– Спрошу, – кивнул следователь. – Но есть ещё много обстоятельств…

Вот с этого момента начинался новый допрос. Вчера всё закончилось на перчатке.

– Мотив! – Он уставился на неё через стёкла очков, в которых явно не было никаких диоптрий.

– Да, мотив! – Катерина вдруг успокоилась, вытерла слёзы и улыбнулась. – Какой у меня может быть мотив? Никакого! Я собиралась замуж за этого человека, я его… любила. Уж если бы был мне резон убивать его, так только после свадьбы!

– Каким-то образом вы узнали о завещании. – Юнец стащил с носа очки, давая понять ей, что плевать ему, что он лопоухий, прыщавый, маленький, хлипкий, с тоненькими девчоночьими пальчиками, что никогда и ни на кого он не производит должного впечатления. Плевать, потому что несмотря на молодость, он блестящий профессионал и у него всегда есть козырная карта.

– О каком ещё завещании?

– Три дня назад Пригожин составил завещание, в котором всё своё имущество – недвижимость, деньги, машины, бизнес, – завещал вам.

– Мне?!!

– Вам, не придуривайтесь. У Пригожина был рак, его дни были сочтены. Видимо, Роберт Иванович опасался, что не доживёт до бракосочетания, и решил таким образом отблагодарить вас за счастье своих последних дней.

– Не может быть. Этого быть не может. Какой рак… у него сердце…

– Да, экспертиза показала, что буквально на днях он перенёс обширный инфаркт, но к делу это не относится. Завещание…

– Я не знала ни о каком завещании! Он ничего не говорил мне!

– Послушайте, – он встал, распрямился во весь свой невнушительный рост, облокотился кулачками о стол, и слегка наклонился к ней, – послушайте, у вас действительно репутация дамы очень свободных нравов. Я узнавал. Ваших связей не перечесть… Молодые, не очень, и совсем старики. Особенно старики. Вы специализировались на них! Откуда у вас роскошная квартира на шестнадцатом этаже в элитном доме на проспекте Вернадского?!

– Боже мой, – прошептала Катя, и щуплый следователь показался ей огромным, киношным монстром. – Боже мой, да это все знают. Я была ещё очень молодой, меня полюбил Негласов Юрий Петрович, и я его… нам было хорошо вместе, но у него была семья, да и относился он ко мне больше как к дочери. Юра купил мне квартиру, дал возможность получить образование, я ведь из детдома, у меня не было ни средств, ни родни. Юра был мне больше, чем любовником. Он умер от инсульта, когда я училась на пятом курсе. Я никогда этого не скрывала. Да, он подарил мне квартиру! Да, на его деньги я закончила институт и смогла найти хорошую работу! При чём здесь «специализировалась»?!

– Посмотрите сюда, – девчоночьим пальчиком следователь постучал по столу, где невесть откуда появился диктофон. – Посмотрите и послушайте. – Он нажал серебристую клавишу и звонкий, весёлый голос, в котором Катя узнала свой, крикнул на весь кабинет: «Мне это подходит! Сколько тут – триста шестьдесят квадратов? Пять комнат, евроремонт, хороший район, мне подходит! Давай дружить!» «Давай! Если хочешь, оставайся тут жить…» – ответил голос Роберта, и пальчик снова ткнул кнопку, остановив запись.

– Ну что, вы будете и сейчас отрицать свои меркантильные интересы в связях с пожилыми мужчинами? По-моему, в этом деле всё очень прозрачно. Каким-то образом вы узнаёте, что Пригожин заблаговременно всё отписал вам. А может, и сами уговорами склоняете его к этому. А потом решаете поторопить его на тот свет.

– Простите, начальник, а как вас зовут?

– Март Маркович Карманов, – поклонился юнец. – К вашим услугам, – зачем-то язвительно добавил он.

– Март Маркович, откуда у вас это?.. – Катерина указала на диктофон.

– Эту плёнку, Катерина Ивановна, мы обнаружили в квартире Пригожина, как, впрочем, и диктофон. По какой-то причине Роберт Иванович решил записать свой разговор с вами. Может, всё-таки он не очень вам доверял?

Катерина расправила плечи и одёрнула платье на коленках. Она не будет больше отвечать на вопросы. Она не будет больше чесаться и плакать.

Она будет бороться.

– Я требую адвоката. Причём того, которого я скажу. У меня есть средства на первоклассную защиту.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся юнец и нажал под столом какую-то кнопку.

3

«Уехал брат, смеётся враг,

а ты уже почти привык,

что неудачен каждый шаг

и все пути – в один тупик;

и жадной струйкою песка

текут из рук твои дела;

а та, которую искал, –

уже ушла.»

тоже Марат Шериф

Сытов гнал машину. Он уверял себя, что хочет разбиться. Но его реакции были до автоматизма точны и безошибочны. Мыслей не было, чувств не было... Как это, чёрт побери, называется?

Кризис среднего возраста?

В приёмнике играл джаз, и какофония звуков здорово соответствовала состоянию его души.

Или это называется седина в бороду – бес в ребро?

Кризис или бес? Бес или кризис?

Девка, которую он вчера потащил в ресторан, к концу пиршества широко зевнула и выдала:

– Мне с вами скучно. Мне с вами спать хочется.

У девки всё было, как полагается: ноги-ходули, глаза-блюдца, волосы до задницы и интеллект лягушонка. Нужно было рассмеяться весело и отправить девушку веселиться к сверстникам в бар или на дискотеку, но Сытов вдруг рассвирепел. Он рассвирепел так, что ладони вспотели, а пульс переселился в висок.

– Сама-то поняла, что сказала? – прошипел он девке, и девка, ещё больше округлив свои «блюдца», вполне искренне удивилась:

– А чё я такого-растакого сказала? Призналась честно, что скучаю с вами. Я не шалава там какая-нибудь, чтоб за ужин в постель ложиться. Я только если мне человек нравится.

– Не шалава? – заорал Сытов так, что за соседними столиками притихли. – Не шалава?! – Как последняя баба-истеричка он выплеснул вино из своего бокала девке в лицо. Девка завизжала, прибежал охранник и Сытов долго и мрачно объяснял потом ему, что просто повздорил со своей девушкой. Девка испарилась, исчезла, её и след простыл. О её существовании напоминало только винное пятно на скатерти, да в панике отброшенный стул.

Сытов извинился: «sorry, sorry», сунул охраннику купюру неопознанного достоинства и заказал себе «вспотевший» графин водки. Он так и сказал «вспотевший графин» – наверное, у девки научился так «блестяще» выражать свои мысли.

Бес это или кризис?.. Один хрен – возрастное. Когда тебе за сорок, диагноз один – возраст.

Сытов вышел на встречку. Светофор, мигнув жёлтым, дал устойчивый красный свет, и колонна машин дисциплинированно замерла, обозначив своё послушание вереницею красных «стопов». Сытов обошёл колонну слева, ещё притопил педаль газа, вылетел на перекрёсток и благополучно его миновал. К сожалению, никакой грузовик не попался на его пути, не прилетел ему в бочину и не размазал сытовский «мерс» так, что и подушки безопасности бы не спасли. «Он всегда хотел быть первым», – так, кажется, называлось это в какой-то социальной рекламе, где холёный господин жал на газ дорогим ботинком, пролетал на красный свет, и в результате от господина оставалось только колесо на дороге и две красных гвоздички. Наверное, он плохо водил, тот парень. Сытов водил лучше и поэтому не мог разбиться.