– Я понимаю, – проговорила Нина, меняя позу. Наконец-то тело отошло от веревок, приятно покалывало.
– Ни черта ты не понимаешь, – внезапно разозлился он и резво вскочил с кресла. Нина сжалась, боясь сделать лишнее движение, тем самым привести его в ярость, а он ходил по мансарде. – Чего тебе не хватало? Что ты вынюхивала?
– Я думала, что убил Глеб и что мне грозит опасность, – оправдалась она.
– Мне казалось, ты умнее, – презрительно бросил он. – Глеб слабый человек, уж ты-то должна была распознать его суть. Сильного человека Валентина не утащила бы, а такие, как Глеб, как раз и попадались к ней в сети. Не смотри на меня… осуждающе. Я тоже слаб. Но сильнее Глеба.
– А Роберт? – тянула время Нина, хотя ее ничто не интересовало, она без его объяснений многое поняла. – Как выследил Роберта?
– Какая разница? Ну, если ты так хочешь, скажу. Ты меня вывела на него. Я не упускал тебя из виду, забросил дела. Крался за тобой в парке и слышал слово в слово ваш диалог. Когда вы переговорили, я пошел за ним, выяснил, где он живет. А вот чего не ожидал, так это встретить тебя с твоей подругой в доме Глеба. Я искал компрометирующие кассеты, но не находил. Я не понял из дневника, где они лежат. Ты их нашла, а я отнял.
– Да, одеколон…
– Что – одеколон?
– В доме я уловила запах одеколона, которым пользуется Глеб. Я подумала…
– …что он убил свою жену, Леонида и Роберта, – закончил он. – Но это сделал я. Как оказалось, я напрасно на тебя напал. На кассетах, что я отнял, не было меня. Клянусь, тогда я не собирался убивать тебя, только Роберта. Я ведь уже знал, что он должен продать тебе кассету с убийством, вот и караулил его на этаже. Он пришел часов в восемь, открыл дверь, я втолкнул его, и… он отдал мне кассету, но это уже ничего не меняло, по-другому я поступить не мог. Я подбросил улики и ушел. Мне казалось, ты успокоишься, когда узнаешь, что убийца Роберт. Но ты не успокоилась. Опять же, я бы об этом не знал до сих пор, но ты совершила одну большую ошибку.
– Какую? – подхватила она.
– Это мальчик, Нина. Славка.
Мальчик держался за шею Миши, который стоял на плечах Сергея, уже стонущего от тяжести. Слава лежал боком на перекладине форточки, ноги и половина корпуса были уже в доме. Осталось совсем немного, однако грудь застряла между прутьями решетки. Пройдет грудь, пройдет и голова. Миша помогал мальчику, проталкивая его одной рукой:
– Так, еще немного… Теперь хватайся за прутья… Ну же, подвигай плечами… осталось чуть-чуть…
– Не могу, – кряхтел Слава. – Никак…
– А ты выдохни. Нам вон и дождь помогает. Какому телу легче проскользнуть, ты знаешь, Славка?
– Не-е-ет, – простонал тот.
– Мокрому! Ну, еще разок… Молодец! Ай, как хорошо… Теперь осталась одна голова. Уж она-то пройдет. Осторожно поворачивайся на живот… держись крепче. Не разбей ногами стекло… Не бойся, я держу тебя. Рыков! – тихонько позвал того Миша. Мальчик замер, его голова находилась снаружи, все остальное в доме и за решетками. – Готовься, Рыков! Натягивай веревку… Слава, теперь голову…
Мальчику не понадобились советы, как протиснуть голову. Он ловко водил ею, проскальзывая между прутьями. В таком деле уши лишние, но их же не оторвешь! Сначала Слава, аккуратно ворочая головой, высвободил одно ухо, затем другое. Повозился, протискивая височную часть. Миша перестал ему помогать, боясь поранить его голову. Но вот наконец и она прошла довольно легко, мальчик был на той стороне. Слава болтал ногами, нащупывая подоконник. Рыков тянул страховочную веревку, которой обвязали ребенка, тем самым держал его на весу.
– Стоишь? – шепотом спросил Миша.
– Стою, – откликнулся он изнутри дома.
