И в этот миг, подчиняясь внутреннему голосу, Молли остановила мир. Она взяла руку Роджера и послала в нее импульс холодного чувства, чтобы он мог двигаться. Потом заглянула в его смятенные глаза.
— С этой минуты, — заявила она, — ты, Роджер, не повинуешься ничьей власти. Ты станешь самим собой, — И добавила старый, давно знакомый пароль; — Очень пунктуально.
Роджер заморгал, с его лица исчезло бессмысленное выражение.
Молли отпустила мир. Роджер огляделся по сторонам и вцепился в Моллину руку, как будто боялся не устоять на ногах. Он совсем потерял ориентацию, ему казалось, что все вокруг перевернулось вверх тормашками. Потом мальчик положил руку на грудь, словно проверяя, бьется ли еще сердце. Через мгновение он осознал произошедшую в нем перемену.
— Ох, спасибо, Молли. Ты меня спасла, — вскричал он и бросился девочке на шею. От него пахло листьями, травой и корой. — Я был заперт внутри самого себя. Ужасное ощущение, — заплакал он. — И все время пытался рассказать людям, но меня никто не понимал. Это сделал Корнелиус Он наслал на меня галлюцинации. Загипнотизировал, чтобы мне казалось, будто меня преследуют голоса. Было так страшно! Слов не хватает, до чего страшно…
— Не волнуйся, Роджер, все будет хорошо, — успокоила его Молли и тоже обняла,
— Спасибо, Молли, — всхлипывал Роджер. — Ты меня освободила. Спасибо, спасибо, спасибо.
— Значит, тебе удалось узнать о Корнелиусе Логане слишком много? — догадалась Молли. — А что именно?
— Ты ведь помнишь, как я любил копаться в мусорных баках, — начал Роджер. — Однажды я добрался до баков библиотеки, куда выбрасывала мусор Люси Логан. Я нашел инструкции, написанные Корнелиусом. И видел, как Люси Логан с ним спорит. Они были очень похожи — так, что даже жутковато делалось. Я видел, как он втолкнул ее в машину и куда-то увез. Корнелиус меня засек Я был свидетелем. И он меня загипнотизировал. Я на много месяцев погрузился в безумие.
— Роджер, все это позади, — сказала Молли.
Она подумала о Лесе. Этой зимой ему предстоит лечить сразу двоих помешанных. Роджер, как и Праймо, нуждается в заботе и уходе. Ему придется остаться на попечении у йога. И девочка еще тверже укрепилась в решении, что все приютские ребята должны остаться в Лос-Анджелесе.
Но только не сама Молли. Ей придется уехать. Потому что рано или поздно Праймо Клетс узнает, что она его дочь, а она к этому еще не готова. Ей хотелось свыкнуться с мыслью о том, что у нее есть отец, а потом уже предстать перед ним в качестве дочери. Кроме того, у нее оставались и другие важные дела.
* * *
В тот же вечер, гораздо позднее, когда шумная приютская компания прибыла в серый особняк Праймо Клетса и радостно осматривала новый дом, Молли, Рокки и Петулька вышли на бетонную полосу Лос-Анджелесского аэропорта. Личный самолет Клетса с черно-золотой эмблемой на хвосте ждал свою единственную пассажирку.
— Я буду скучать по тебе, — сказала Молли.
— И я тоже, — вздохнул Рокки. — Ты не передумала? По-прежнему хочешь лететь без меня?
— Да, Рокки. Я сама должна закончить это дело. Тебе будет совсем не интересно. Тебе нужно отдохнуть. А Билли Боб Бимбл охотно запишет с тобой несколько новых песен. Для тебя это очень важно. А я скоро вернусь.
— Ладно, Молли, лети, раз думаешь, что так будет лучше Но если я тебе понадоблюсь, звони в любое время, хоть в полночь.
— Хорошо.
Друзья обнялись. Потом Молли свистом подозвала собачку.
— Пойдем, Петулька.
Рокки долго смотрел вслед лучшей подруге. Она поднялась по трапу в самолет, загудел мотор. Молли еще раз помахала другу и улетела.
До чего здорово было возвращаться домой на личном самолете Праймо Клетса! Пассажирский салон был оформлен как гостиная — с коврами кремового цвета, небольшими столиками и зелеными кожаными креслами.
Стюардесса была очень приветлива. Вскоре Молли уже сидела в кресле, пристегнув ремни, со стаканом газировки в руке. Рядом пристроилась Петулька. Мотор взревел, и Лос-Анджелес, освещенный миллионами электрических ламп и тысячами звезд кино, остался далеко внизу.
Почти весь одиннадцатичасовой перелет Молли проспала на большой, удобной кровати. К приземлению она отлично отдохнула.
В аэропорту ее ждала машина, и вскоре девочка катила на заднем сиденье большого «мерседеса» по сельской дороге.
* * *
До дома Корнелиуса Логана было пятьдесят минут езды.
Все эти годы Корнелиус, в отличие от сестры, жил отнюдь не в скромном коттедже. В деньгах он нужды не знал — у него в распоряжении были золотые горы Праймо Клетса. Поэтому, купаясь в роскоши, Корнелиус выстроил себе за городом великолепный особняк.
К Брайерсвилль-парку вела проселочная дорога длиной в четыре мили. Молли загипнотизировала охранника у ворот, и машина свернула на парковую аллею. Девочка и Петулька выглянули в окно и с удивлением заметили стадо лам, пасущихся под старыми дубами. Парк заканчивался каменной стеной с высокими воротами; по другую сторону тянулись поля, усыпанные темно-зелеными кустами. И на всех кустах были выстрижены разнообразные звери, один другого причудливее. Лошадь, слон, кошка, мышь, обезьяна. То тут, то там девочка видела рабочих в желтых костюмах с садовыми ножницами в руках — вскарабкавшись на лестницы, они подравнивали живые скульптуры. Молли не сомневалась, что каждое кустарниковое животное символизировало человека, загипнотизированного Корнелиусом Логаном.
Наконец за широким поворотом показался и сам особняк — белый, роскошный, величественный, с портиком на четырех высоких колоннах, как во дворце, и с парадной лестницей, спускающейся на круглую гравийную площадку. На лужайке перед домом толпились выстриженные кустовые звери — казалось, им не терпится войти внутрь. В самом центре круга восседала гигантская зеленая сорока, будто готовая вот-вот взлететь.
Молли подхватила Петульку и остановила мир.
Девочка вышла из машины и поднялась по широкой лестнице. Она миновала застывшего у парадных дверей дворецкого и очутилась в холле. Со стен на нее взирали бесчисленные чучела — головы животных: бизонов, тигров, леопардов, антилоп, оленей. Петулька зарычала на них. Коллекция старинных садовых ножниц напомнила Молли о том, где она находится.
Девочка сверилась с планом, который нарисовал для нее Корнелиус, и поднялась по главной лестнице. Здесь стены были увешаны часами. На верхней площадке ее встретила горничная, неподвижная, как статуя. Молли побежала по коридору, уставленному столами. На каждом из них росло в горшочке карликовое дерево-бонсай. Молли пролетела по еще одной лестнице.
Теперь она оказалась на верхнем этаже дома. Здесь располагались комнаты прислуги. Молли поудобнее подхватила Петульку и зашагала по длинному коридору.
В конце его у красной двери сидел замерший охранник.