МакКвин кивнула: несмотря на железное самообладание, ее зеленые глаза блеснули.
– Но имей в виду, – тут же, нахмурившись, добавил председатель куда более прохладным тоном, – это временное назначение.
МакКвин снова кивнула. По ее мнению, иначе и быть не могло: высшим руководителям и в голову не пришло бы действительно довериться ей, во всяком случае до тех пор, пока они не сочтут ее полностью укрощенной. Но даже временное назначение предоставит ей возможность способствовать улучшению положения на Флоте. Ну а если Робу Пьеру угодно выступить по отношению к ней в роли укротителя львицы, то Эстер МакКвин не имеет ничего против.
«Пусть они с Сен-Жюстом воображают, будто и впрямь приручили меня, – подумала она, улыбаясь председателю Комитета общественного спасения. – В конце концов, скольких неосмотрительных дрессировщиков растерзали львы, которых они считали укрощенными?»
– Доброе утро, миледи, – с приветливой улыбкой сказал Андреас Веницелос, обернувшись к Хонор, когда та в сопровождении неизменного Эндрю Лафолле вышла из лифта в помещение флагманской рубки.
Хотя ему довелось познакомиться с ней в ту пору, когда она была простым коммандером – ни аристократических титулов, ни феодальных владений, – к постоянному присутствию рядом с ней грейсонских телохранителей он приноровился легко. Похоже было, что они с Лафолле даже готовы подружиться, чему Хонор, разумеется, только радовалась.
Нимиц, как обычно, восседал на ее плече. Как и грейсонские жакеты, ее флотские мундиры шились из специальной ткани, достаточно плотной, чтобы устоять перед легким дротиком пульсера: правда, защищалась она не от затаившихся на флагманском мостике наемных убийц, а от походивших на кривые кинжалы когтей Нимица. Обычную ткань они изорвали бы в клочья, тогда как на этой не оставляли даже следов.
«И слава богу», – с улыбкой подумала Хонор, представив себе, как разохался бы МакГиннес при виде рваного мундира.
Уловив веселое настроение Хонор, Нимиц извлек картинку из ее мыслей и издал смешок, благодушно завертев кончиком своего цепкого хвоста. Как и сама она, кот за последние несколько дней заметно воспрянул духом. Хонор уже не надо было разбираться в сумятице чувств, связанных с Александером, Нимицу же просто передалось ее настроение. Не то чтобы недавние терзания полностью забылись – в ее чувствах еще звучало эхо разлада, – однако возвращение к привычной среде и пусть новым, но хорошо осознаваемым задачам помогло ей восстановить равновесие и избавиться от угрызений, природы которых кот понять не мог. Ни Хонор, ни Нимиц не были настолько глупы, чтобы счесть проблему окончательно решенной, однако кот в отличие от своего человека не имел привычки рваться навстречу тревогам, предпочитая переживать неприятности по мере их поступления.
– Привет, Энди, – откликнулась Хонор и, подойдя к удобному командирскому креслу, легко пробежалась пальцами по клавиатуре, включая мониторы в рабочий режим.
Замерцав, ожили плоские экраны и голографические проекторы, позволявшие ей полностью видеть положение и состояние эскадры – точнее, тех подразделений, которые присутствовали в настоящий момент. Разумеется, ничего особенного ей увидеть не удалось – почти все корабли еще находились на парковочной орбите вокруг Грейсона, – однако она на мгновение откинулась в кресле, любуясь тем, как курсируют между кораблями и планетой или от корабля к кораблю совершающие рутинные рейсы транспортные катера. Наблюдение за тем, как живет и дышит ее эскадра, дарило ей почти чувственное наслаждение, причем, как ни странно, даже большее, чем испытывала она, когда получила в свое распоряжение Первую эскадру грейсонского космического флота, имевшую в своем составе аж шесть супердредноутов. Любой из тех гигантских кораблей стоит трех таких эскадр, как у нее сейчас, однако могучие, но громоздкие и малоподвижные космические левиафаны нравились ей меньше, чем быстроходные, маневренные и легко управляемые крейсера.
