Book.

— В'во-воображала хвост поджала.

Огневица застыла на лету. Ее голова повернулась, глаза угрожающе прищурились.

— Что ты сказал? — прошипела дракониха.

— Oх, только не это, — простонал Иккинг. — Не надо, беззубик, прекрати…

— В'во-воображала хвост поджала, — повторил Беззубик. — Это все, на что ты способна? Невелики успехи. H'не-не видать тебе награды к'ка-как своих ушей. Вы, У-у-уж'жастики, считаете себя крутыми, но на самом деле все вы ж'жа-жалкие моллюски.

— А ты, — прошипела в ответ Огневица, прижав уши, как леопард, готовящийся к прыжку, — несносный врун.

— А т'ты-ты, — спокойно парировал Беззубик, — кроличья душонка, куриные мозги, цыплячья задница! З'за-задавака несчастная!

Огневица ринулась в бой.

Беззубик проворно, как молния, метнулся в сторону, и громадные челюсти Огневицы, не задев его, плотоядно щелкнули в воздухе.

В следующее мгновение разразился хаос.

Огневица окончательно вышла из себя. Она в ярости металась по воздуху, выставив когти, изрыгала пламя и кусала всех, кто попадался ей на пути.

К несчастью, на лету она случайно задела Убивца, а тот был скор на расправу. Убивец вспылил и принялся кусать всех подряд, не разбирая, кто прав, а кто виноват.

Вскоре все драконы сплелись в один рычащий, ощерившийся крыльями и хвостами клубок, а мальчишки безуспешно бегали вокруг, вопили и растаскивали их, стараясь не попасть под удар. Но драконы не обращали на них внимания, хоть мальчишки и орали во всю мочь — после особенно удачных воплей Бандюг и Сопляк раскраснелись, как свекла.

Вдоль боковой линии метался разъяренный Брехун Крикливый.

— ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ РАДИ ТОРА И ОДИНА! ПРЕКРАТИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ!

А Беззубик чувствовал себя как рыба в воде! Он ловко увертывался от свирепых выпадов Огневицы, то чувствительно покусывая Аллигатигра, то царапая мягкое брюхо Яркогтя. Видно было, что вся эта чудовищная неразбериха доставляет дракончику массу удовольствия.

Даже Страх корова продемонстрировала немалую храбрость для предположительной вегетарианки. Она изловчилась и цапнула за брюхо пролегавшую мимо Огневицу. А Огневица и Убивец, сплетясь в единый клубок, кружились в воздухе и откусывали друг от друга большие куски.

Тут за дело взялся Брехун Крикливый. Он схватил Огневицу за хвост. Та возмущенно взвыла, задергалась и подпалила Брехуну бороду. Но Брехун одной могучей дланью загасил огонь, а другой сжал драконихе челюсти, так что она не могла ни кусаться, ни пыхать огнем. Потом он запихнул разъяренное животное под мышку.

— ПР-Р-Р-Р-РЕКРАТИ-И-И-ИТЬ! — заорал Брехун Крикливый, и от крика этого вырвало с корнем вековые дубы, поднялась пылевая буря, кровь у всех присутствующих застыла в жилах, волосы встали на головах дыбом, и зубы свело судорогой. Крик этот эхом прокатился по скалистым обрывам острова Олух, запрыгал по морским волнам и, говорят, был слышен даже на Материке!

Мальчишки прекратили свой бесполезный галдеж.

Драконы застыли в воздухе и попадали на мокрый песок.

Наступила зловещая тишина.

Даже толпа зрителей притихла.

Такого еще не бывало в истории Внутренних Островов! Все двадцать мальчишек на Испытании оказались не в силах справиться с собственными драконами!

Строгий закон гласил, что всех этих мальчишек следует изгнать из их Племен. А изгнание в этом суровом климате означало смерть. Еды не хватало, в море подстерегали ужасные опасности, а кое-где на Островах водились дикие Племена, которые, по слухам, были людоедами…

Брехун Крикливый стоял, не находя слов; его борода всё еще дымилась.

Когда он, наконец, заговорил, его голос дрожал от ужаса перед сложившейся ситуацией.

— Я должен переговорить со Старейшинами Племен, — только и сказал он. И уронил Огневицу на землю. Та уже пришла в чувство и, виновато поджав хвост, потрусила к Сопляку.

Старейшинами Племен были Пирамидон, Стоик, сам Брехун и еще несколько менее грозных воинов: Очень Крепкий Орешек, Коварные Близнецы и Мятый Косматый Библиотекарь из Остолопской Публичной Библиотеки. Старейшины совещались, встав в кружок и сплетя руки в традиционной Стареишинской Стойке, чем-то похожей на драку за мяч при игре в регби. Зрители и мальчишки молча ждали приговора.

А тем временем шторм всё усиливался. В небе грохотали оглушительные раскаты грома, хлестал ливень, все промокли до костей, как будто искупались в море.

Совещались Старейшины долго, Пирамидон из-за чего-то рассердился и погрозил Очень Крепкому Орешку кулаком. Коварные Близнецы схватили его за обе руки и держали, пока он не успокоился. Наконец Стоик вышел из Стойки и подошел к мальчишкам, которые стояли, понурив головы, а драконы робко копошились возле их ног.

Если бы Иккинг набрался сил поднять голову и посмотреть на отца, он увидел бы, что от прежнего Стоика — веселого, жестокого, разбитного — не осталось и следа. Вождь Племени Лохматых Хулиганов был печален и суров.

— Новобранцы обоих Племен! — угрюмо проревел он. — Сегодня вам выпал очень тягостный день, Вы НЕ СУМЕЛИ пройти Окончательное Испытание Драконьим Воспитанием Программы Посвящения. По суровому Закону Внутренних Островов это означает, что вы должны быть НАВСЕГДА изгнаны из своих Племен. Я этого не хочу, не только потому, что среди вас находится мой единственный сын, но и потому, что с вами Племена лишаются целого поколения воинов. Но мы не можем нарушать Закон. Только сильным есть место в Племени, а иначе кровь наших воинов ослабеет. Только Герои могут стать настоящими Хулиганами и Остолопами!

Стоик ткнул в небо толстым пальцем.

— Более того, — продолжал он, — бог Тор не на шутку рассердился. Сейчас не время нарушать Закон.

Будто в подтверждение его слов, Тор послал на землю мощный удар грома.

— При нормальных обстоятельствах, — продолжал Стоик Обширный, — церемония изгнания началась бы прямо сейчас Но выйти в море в такую погоду означает неминуемую смерть. В виде акта доброй воли я разрешаю вам провести одну ночь под моим кровом, а наутро вас ни свет ни заря высадят на побережье Материка и предоставят самим себе. С этого момента вам запрещается разговаривать с кем-либо из других членов Племен.

Мальчишки стояли, потупившись, под проливным дождем, среди оглушительных раскатов грома.