Вряд ли он забыл, ему было просто плевать, стану я возражать или нет.
Мгновение я поразмыслила. Вообще-то мне было все равно. Да, я приготовилась к схватке с Клайдом Нанли, но не к бесцельной схватке.
— Не возражаю, — пожала я плечами, шагнув на могилу рядом с надгробием.
После этого я полностью сосредоточилась на земле под собой. Этого мертвого трудно было «прочитать». Могила была очень старой, кости рассыпались, гроб сгнил. Я почувствовала, как моя правая рука начала чуть заметно подергиваться, а голова — поворачиваться из стороны в сторону. Лицевые мышцы танцевали под кожей.
— Почки, — наконец сказала я. — Что-то случилось с его почками.
Боль в спине нарастала, став почти невыносимой, а потом исчезла. Я открыла глаза и сделала глубокий вдох, сопротивляясь желанию повернуться и посмотреть на брата.
Одна из самых юных студенток стала белой как простыня. Я здорово ее напугала. Я улыбнулась ей, пытаясь выглядеть дружелюбной и успокаивающей. Вряд ли мне это удалось. Студентка сделала шаг назад, чтобы оказаться подальше от меня. Со вздохом я снова сосредоточилась на работе.
Я нашла женщину, которая умерла от пневмонии, потом ребенка, умершего от острого аппендицита, потом младенца с пороком сердца, потом младенца с проблемой крови — вероятно, он был вторым ребенком супружеской четы с конфликтом резус-факторов, потом ребенка лет десяти — двенадцати, умершего от лихорадки, возможно от скарлатины. Время от времени я слышала, как фотограф делает снимок, но меня это вовсе не беспокоило. Меня не заботило, как я выгляжу во время работы.
Спустя тридцать — сорок минут я, похоже, почти убедила Нанли. Он показал на могилу в углу кладбища, дальнем от ворот. Указанное им место находилось совсем рядом с оградой, которая здесь едва держалась. Надгробие почти полностью прикрывали нависающие ветви дуба, под них едва проникал свет.
Я занималась утомительной работой и начала уставать, поэтому сначала приписала исходящие из этой могилы невероятные импульсы именно своей усталости. Потом открыла глаза и нахмурилась.
— Это девочка, — сказала я.
— Ха! — Нанли почти счел себя отомщенным.
Он несколько переборщил со злорадством, настолько был счастлив доказать свою правоту.
— Ошибочка! — заявил он.
Мистер Открытый Ум.
— Я не ошибаюсь, — ответила я, хотя почти не думала о нем, о студентах или даже о Толливере.
Я думала о загадке под землей. Я думала о том, как ее разгадать.
Я сняла носки. В зябком воздухе мои ноги казались хрупкими. Я шагнула на сухую траву рядом с надгробием, чтобы найти новый наблюдательный пункт. Впервые я заметила, что, несмотря на попытки выровнять могилу, на мягкой почве виднелись плоские места, где прихлопывали лопатой: землю здесь недавно потревожили.
Так-так-так. Мгновение я стояла неподвижно, мой мозг трудился над возможными умозаключениями. У меня появилось зловещее, жуткое чувство, которое возникает, когда ты точно знаешь, что нечто находится за пределами твоих познаний — скверная часть будущего, приготовившаяся выпрыгнуть из-за двери и завопить тебе в лицо.
Пока младшие студенты чуть слышно переговаривались, а те двое, что были постарше, беседовали тихими голосами, я присела, чтобы разобрать надпись на камне. Надпись гласила: «Джосая Паундстоун, 1839-858. Покойся с миром, любимый брат». Никакого упоминания о жене, или о близняшке, или…
А что, если земля слегка подалась и тело, похороненное рядом с Джосаей, попало сюда?
Я снова шагнула на могилу и присела на корточки. В отдалении я услышала щелканье фотоаппарата, но это было неважно. Я положила руку на потревоженную землю. В более тесный контакт с мертвецом я могла бы вступить, только если бы растянулась ничком.
Я оглянулась на Толливера.
— Здесь что-то не так, — сказала я достаточно громко, чтобы он услышал. Брат двинулся ко мне.
— Какая-то проблема, мисс Коннелли? — спросил доктор Нанли со жгучей насмешкой.
Вот человек, который любит оказываться правым.
— Да.
Я сошла с могилы, встряхнулась и попыталась снова. Стоя прямо над Джосаей Паундстоуном, я снова «потянулась» вниз.
С тем же самым результатом.
— Там два тела, не одно, — сказала я.
Нанли, как и следовало ожидать, предпринял попытку найти объяснение.
— Гроб в соседней могиле рассыпался, — нетерпеливо сказал он. — Или случилось еще что-нибудь вроде этого.
— Нет, тело, которое находится ниже, — в нетронутом гробу. — Я сделала глубокий вдох. — А верхнее тело — без гроба. И оно куда более свежее. Землю здесь разворошили совсем недавно.
В конце концов, заинтересовавшись, студенты умолкли. Доктор Нанли сверился со своими бумагами.
— И кого… вы… там видите?
— Нижний труп, более ранний…
Я закрыла глаза, пытаясь вглядеться в одно тело сквозь другое. Я раньше никогда такого не делала.
— Это молодой человек по имени Джосая, как и написано на надгробии. Между прочим, он умер от заражения крови после пореза.
По лицу Нанли я увидела, что права. Какими бы словами священник ни описал смерть Джосаи, современная медицина могла распознать симптомы. Однако чего священник, вероятно, не знал, так это того, что порез был колотой раной, полученной в драке. Я могла видеть, как нож вонзается в тело молодого человека, чувствовать, как он останавливает поток крови. Но инфекция все равно его погубила.
— Верхнее тело, более свежее, принадлежит девочке.
Наступила внезапная и полная тишина. Я слышала движение машин на оживленной дороге всего в нескольких ярдах от старого кладбища.
— И как давно умерла эта девочка? — поинтересовался Толливер.
— Максимум два года назад, — ответила я.
Я наклоняла голову то к одному плечу, то к другому, чтобы как можно лучше «прочитать» импульс. Возраст костей я определяю в основном по интенсивности вибрации и по тому, как она ощущается. Я никогда не называла себя ученым. Но я права.
— О господи, — прошептала одна из студенток, в конце концов сообразив, что все это значит.
— Она жертва убийства, — сказала я. — Ее звали… Табита.
Когда я услышала, как произношу эти слова, меня захлестнуло ужасное чувство обреченности. Бука выпрыгнул из-за дверей и завопил мне в лицо.
Брат двинулся через разделявшее нас пространство, как куортербек [2] , который видит конец зоны. Он остановился возле самой могилы, не наступив на нее, но достаточно близко, чтобы взять меня за руку. Наши взгляды встретились, в его глазах читалось такое же уныние, какое ощущала я сама.