Она подумала, что эта эскадра, пожалуй, будет лучшей в ее жизни, если только ей не выпадет счастье возглавить собственную эскадру линейных крейсеров. Достаточно мощные, корабли этого класса в то же время обладали значительной степенью мобильности, позволявшей им принимать участие в самых рискованных автономных операциях, и командиры крейсерских эскадр обладали самостоятельностью, не снившейся их коллегам из линейного флота. Могучие корабли стены сосредоточивались вокруг стратегически важных пунктов, тогда как крейсера являлись не только глазами и ушами флота, но и кончиками его пальцев. На их долю нередко выпадали дальние, независимые походы, и она уже предвкушала, как скует свои корабли в единое целое. В силу, которой сможет управлять так же легко и естественно, как орудует мечом лена Харрингтон.
Улыбнувшись этому сравнению, Хонор развернула кресло спиной к дисплею и оглядела свой персонал. Она явилась в рубку за полчаса до обычного утреннего совещания, и офицеры в большинстве своем занимались повседневной работой или готовили сводки для доклада.
Как и корабли ее эскадры, штаб Хонор отражал смешанный состав флота, к которому ей предстояло присоединиться, но на этот раз она сама отбирала кандидатуры, на основании либо личного знакомства, либо рекомендаций коммодора Джастина Экройда, нынешнего главы Управления кадрами ГКФ.
Веницелоса, конечно же, Хонор знала очень хорошо, и когда он, склонившись над плечом лейтенант-коммандера МакГинли, принялся тихо обсуждать появившиеся на дисплее данные, посмотрела на него с любовью. Слов она не разбирала, но бодрый, энергичный тон Андреаса заставил ее с улыбкой вспомнить молчуна и нелюдима с каменным лицом, которого она много лет назад забрала с собой на станцию «Василиск». С тех пор он сильно изменился, превратившись в спокойного, уравновешенного красавца. На Грейсоне с его низкорослым населением малый рост проблем не создавал – в отличие от несомненной внешней привлекательности. Девочки на этой планете рождались втрое чаще мальчиков, и грейсонские женщины бы ли на свой лад куда более агрессивными, чем в Звездном Королевстве. Как рассказывал Хонор МакГиннес, Андреасу приходилось отбиваться от местных красоток чуть ли не палкой.
Подумав об этом, Хонор сглотнула не приличествующий ее положению смешок и перевела взгляд на офицера, возглавившего оперативную часть. Как и Веницелос, Марсия МакГинли была уроженкой Мантикоры, но в отличие от Андреаса и Хонор носила грейсонский мундир. Этой подтянутой сероглазой женщине с каштановыми волосами исполнилось всего тридцать семь стандартных лет, и в Королевском Флоте Мантикоры она едва ли дослужилась бы в таком возрасте до своего нынешнего чина, однако на грейсонской службе карьера шла быстрее. Это относилось ко многим мантикорским добровольцам, включая и саму Хонор Харрингтон. По мнению коммодора Экройда, предложившего МакГинли в числе трех возможных кандидатур, Марсия великолепно знала свое дело. Судя по тому, что Хонор успела увидеть, относительно компетентности МакГинли Экройд не ошибся, и эскадра получила превосходного офицера.
Коммандер Говард Лэтам, офицер связи, старший по возрасту из вошедших в ее штаб уроженцев Грейсона, был, пожалуй, слишком стар для своего ранга – в той же мере, в какой МакГинли была слишком молода. Однако это объяснялось не нехваткой способностей или служебного рвения, а тяжелыми травмами: он пострадал в катастрофе шаттла за шесть лет до вступления Грейсона в Альянс. Возможности грейсонской медицины в ту пору были весьма ограничены, и, хотя врачи сделали все от них зависящее, многообещающий офицер был списан с флота по состоянию здоровья. Лишь после заключения союза с Мантикорой Грейсон получил доступ к новейшим методикам, позволившим восстановить функции «безнадежно искалеченных ног».