— Мы виккане [9] , а ты что, не догадалась? — удивилась Офелия.
— Мы язычницы, — подхватила Пердита. — Мы никогда не станем заниматься колдовскими ритуалами, если в них присутствуют элементы черной магии.
— Конечно-конечно, — смущенно согласилась я, не желая сознаваться в своем невежестве.
Я чувствовала себя довольно глупо, словно ввязалась в игру, будучи единственной, кто незнаком с правилами.
— Люди, имеющие дело с темными силами, не лучше тех, кого они используют, — наставительным тоном заметила Офелия.
Пердита кивнула:
— Они даже хуже, потому что у них есть выбор.
Черт знает что. Но я не собиралась вступать в метафизические дискуссии насчет добра и зла в темной и белой магии.
— Но я так понимаю, что вы знаете того, кто обладает достаточным могуществом, чтобы одолеть Дрейка?
Сестры снова обменялись взглядами. Я видела по их глазам, что говорить им совершенно не хочется.
— Ну пожалуйста, — сказала я с нотками отчаяния в голосе. — Для меня это очень важно. Дрейк, по-моему, думает, что все это игра, но, если я не верну статуэтку, я никогда не смогу заставить его помочь мне.
— Помочь тебе? — повторила Офелия с видом полного замешательства. — По-моему, ты сказала, что он у тебя что-то украл?
Я вздохнула и вкратце рассказала об убийстве и своем визите в полицейский участок.
— Может, дядя и не уволит меня сразу же, если я явлюсь к нему без акваманила, особенно если я расскажу, что даже полиция не смогла найти его. Но я никак не смогу заставить Дрейка рассказать мне об убийстве, если у меня не будет чего-то нужного ему, а это значит, что надо вернуть чертов кувшин. Тогда я смогу вытянуть из него все. Это единственный способ снять с себя подозрения в убийстве.
— Но ты же его подружка, — удивилась Пердита. — Почему бы просто не попросить его помочь тебе?
Я постучала пальцами по ножке бокала и решила на несколько минут сбросить защитный панцирь отрицания.
— Я не знаю точно, что происходит между мной и Дрейком и что такое подруга виверна, но я уверена в одном: он ни за что не поможет мне бесплатно. А поскольку у меня нет ничего ценного, — я постаралась не обращать внимания на легкий румянец, появившийся у меня на щеках при воспоминании о том, как презрительно он отверг мое предложение, — сначала мне нужно заполучить что-то, что нужно ему. И поскольку на самом деле я несу ответственность за акваманил, логично, что я хочу им воспользоваться. Проблема состоит в том, что я не представляю, как забрать что-то у дракона. Вот почему я и спросила вас, не знаете ли вы нужного человека.
Пердита прикусила губу, бросив на Офелию загадочный взгляд:
— Есть только один человек, достаточно могущественный, чтобы выполнить подобную просьбу.
Я подняла бровь в молчаливом вопросе.
— Венецианец, — сказала Пердита.
По спине у меня побежал холодок страха, когда я взглянула на Венецианца, окруженного своими почитателями в конце стойки бара. Я вспомнила исходившее от него ощущение могущества, чувство, что он может с легкостью раздавить человека, и меня охватил настоящий ужас.
— Хм.
— Разумеется, за свои услуги он попросит плату, — подчеркнула Пердита.
— Да? У меня есть немного наличных, — медленно произнесла я, забыв о том, что уже потратила большую их часть.
Мне ужасно не понравилась идея обратиться к Венецианцу. В нем определенно чувствовалось нечто агрессивное. Казалось, ему ничего не стоило раздавить меня как муху. Даже Дрейк, несмотря на свое высокомерие и сводящее с ума самодовольство, не так сильно пугал меня.
Хотя это, конечно, очень глупая мысль. Из всех опасных существ, собравшихся в этом баре, Дрейк был для меня врагом номер один.
Пердита рассмеялась. На лице Офелии появилось озабоченное выражение.
— Венецианцу нужны не деньги, — негромко произнесла она, теребя салфетку. — На самом деле я бы на твоем месте не обращалась к нему за помощью. Его могущество… — Она растерянно посмотрела на сестру.
— Это темное могущество, — подхватила Пердита. — Нельзя ступать на эту тропу, Эшлинг. Ты запечатала портал и одержала победу над темным воинством. Не связывайся с тем, кто обречет тебя на вечное проклятие.
Я с минуту помолчала. Я представления не имела, как объяснить им, что я никакой не Страж, никакого портала не запечатывала, да и вообще плохо понимала, о чем они говорят. Но вместо этого я погрузилась в тревожные размышления, которые накатывали на меня каждый раз, когда я вспоминала о Венецианце. Возможно, план, который начал зреть у меня в голове после разговора с Дрейком, поможет разрешить мои проблемы.
— Вы правы. Я могу обойтись без него. Спасибо за советы, дамы. Я их очень ценю.
— И что ты собираешься делать? — спросила Офелия, когда я взяла сумочку, положила на стол пару евро за выпивку и поднялась.
— Я пока точно не знаю, но у меня возникла одна мысль. Было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, скоро увидимся.
Они снова переглянулись. Видимо, говорить выпало Офелии, потому что, когда я уже отвернулась, она сказала:
— Ты ведь не собираешься делать ничего опрометчивого?
— Опрометчивого? Я? Да я сама осторожность. Не говорите глупостей, — ответила я, уверенно улыбаясь, затем, не глядя в тот угол, где сидел Дрейк, направилась к дверям, в ночь, чтобы вызвать своего первого — и, надеюсь, последнего — демона.
Я знаю, о чем вы сейчас думаете: Эшлинг собралась вызывать демона?! Женщина, которая несколько часов назад разразилась бы истерическим хохотом после подобного предложения?! Что ж, против рожна не попрешь, как говорится. Мне очень не хотелось обращаться за помощью к Венецианцу, поэтому надо было самой попытаться как-то вернуть акваманил, а поскольку все вокруг твердили мне, что я Страж, я решила, что пора бы начать вести себя соответствующее.
Жаль только, я не знала точно, кто такие Стражи.
Вернувшись в отель, я заказала очень дорогой международный разговор с Бет, секретаршей дяди, которая также, по счастливому стечению обстоятельств, является моей лучшей подругой.
— «Белл и сыновья», — отработанным профессиональным тоном произнесла Бет.
Я взглянула на часы. Двадцать минут двенадцатого, значит, в Сиэтле сейчас четвертый час дня.
— Привет, птенчик, это я.
— Эшлинг? Девочка моя, где ты была? Дэмиен уже просто вне себя. Нам сегодня позвонил полицейский из Парижа, сказал, что ты замешана в убийстве мадам Довиль. Какого черта там происходит?
Я села в кровати и подложила под спину подушку, рассыпав при этом кучу записок, которые мне передали, когда я вернулась. Здесь было шесть сообщений от дяди Дэмиена (их я выбросила — я не была готова выдержать его гнев, пока не верну акваманил), три — из американского посольства с известием о том, что мне необходимо приехать к ним, поскольку мое присутствие в Париже нежелательно (вот тебе и помощь родины), и одно — от какого-то человека по имени Бородавка, который заявлял, что, когда я попробую его раздвоенный язык, мне больше не захочется целоваться с драконом. Это сообщение я отложила, чтобы сжечь.