– Я… я, пожалуй, выпил бы чашку чаю, если вы не против, – попросил Ричард.

– Ну конечно, – отозвался настоятель. – Прошу за мной.

Ричард воззрился на старика. Настоятеля била дрожь. Выцветшие сизо-голубые глаза смотрели в никуда. Он как будто радовался, что Ричард остался в живых, и все же…

– Прошу прощения, сэр, – ворвался в мысли Ричарда почтительный голос брата Фулигина. – Не забудьте свой ключ.

– Ах. Да. Спасибо.

Про ключ он забыл. Подняв руку, он сомкнул пальцы на серебряном ключе, медленно вращавшемся на шнуре. Ричард потянул, и шнур легко разорвался.

Ричард разомкнул пальцы – с ладони на него смотрел ключ.

– Клянусь моими кривыми зубами! – воскликнул вдруг, что-то вспомнив, Ричард и вопросил: – Да кто же я такой?

Ключ он убрал в карман, туда, где лежала маленькая кварцевая бусина, и вслед за монахами покинул часовню.

Туман начал редеть. Охотник была этому только рада, поскольку теперь не сомневалась, что, если возникнет необходимость, сумеет увести леди д'Верь из логова Чернецов совершенно невредимой, а сама – убраться лишь с незначительными поверхностными ранами.

За мостом зашевелились тени.

– Что-то происходит, – сказала вполголоса Охотник. – Приготовься бежать.

Чернецы расступились.

Из тумана, бок о бок с дряхлым настоятелем, вышел и стал подниматься на мост надмирец Ричард Мейхью. И выглядел он… по-иному… Охотник критически в него вгляделась, пытаясь определить, что изменилось. Центр равновесия у него сместился вниз, тело лучше сбалансировано. Нет… Тут нечто большее. Он выглядит… Не таким ребяческим. Он выглядит так, будто начал взрослеть.

– Еще жив? – спросила Охотник.

Он кивнул. Запустил руку в карман и достал оттуда серебряный ключ. Его он бросил д'Вери, которая, поймав ключ, кинулась ему на шею, сжала так сильно, как только могла.

Потом д'Верь отпустила Ричарда и подбежала к настоятелю.

– Даже не могу вам сказать, сколько это для нас значит! – воскликнула она.

Старик улыбнулся слабо, но любезно.

– Да пребудут с вами Темпль и Арч в вашем пути по Подмирью, – благословил он.

Д'Верь присела перед ним в реверансе, а потом, сжимая в кулачке ключ, вернулась к Ричарду и Охотнику.

Три путника спустились с моста и ушли.

Чернецы стояли на своей стороне, пока путники не скрылись из виду за старым туманом мира под миром.

– Мы утратили ключ, – сказал настоятель окружающей его братии или, быть может, себе самому. – Господи, помоги всем нам.

Глава тринадцатая

Ангелу Ислингтону привиделся тяжелый и бурный сон.

Гигантские волны поднимались и обрушивались на город; небо от горизонта до горизонта разрывали зигзаги молний; хлестал дождь, содрогались стены; возле прекрасного амфитеатра занялись, распространяясь по улицам наперекор буре, пожары. Ислингтон смотрел на них с высоты, висел в пустоте, как это случается в снах, как парил когда-то в незапамятные времена. В том городе были здания во много сотен локтей в высоту, но и они показались карликами перед серо-зелеными волнами Атлантики.

А потом он услышал крики.

Четыре миллиона жителей было в Атлантиде. И в своем сне Ислингтон ясно и отчетливо различал голос каждого, а они все кричали, задыхались в дыму, горели и умирали.

Волны поглотили город, и буря наконец улеглась.

Когда занялся рассвет, ничто уже не свидетельствовало о существовании не только прекрасного города в океане, но и острова размером вдвое больше Греции. Ничего не осталось от Атлантиды, ничего, кроме раздувшихся от воды тел детей, женщин и мужчин, покачивающихся на холодных утренних волнах. Тел, которые уже начали клевать острыми клювами серые с белым морские чайки.

Ислингтон очнулся от сна. Он стоял в восьмиугольнике железных колонн, подле огромной двери из кремния и почерневшего серебра. Погладив ладонью морозную гладкость кремния, он ощутил холодок металла на окантовке.

Коснулся стола. Мимолетно пробежал пальцами по стенам.

Прошел по покоям своего чертога, одного за другим касаясь предметов в них, будто убеждал себя в их реальности, уверял себя, что пребывает здесь и сейчас. Точно совершая ритуал, он всегда соблюдал особую последовательность, переходя от предмета к предмету; его ноги скользили беззвучно по ровному углублению, которое вытоптали в скале за тысячелетия. Остановился он, достигнув озера, а там стал на колени и опустил руки, чтобы коснуться воды.

Серебристая гладь подернулась рябью, которая расходилась от кончиков его пальцев и возвращалась, разбившись о края чаши. И отражение в ней, показывавшее до того самого ангела и язычки свечей по обеим сторонам от лица, замерцало и переменилось.

Перед ним открылся подвал.

Ангел на мгновение сосредоточился.

И услышал, как где-то в отдалении звонит телефон.

К телефону подошел мистер Круп, снял трубку. Вид у него был, пожалуй, самодовольный.

– Круп и Вандермар, – рявкнул он. – Выдавливание глаз, выкручивание носов, протыкание языков, разрубание подбородков, перерезание глоток.

– Ключ уже у них, мистер Круп, – сказал ангел. – Я хочу, чтобы девушка по имени д'Верь благополучно нашла дорогу ко мне. Ее должно охранять.

– Благополучно, – без особой радости повторил мистер Круп. – Конечно, конечно. Мы ее сохраним. Восхитительная идея, какая оригинальность! Просто поразительно. Средние люди обычно довольствуются тем, что нанимают убийц для казни, смерти от несчастного случая, даже для подлого убийства исподтишка. И только вы, сэр, нанимаете двух лучших головорезов пространства и времени, а затем просите их позаботиться, чтобы маленькой девочке не причинили вреда.

– Позаботьтесь об этом, мистер Круп. Ничто не должно стать у нее на пути. Посмейте допустить, чтобы ей причинили малейший вред, и вы глубоко меня опечалите. Вы меня поняли?

– Да. – Мистер Круп беспокойно переступил с ноги на ногу.

– Еще что-нибудь? – спросил Ислингтон.

– Да, сэр. – Мистер Круп кашлянул в руку. – Помните маркиза де Карабаса?

– Разумеется.

– Насколько я понимаю, сходного запрета на устранение маркиза…

– Уже нет, – ответил ангел. – Только охраняйте девочку.

Он отнял от воды руку. И в ее зеркале снова отразились лишь огоньки свечей и поразительной, совершенной, андрогинной красоты ангел.

И тогда ангел Ислингтон встал и вернулся во внутренние покои ожидать гостей, которые рано или поздно к нему придут.

– Что он сказал? – спросил мистер Вандермар.