– Дитятко!..
Элиза даже не оглянулась, даже спинка ее стройная не дрогнула, не дала она никакого знака, что услышала свою няньку. Она проследовала к воротам и вышла на улицу. Старуха собственными глазами видела, как Элиза белой тенью плыла мимо ограды!
Опомнилась Манефа, когда покойницы уже и след простыл. Кинулась в дом, попробовала закричать, но отчего-то крик застрял у нее в горле. Старая нянька задыхалась, ее сердце билось все чаще и чаще, и наконец она упала без чувств. Ни разу в жизни она не падала в обмороки, а тут – грохнулась, заполучив себе синяки по всему телу…
– Рано утром меня прислуга в чувство привела и в комнату проводила, – закончила свой фантастический, совершенно невозможный рассказ Манефа. И добавила плаксиво: – А час тому назад Алексей Борисович обнаружили кражу-с!
Марго всего, чего угодно, ожидала, но вовсе уж не подобных сказок, потому у нее даже не нашлось слов, чтобы сделать свое заключение и как-то успокоить дядюшку с тетушкой.
– Ересь! – указал рукой на старуху возмущенный граф. И подскочил в кресле. И заходил по комнате. И затопал ногами. – Нет, Маргарита, ты слышала?! Играть на нашем горе – это жестокая подлость!..
– Батюшка! – бухнулась перед ним на колени несчастная Манефа. – Гневаешься ты понапрасну, невиновная я! Клянусь всеми святыми, Элизу я нашу видала! Вот те крест!
Тетушка Марго, Ирина Сергеевна, всхлипнула и поднесла к носу белоснежный платок, а граф, обессилев, рухнул обратно в кресло и застонал.
– Погодите, дядя, – вмешалась Марго. – Не будьте так суровы к старой няне, служившей вам верой-правдой долгие годы.
– Неужели, Марго, ты веришь ее бредням? – поморщился граф.
– Отнюдь нет, – сказала она. – Тем не менее нет и причин ей не доверять.
Непонятно, каким образом старуха исхитрилась удариться лбом об пол, ведь она была такой неуклюжей и неповоротливой.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, заступница вы наша!
– Встань, няня, и подойди ко мне, – приказала ей Марго.
Марго хотелось посмотреть в ее глаза, когда она начнет ее допрашивать. Нянька подошла к Марго, покрывшись испариной и побледнев, вероятно, чувствовала она себя неважно.
– Стало быть, ты утверждаешь, будто видела во дворе призрак Элизы?
– Призрак?! – неподдельно изумилась няня. – Да вовсе нет, ваше сиятельство, я не призрака видала, а саму Элизу! Вот как вас зрю в сей час!
– Допустим, – нехотя кивнула Марго. Она не представляла, с какой стороны ей подступиться к этому неординарному событию, но идеи к ней обычно приходили быстро. – Отчего же ты не подумала, что ночью в доме просто побывала похожая на Элизу девушка?
– Никак нет, похожей не было, – со всей ответственностью отрицательно закачала головой Манефа. – Элиза прошла от меня в трех шагах, как же мне ее не распознать?! Я ж с лампой стояла, светила на нее, лапушку, а она на лампу… на меня то есть… и не взглянула. Элиза то была, Элиза, а не другая какая-то девушка, Христом Богом клянусь! Нешто я не отличу мою лапушку?! – И она перекрестилась, окончательно озадачив Марго.
– Позволь тебе напомнить, что Элизу мы похоронили!
– Нешто я не знаю? – захлюпала носом Манефа. – Я ж от гроба не отходила, то ручку ей поправлю, то цветочки, то головку, а она… словно живая лежала… – Внезапно няня замерла, тупо уставившись в некую точку в пространстве. – А вчерась она из дому-то вышла… и как будто неживая…
– Как это – неживая?! – подхватила Марго.
Манефа лишь пожала плечами, не умея выразить словами свои смутные ощущения.
Но ведь пропала-то крупная сумма денег – даже и для призрака, хотя, по идее, «тот свет» не должны бы вообще волновать ни деньги, ни сейфы, ни чужие драгоценности! Этим стоило заняться всерьез. Марго наконец пришла в себя и, преисполнившись решимостью выяснить, что же на самом деле случилось прошлой ночью, обратилась к дяде:
– Дядюшка, вы разрешите мне допросить слуг?
– Изволь, – махнул тот рукой, безнадежно так махнул, явно не веря ни во что, кроме того, что его дурачат. – Кого тебе позвать первым?
– Няня упомянула о стороже, с него я и начну.
Дядя позвонил в колокольчик, отдал распоряжение пришедшему лакею, и вскоре в зимний сад (именно там проходил их совет – подальше от половины прислуги) вошел мрачный бородатый мужик. Он остановился у порога и мял свою шапку в руках, угрюмо потупившись.
– Подойди ближе, – приказала Марго. Сторож сделал шаг вперед и замер. Тогда она поднялась с места и сама павой подплыла к нему: – Скажи, почему ты ночью двор не сторожил?
– Ей-бо, стерег я! – живо сказал он.
– Как же стерег, когда тебя там и не было? Няня ночью встала, увидела открытую парадную дверь, позвала тебя, а ты…
– Я стерег, – упрямо повторил Прокоп, косясь из-под насупленных бровей то на хозяев, то на няньку, то на Марго.
– Ты, видно, места своего лишиться хочешь? Говори правду: где ты был?
Сторож переминался с ноги на ногу, низко опустив голову. Наконец, он дал весьма невразумительный ответ:
– Померещилось мне…
– Что именно? – участливо спросила Марго.
– Не-прав-до-по-доб-ство! – шепотом, по слогам, вымолвил он, безумно вытаращив круглые глаза.
– Расскажи, не бойся. Все расскажи!
– Не засмеете?
– Нет, слово даю.
– Я ходил все эдак кругом дома, – несмело начал сторож. – Ну, вывернул из-за угла, гляжу – а по дорожке к дому идет… девица! Я и обомлел! Уж больно она на барышню нашу покойную похожа…
– Похожая – или то была Элиза? – спросила Марго.
– Не могу знать, ваше сиятельство, однако похожая, как две капли водицы!
– И что же было дальше?
– Они-с ключами стали дверь открывать. Я крикнул: «Кто тама?» А Элиза Алексеевна посмотрели на меня… так страшно, аж душа ушла в пятки! Я кинулся бежать куды попало и заперся в сторожке. Испужался я, оченно сильно испужался! Прошу простить меня, господа хорошие, ведь то была покойница, а как живехонькая! Ох!
Наступила долгая пауза, во время которой Марго изучала лицо и весь облик сторожа, стараясь понять, насколько он искренен. Она встала, прошлась туда-обратно задумчиво, вдруг резко обернулась и бросила Прокопу:
– Ступай! И ты, няня, иди к себе.
Слуги убрались прочь, и граф зло ударил ладонями по подлокотникам, прорезюмировав:
– Лгут! Оба! Потому что оба – в сговоре с ворами!
– Дядя, возможно, я ошибаюсь, – осторожно произнесла Марго, – но мне кажется, что сторож и нянька говорили… правду. Они изрядно напуганы…
– Правду?! – так и подлетел он, взорвавшись словно порох. Марго и его жена даже вздрогнули. – А правда, милостивая государыня, состоит в том, что нас подло обокрали! Да-с! И кражу эту теперь списывают на нашу… покойную дочь! Словно мы – дураки полнейшие, в сказки такие дикие поверим! Это ли не наглость?!