как-нибудь скажем им, объясним как-нибудь… Я же еврейка, меня насильно крестить нельзя — это грех! И антисемитизм опять же…
— Да понимаю я, всё понимаю… Сделать ничего не могу. Я — казак, а значит, должен отличаться набожностью и святых отцов «долгогривыми» не обзывать! То есть вообще слушаться всячески…
— А я считала вас другом!
— Рахиль…
— Таки вы друг или казак?!
Ответить Иван не успел, да и вряд ли смог бы. В трапезную чинно ввалилась толпа монахов, все серьёзные, сосредоточенные и, главное, очень любящие пшённую кашу на свином сале. Бедная голодная еврейка пару минут мучительно боролась сама с собой, а потом, к немалому изумлению подъесаула, сняла берет и, держа его перед собой, пошла вдоль столов…
— Подайте хлебушка, за Христа ради! Храни вас Господь… ага… ага… спасибо, дяденьки… ага… только не сала!.. хлебушка бы… ага… спаси Господь! Хлебушка… ага… не жмитесь… таки да!
Она вернулась, когда насобирала примерно килограмма два ржаного и белого вперемешку. Бухнулась за стол, молча съела почти половину, бутербродно накладывая белый на чёрный, запивая обычной водой прямо из крынки. Вытерла губы рукавом, пристально глянула в глаза подъесаула и твёрдо заявила:
— Я не хочу быть Фатиньей!
Иван решительно встал и направился к выходу. Теперь он намеревался всерьёз переговорить с отцом Никодимом. Может быть, настоятель действительно был ближе к Богу и знал сокрытое от простых людей; может быть, он был абсолютно прав, своевольно крестя всех, кто сюда попадал; может, личностей, не понимающих собственного счастья, и надо совать в него насильно, в заботе об их же благе… Возможно всё! А уж учитывая близость монастыря к реке, где вольно разгуливают ролевики-оборотни, к безбожному дому Хаббарда, а соответственно проискам Свидетелей Иеговы, агрессивному Белому Братству и вездесущим летающим тарелкам, то… Следовало десять раз подумать, а так ли уж был неправ отец Никодим?
Казак Кочуев не возвращался долго. Все успели поесть, натрапезничаться, выйти, не особенно обращая внимания на новоприбывших. Еврейка в камуфляже с автоматом и остроухий эльф с патлатым хвостиком ни у кого интереса не вызывали. Каждый монах был углублён в молитвы, что, во-первых, радовало (есть же истинно верующие люди!), во-вторых, огорчало (не хотим стать такими же!). Поэтому, когда в трапезную вбежал очередной послушник в длинной рясе, на него не обратили должного внимания. Вернее, не сразу обратили…