– Ты знаешь, что с тобой сделает Беницио, если ты убьешь Лукаса? – спросила я.
– То, что хотят сделать все. Будет за мной охотиться, чтобы убить. Ты думаешь, меня это волнует? Меня ничто не волнует с того дня, когда я вернулся в номер и обнаружил, что убийцы Кабал-клана сделали свое дело.
– Мы…
– Я вошел в номер… Знаешь, что я увидел? – Эдвард неотрывно смотрел мне в глаза. – Ее голову на стойке кровати. Голову моей жены!
Я хотела выразить сочувствие, найти подходящие слова, но в голову лезли мысли только о кладбище за домиком в окрестностях Цинциннати.
Мне в спину дунул слабый ветерок. Оглянуться я не смела, но помнила, что там возвышается стена высотой в три этажа. Оттуда просто не может дуть. Я запустила заговор, не осознавая этого? Один раз такое случилось – я тогда находилась в состоянии стресса. Нет, нельзя на это полагаться. Сейчас нужно действовать по-другому.
– Значит, ты забрал то, что было наиболее дорого для твоих обидчиков, – начала я. – Но когда Беницио узнает…
– Ты слушаешь меня? Ты слышала хоть слово из того, что я сказал? Меня это не волнует!
– Но ты же хотел бессмертия…
– Я хотел вечной жизни вместе с моей женой! Без нее мне ничего не нужно.
Порыв ветра пронесся по переулку; нам всем стало холодно. Затем он повторился, но теперь воспринимался не как ветер, а скорее как содрогание воздуха, который словно вздымался и пульсировал.
Эдвард быстро шагнул в сторону и прицелился в Лукаса. Я тоже бросилась в сторону, желая встать между ними, но воздух вокруг нас бурлил с такой силой, что я потеряла равновесие и упала на одно колено. Мои раны будто объяло огнем, я задохнулась от боли.
– Не шевелись, Пейдж, – сказал Лукас напряженным тоном. – Пожалуйста, не шевелись.
Я посмотрела на Эдварда. Он опять направлял пистолет мне в грудь.
– Не надо, – произнес Лукас. – Она тебе ничего не сделала. Если ты ее отпустишь, то обещаю тебе…
Эдвард перевел оружие на Лукаса.
– Заткнись!
– Послушай, Эдвард, – заговорила я. – Если ты сейчас остановишься, то сможешь быть вместе с Наташей.
– Наташи больше нет!
– Она есть. Она – дух. Призрак.
Губы Эдварда искривились.
– Ты – лживая сука. Ты ведь скажешь что угодно, только бы спасти его, да?
Пистолет смотрел на меня. Внезапно воздух вокруг нас затрещал, послышались хлопки, и Эдвард опять снова прицелился в Лукаса.
– Я же предупреждал только попробуй…
За спиной Лукаса стало темно, послышался звон, словно разбилось зеркало. В сгустившемся воздухе образовалась дыра, из нее полился свет. Эдвард поднял голову и моргнул.
– Нат… Наташа?
Она потянулась к нему. Эдвард медленно и осторожно шагнул к ней. Внезапно тело Наташи дернулось и выпрямилось, разрыв пространства вокруг нее замерцал, ее глаза округлились, рот открылся в беззвучном крике, и она полетела назад, протянув руки к Эдварду.
– Нет! – закричал он.
Выронив оружие, он бросился следом. Я увидела, как пистолет падает, и в это мгновение поняла, что Лукас в безопасности.
Но тут его качнуло назад. Вокруг нагрудного кармана расползалось пятно. И тогда, только тогда я услышала, как выстрел эхом отдается в переулке.
Я резко обернулась. Лукас все еще падал в открывшиеся ворота. Свет поглотил его голову, грудь и ноги.
Я нырнула за ним.
Я прыгала на кровати, так высоко, как только могла, и вскрикивала каждый раз, когда упругая поверхность пружинисто отталкивала ноги. Кто-то пел. Мама? Нет, более молодой голос, обладательница которого пыталась петь и не смеяться.
Пять мелких обезьянок скакали на кровати.
Одна упала за борт – и раз, и два, и пять.
И привела к ней мама доктора в халате,
А доктор обезьянке не велел скакать!
– Еще! – закричала я. – Еще!
– Еще? – засмеялся голос. – Если ты сломаешь мамину кровать, она снимет с нас шкуру.
Я подняла пухлые кулачки и запрыгала опять, но подвернула ногу и рухнула лицом в подушки. Ко мне тянулись руки, пытаясь поддержать, но я их оттолкнула, встала и запрыгала снова.
– Еще! Еще! Демонстративный вздох.
– Последний раз, Пейдж. Слышишь? Последний раз. Я рассмеялась, зная, что это будет далеко не последний раз.
«Пять мелких обезьянок…»
Я застонала. Сон ушел, но песенка осталась, и ее пел тот же голос. Голос пытался разбудить воспоминания, но они ускользали от меня.
Открыв глаза, я ничего не увидела. Меня окружала холодная влажная тьма. Я моргнула и попыталась развеять туман – хотя бы у себя в сознании. Лежа на боку, я протянула руку и коснулась чего-то холодного, гладкого и твердого, провела ладонью по поверхности, почувствовал бугорки и острые края. Камень. Вот оно что.
«Четыре обезьянки скакали на кровати…»
Я зажмурилась. Мелодия продолжала звучать в голове. Что это за песня? Теперь, после того, как я ее услышала, я вспомнила каждое слово и могла повторить ее по памяти, слова всплывали из подсознания. Из памяти также всплыл образ. Мне не больше двух лет, я прыгаю на маминой кровати, а кто-то рядом поет:
«Доктор обезьянке не велел скакать!
Три мелких обезьянки…»
– Хватит, хватит! – закричала я, хватаясь за гудящую голову.
Пение прекратилась.
Голос вздохнул – так же, как в моем сне.
– Ну, нужно же было тебя разбудить. Радуйся, что я выбрала музыкальный подход.
Я поднялась и огляделась. Глаза привыкли к темноте, и я различала вокруг туманные формы, но ни одна из них даже отдаленно не напоминала человека. Я моргнула, и зрение сфокусировалось. Вокруг по каменной плоскости были раскиданы огромные валуны.
– Камни, – произнесла я. – Везде одни камни.
– Необычно, да? У нас тут есть очень странные места. Ты приземлилась в одном из них. Будем надеяться, что не появится ничего неприятного.
Я резко обернулась в поисках источника голоса, но опять увидела только камни.
«Две мелких обезьянки…»
– Прекрати, – сказала я.
– Я пытаюсь разбудить твою память. Ты раньше любила эту песенку. И Саванна тоже. Вы обе сходили по ней с ума, хотя, думаю, тебе просто нравилось прыгать на кровати.
Саванна? Откуда она узнала?.. Я сглотнула, и на ум мне пришел единственный возможный ответ.