Миша подал знак Рыкову, чтобы тот отпустил страховку. В окно они видели, как мальчик смотал веревку, дабы не тратить время на освобождение от нее, и на цыпочках побежал к двери. Все, кроме Димы, державшего лестницу под прицелом, ринулись за угол на веранду. Раздалось два щелчка, Рыков и Миша вошли в дом, за ними Сергей и Дима, вытащив пистолеты.
– Слава, беги к тете Долли, – торопливо сказал Рыков, мальчик послушно убежал. – Теперь идем… Ни вдоха… Проверяем все комнаты…
Нина вытаращила глаза:
– Что-что? Мальчик? Почему?
– Это мальчик из детского дома. Я был там с шефским визитом и видел Славу в роли паука, нам показывали «Муху-Цокотуху». Признаться, я не верил в существование ребенка, да и Глеб утверждал, будто совместных детей у вас нет. Тем временем обстоятельства сложились удачно: убийцу нашли, дело закрыли. Но ты… тебе мало было приключений, понадобилось доказывать, что у тебя есть сын. На этот раз я готов был поверить тебе, а не Глебу. Да-да, было такое. Но стоило увидеть фотографии мальчика, я понял, что ты лжешь. В твоей лжи я усмотрел новые козни, потому и настаивал привезти ребенка на дачу. И когда его увидел перед собой, уже не сомневался, что это мальчик из детского дома. Ты опасная штучка, Нина. Удовлетвори мое любопытство, кто тебе помогал? Сама ты не могла выдрать мальчика из детдома, прилепить «жучок», значит, кто-то помогал.
Вот почему он тянул. Ему надо знать сообщников Нины.
– Никто. Это мой ребенок. И Глеба. (Вдруг у него дрогнет рука?) Да, я держала его в детском доме. Вы же не знаете, как я жила. Глеб бросил меня, не было денег…
– Не распыляйся попусту, я сделаю анализы. Если это мой внук, можешь не беспокоиться о нем. Скажи одно: с кем ты в сговоре? Нина, пойми, тебе все равно никто не поможет. Кассету с убийством я забрал у Роберта и уничтожил. И ту кассету, на которой ты видела меня с Валентиной в постели, тоже уничтожил. На меня ничего нет, ничего. Мне просто интересно, что ты еще придумала? Скажу больше, я восторгаюсь тобой, Нина.
– Вас найдут, – заверила она.
– Ты намекаешь на тех, кто прилепил тебе «жучок»? Где же они? Почему не освободили тебя до сих пор? Потому что не знают, где ты находишься. Здесь было полно свидетелей, они подтвердят, что ты ушла с дачи, я им подкинул эту мысль. Нина пропала без вести, как пропадают сотни людей. Видишь, на меня ничего нет, – повторил он, как будто внушал себе же.
– Да, господин К., ты все просчитал, – закивала Нина и тут же поморщилась от боли в голове.
– Если бы ты умела считать, оставила б все как есть. Ты же получила свое, Глеб согласился жениться на тебе…
– Что? – превозмогая боль, спросила Нина. – Он согласился? Как это – согласился? Вы договорились, да? Он… знает, что ты спал с его женой?
– К сожалению, – прохрипел он. Для Нины стало очевидным, что воспоминания причиняют ему страдания. Очевидным было и то, что ему необходимо разделить груз стыда с кем-нибудь еще. Нина подходила на роль слушательницы как нельзя лучше: она выслушает исповедь и умрет. – В несессере Валентины есть второе дно, Глеб там обнаружил кассету, на которой я и Валентина… ну, ты видела. Только ты смотрела оригинал, а Глеб нашел копию – обычную видеокассету. После этого он ушел от тебя, потребовал у меня объяснений… Я пережил самые страшные минуты в жизни… но рассказал ему все… показал дневник Валентины. Глебу предстояло решить, сажать меня за решетку или… Он выбрал второе. Глеб решил не выносить сор из избы, потому что он мой сын. Правда, Глеб поставил условие: он женится на тебе. По нашим расчетам, ты должна была бросить поиски убийцы, ведь все выяснилось, ты любишь Глеба, что еще нужно для счастья? Но ты… не остановилась.