— Здравствуйте все! — радостно заявил он, разведя руки в стороны. — А что, накормите ли дорогого гостя или как?

— Откуда ты взялся? — оторопело спросил Арсений Андреевич. — Тебя ведь только вчера забрали зятья!

— Зятья! — презрительно протянул деда Вова, бегая глазами по сторонам в поисках подходящего местечка за столом. — У зятей не мозги, а пригоршня лузги. Мне с ними делать неча. Харахтерами не сходимся.

— Зятья повели его в кафе перекусить, и он бросил им в пиво по пригоршне слабительного, которое стащил из нашей аптечки, — ровным тоном пояснила Ирина Владимировна.

— И оставил я их, горемышных, в большом смятении. Было весело. — Дед нашел стул, приткнувшийся в углу, и поволок его по полу. — Как они побегли в уборную, все посетители на улицу рванули: думали — землетрясение началось. А я под шумок — шмыг под мосток. И к вам! У вас здесь здорово!

— Как ты добрался? У тебя же ни документов, ни денег, — продолжал недоумевать Арсений Андреевич.

— Как всегда, — пробормотала Марина, криво ухмыляясь. — Автостопом.

— Важно объяснить людям, что они — добрые, — похвастался дед. — А уж добрые люди тебе все поднесут на блюде.

Он втиснул свой стул между Арсением Андреевичем и внучатой племянницей Клавдии Сергеевны, на которую сразу же положил глаз. Глаз блестел, как у взнузданного коня.

— Барышня, барышня, вы кто? — игриво спросил он, глядя на нее снизу вверх.

— Валерия.

— Лерка, значит. Продавщица? Али повариха?

— Медсестра.

— А-а! В полуклинике работаешь!

— Нет, — засмущалась та. — В тюрьме. Работа опасная, но важная.

Молодой человек в прыщах немедленно подавился курицей.

— Замужняя? — продолжал выпытывать деда Вова, примериваясь к картофельному пирогу с грибами.

— Тебе-то какое дело? — завел глаза вверх Арсений Андреевич, кажется, смирившийся с неизбежным.

— Имею антирес.

В этот момент стук, на который Марина обратила внимание еще в начале обеда, возобновился. Но теперь уже он был отчетливым и каким-то тревожным, имел ярко выраженный металлический оттенок, и казалось, что весь дом тихонько вибрирует.

— Что это? — спросил Арсений Андреевич. — Кто это?

— Это все деньги на день его рождения. — Ирина Владимировна сделалась пунцовой. — Мы ему дали, и он вызвал строителей.

— Решил у вас поселиться,:

— сообщил деда Вова с мечтательным выражением лица. — Знаю, знаю, что места для меня никогда нету! Поэтому задумал пристроить мезонин.

— Привезли какую-то будку, — сказала Лизавета со своего места. В окно ей был хорошо виден двор. — И кран стоит.

— Его сверху опустят, — пояснил деда Вова. — На ваш дом. И будет мне отдельная комната.

— А почему на наш дом? — обесцвеченным голосом вопросил Арсений Андреевич.

— А чего? Народу у вас много, кормят хорошо, свежий воздух прямо из лесу.

После ужина, пока все таскали посуду на кухню, Марина подкатилась к деду Вове с насущным вопросом:

— Скажи, вот если бы тебе в руки попала ужасно ценная книжка, но не твоя собственная. Ее нужно потом отдать, а пока — хорошенько спрятать. Потому что ее хотят у тебя отнять. Куда бы ты ее дел?

— Куды-куды? — Сытый дед откинулся на спинку стула. Поискал ответ сначала у себя на кончике ботинка, а потом на потолке. — Сдал бы на сохранение. В музей там или в библиотеку. Чтоб она с другими спуталась.

— Да они потом не отдадут.

— А по рогам им!

— Обожаю дельные советы, — пробормотала Марина.

* * *

Почему Иван Соловьев забрал с собой ее посылку, Марина понять не могла. Он не имел склонности совать нос в чужие дела, и человеком был во всех отношениях адекватным. Возможно, Машка Кузина, почтальонша, хоть что-то прояснит? Вдруг он при ней бросил какую-то фразу, которая поможет разгадать эту загадку? Нужно немедленно с ней встретиться и поговорить. Тут же в голову Марине ударила страшная мысль: а вдруг это уже сделали бандиты и тело бедной Кузиной лежит сейчас в каком-нибудь подлеске, прикрытое лапником? Откуда-то ведь банда узнала, что Иван получил посылку вместо Марины? Может быть, как раз у почтальонши? Хотя почему бандиты начали не с Марины, что было бы логично, а именно с Кузиной?

Машка жила на соседней улице, и Марина решила, что еще не поздно завернуть к ней с вопросами. Молясь про себя, чтобы с одноклассницей все было в порядке, она вошла в подъезд вместе с какой-то бдительной старухой. Впустить та ее впустила, но потом остановилась на площадке и стала наблюдать — что незнакомая девица будет делать. Может быть, разрисовывать стены краской из баллончика? Или заклеивать жвачкой кнопки в лифте? Или — еще того хуже! — расплавлять эти кнопки огоньком зажигалки? Знает она таких приличных с виду.

Марина поднялась на второй этаж, подошла к знакомой с детских времен квартире и уже протянула руку к звонку, когда услышала из-за двери грубые крики, грохот и последовавший за ним женский визг. «Что, если бандиты сейчас там?» — ахнула она про себя. Что делать?! Спугнуть их, конечно же.

Она решительно надавила на кнопку звонка и отпрыгнула назад, готовая нестись вниз по лестнице сломя голову — прямо в отделение милиции.

Прошла примерно минута, и дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла живая и невредимая Машка в цветастом халате, завязанном сикось-накось, с прической, сбитой на сторону, и с синяком под глазом. Стояла и смотрела на Марину изумленными глазами.

— Беглова? Это ты? Опять у тебя чего-то случилось?

— А у тебя? — осторожно спросила Марина.

— У меня все потрясно.

Тут из глубины квартиры проорали басом:

— Закрой дверь, дура, по ногам несет!

— Не развалишься, — добродушно проворчала Кузина.

— Я те ща дам — не развалишься! Я тебе, гадине, ребра поломаю!

— Мой, — с гордостью пояснила Машка. — Только что повышение получил. И премию — за вежливое обслуживание клиентов.

— Он тебя бьет? — не удержалась от вопроса Марина. Фингал под глазом притягивал ее взгляд как магнитом.

— Бьет, — кивнула Кузина. И пояснила:

— Любит меня — жуть. Один раз из окна чуть не выкинул. Представляешь, какой страстный? Кстати, я тебе сочувствую. Ну, что с Иваном такое приключилось? Хорошо, что тебя тоже не прикончили, правда?

— Да, хорошо, — согласилась Марина. — Можешь мне на пару вопросов ответить?

— Ты заходи. — Кузина отступила в сторону, и Марина с опаской шагнула в коридор, опасаясь, что муж Машки и ей тоже может по большому блату дать в глаз.