* * *
Я распахнул дверь в горницу, где застал уже знакомую картину. Бабка, раскинув руки, пластом лежит на лавке, а громадный чёрный паук сидит у неё на груди, зловеще шевеля лапками. Как она их вообще терпит?
– Никитушка, – осторожно подала голос Яга.
– Всё, всё, ухожу, не мешаю…
– Никитка, стой!
– Не понял, какие-то проблемы? – чуть удивился я. Наша эксперт-криминалистка жалостливо вздохнула и еле слышно прошептала:
– Спасите, сослуживцы!
– В каком смысле спасите? От кого? – искренне недоумевал я. – От паука этого, что ли? А разве у вас с ним не совещание?
– Христом богом молю… дубина! Прости меня, Господи…
Я пожал плечами, шагнул вперёд, протянул к пауку руку и… сразу её отдёрнул. Подлое насекомое в ответ на мою предполагаемую агрессию распахнуло пасть, полную жутких зубов, всерьёз угрожая нашей бабуле. Пришлось изобразить временное отступление, одновременно шаря по избе в поисках чего-нибудь тяжёлого. Первой попалась табуретка, я прикинул её вес, чтобы примерно соразмерить силу удара.
– Не надо, – тихо прошипела Яга. – У меня грудь слабая и рёбрышки не железные…
Я поискал ещё, нашёл утюг.
– Никитка, ты уж энтим чугуном меня сразу в лоб бей, чтоб не мучилась… Побольше ничего нету?
Мой взгляд упал на топор для колки дров, скучающий в углу. Глаза бабки округлились логической догадкой, если она и хотела что сказать, то от ужаса уже не могла – горло перехватило. Я мысленно перекрестился и потряс головой, выгоняя из неё остатки раскольниковских видений. Надо что-то делать!
– Может, на него корову науськать? Она всё ещё стоит у нас там на дворе…
Ей-богу, ни одна нормальная мысль просто не приходила, все – идиотские. Поджарить его? Сдунуть чем-нибудь? Смыть в унитаз? А вот это может и сработать…
Я сделал вид, будто бы демонстративно умываю руки, а сам, резко развернувшись, подхватил бадью с водой и махом выплеснул на бабку! С лавки смыло обоих… в смысле и паука, и нашу бессменную эксперт-криминалистку. В принципе после такого меня могло ожидать одно – превращение в головастика минимум до завтрашнего утра!
Но Яга пулей выскочила из-под лавки, мокрая как мышь, выхватив у меня ту же бадейку и насмерть забила ею нахлебавшегося паука. Бедняга даже не успел оказать сопротивление или сделать ноги…
– Спасибо тебе, соколик, – едва ли не в пояс поклонилась моя мокрая домохозяйка. – Смикитил ты, что к чему, да и избавил меня от укуса злодейского.
– Паук был кем-то подослан? – Я напустил на себя горделиво-невозмутимый вид, хотя колени ещё чуточку дрожали.
– Не-э, – отмахнулась Яга, – паук местный, тока отступник он. Видать, решил, что тайну паучью людям знать не положено, да и переусердствовал слегка в служебном долге.
– А какую, собственно, тайну? – хмыкнул я. – То, что они охраняют вход в курган, куда мы можем попасть подземным ходом прямо из этой избы? Так это, знаете ли…
– Не спеши, участковый, – строго оборвала меня бабка. – Домовой тебе по секрету выболтал, что к гробу жены Кощеевой проход есть, за что теперича в подполе голову пеплом посыпает. Опомнился… Да тока с какой энто дедукции ты решил, что ход энтот под землёй пролегает!
– Ну… а… – Подумав, я быстро прикусил язык. В этом сказочном мире возможно всё и всякое, поэтому действительно не стоит спешить с выводами.
– Давай-ка, тащи дрова, будем печь топить, – со значением протянула Баба-Яга, и глаза её горели очень странными огоньками. Плохой симптом, но куда денешься…
…Пока пламя разгоралось, наша старушка, переодевшись в сухое, встала у печи с лопатой и велела мне слушать её очень внимательно:
– Как в курган могильный попадёшь, зазря не зевай и ничего не трогай. Карга-Гордынюшка в гробу прозрачном почивать будет, а гроб тот из цельного куска соли вырезан. Так ты времени не теряй, на красоту её девичью не любуйся, а найди на стенке ключ хрустальный, да и разбей его на мелкие кусочки!
– Вошёл. Не смотрю. Не трогаю. Нашёл ключ. Разбил, – дотошно конспектировал я. – А от чего ключ?
– От гроба ейного. Информация точная, паучьими сведеньями наполненная. Как тока ты тот ключ расколотишь, уж ничем тогда замков гроба солёного не растворить!
– Больше вопросов не имею. Готов выдвигаться в указанный пункт.
– Вот и ладушки. – Бабка отодвинула заслонку, взялась за большую деревянную лопату и кивнула: – Садись.
– Куда? – сипло пискнул я.
– Дык на лопату же, – чуть досадуя, пояснила Яга. – Уж небось силёнок старческих ещё достанет – одного добра молодца в печь наставить. Опыт-то не раздаришь, не пропьёшь…
– Бабуля! Вы в своём уме?!
– Никитка, да ты никак решил, что я тебя сжарить решила?! – поражённо вскинула бровушки моя домохозяйка. – Это ж сколько мы с тобой лиха хлебнули, сколько дел расследовали, скольким злодеям на хвост наступили, а ты ко мне с недоверием… А ну садись на лопату!
– Во-первых, там огонь. Во-вторых, я туда не полезу. И в-третьих, я так компактно не свернусь, – в отчаянии взвыл я, потому что бабка была абсолютно неумолима!
– Никита, не серди меня лучше – лезь на лопату, да и в печь! Ты и мигнуть не успеешь, как в кургане потаённом окажешься. Даже уши не опалишь…
– Ни-за-что!!!
– А как же долг служебный, милицейский? – пошла давить на совесть Яга. – Али не сказали тебе русалки, али сам Кощеюшка не поведал, что со всею землёй будет, когда зараза эта пагубная из своего могильника выползет… Ну так что? Или скидывай погоны, раз ты сам такой милицейский оборотень! Или в печку… Решай…
– В печку, – подумав, насупился я. – Но если со мной там что… я вас вовек не прощу! Потому что даже жениться не успел…
– Успеешь, женишься, – тихо бормотала Яга, помогая мне по-узбекски скрючить ноги на лопате. – Ещё небось спасибо скажешь за такую закалку экстремальную перед жизнью семейной. Ну, готов, что ли? Фуражку-то сними!
– Готов. – Я прикрыл головным убором лицо от бьющего жара. Ботинки скоро начнут тлеть, поскольку шнурки уже явно дымятся…
– Всем стоять, одно движение, и я стреляю!
В распахнувшееся окно беззвучно скользнул воронёный ствол пистолета. Мы обернулись, Алекс Борр встретил нас самым презрительным взглядом:
– Вы не успеете её остановить. Слезьте с лопаты, герр Ивашов, или я застрелю вашу заботливую гроссмутер…
Я тихо кивнул, но, прежде чем успел осознать происходящее, твёрдая бабкина рука мигом спихнула меня в ревущее жерло печки!
– Давай, Никитушка! – донеслось вслед, сливаясь с грохотом выстрела.
* * *
Оранжевое пламя объяло меня со всех сторон… Потом была мгновенная тьма, колючая и настолько плотная, что сдавило виски. Я ощутил себя летящим по металлическому тоннелю, где в конце кое-как брезжил свет. Долетел до этого места быстро, а попал в результате в настоящий морозильник. Сейчас попробую расписать интерьер в цвете.