— Бет, если я расскажу, что происходит, ты мне не поверишь. Честно, это были два самых страшных дня в моей жизни, и, по-моему, дальше все будет только хуже. Что полиция сообщила дяде Дэмиену?
— Да мало что. Мне показалось, что они, скорее, хотели выудить у него информацию о тебе. Так что произошло?
Я кратко изложила события вчерашнего дня.
— Ничего себе, подруга, да у тебя там жизнь кипит! Чем я могу тебе помочь?
Вот что мне нравится в Бет — она не тратит время на ерунду. Она сразу переходит к главному.
— Для начала можешь сказать дяде, что я никого не убивала и что я сделаю все возможное, чтобы отнять акваманил у человека, который его украл.
— Дэмиен говорил мне, будто ты заявила, что кувшин украли.
— Да, так оно и есть, но в полиции не хотят мне верить, и, если вспомнить парня, который его украл, я не могу их винить. Но акваманил украли, и я его верну.
Я не стала рассказывать ей, что собиралась с помощью статуэтки заставить Дрейка помочь мне — эти международные разговоры такие дорогие! Нельзя ведь все сразу вываливать, правда?
— Я скажу ему. Я что-нибудь еще могу сделать?
— Вообще-то, да. Мне нужно, чтобы ты забежала ко мне домой и прихватила там расшифровку одного средневекового текста, который я читала прошлым летом.
— Сейчас не время для развлечений, Эш.
— Как будто я этого не знаю. — Я объяснила ей, где искать текст, и продиктовала номер факса отеля, указанный в брошюре, которую я захватила. — Пришли мне по факсу статью о том, как вызывать демонов, ладно?
— Что?..
Я вздохнула и потерла глаза. Несмотря на то что огненная «Драконья кровь» придала мне сил, я была близка к нервному истощению.
— У меня сейчас нет времени объяснять что и почему, Бет. Просто пришли мне эту главу.
Еще несколько минут я уверяла ее, что не совсем лишилась разума, затем наконец повесила трубку, рухнула на постель и мгновенно заснула, едва успев выключить свет.
Этот сон приснился мне где-то на рассвете. Сначала мне показалось, что я вхожу в темное помещение клуба «Черное и белое», но потом я быстро поняла, что снова очутилась в квартире мадам Довиль. Неяркий серебристый свет уличных фонарей, лившийся в не занавешенное окно, едва рассеивал темноту. В комнате было тепло, пахло плесенью и чувствовался запах цветов, которые я заметила вчера. Круг, выведенный пеплом, по-прежнему виднелся посредине комнаты, но тело мадам Довиль, к счастью, исчезло.
— Что я здесь делаю? — спросила я вслух.
От стены отделилась какая-то тень и превратилась в Дрейка. Он скользнул ко мне; в свете фонарей лицо его представляло собой черно-белую маску, тело оставалось в тени.
— Я позвал тебя сюда.
— Ты же мне снишься, — пробормотала я, не зная, сон это на самом деле или я каким-то загадочным образом перенеслась на место убийства. — Ты не настоящий.
— Правда? Ну, может быть, и нет. А может быть, граница, разделяющая реальность и фантазию, в твоем сознании исчезла.
Пальцы его скользнули по моим обнаженным рукам. Я взглянула на себя, удивляясь своим ощущениям. На мне была очень сексуальная сорочка кремового цвета, шелковая, с кружевами; она подчеркивала мои достоинства и скрывала недостатки.
— Ну, теперь я понимаю, что это сон. У меня нет такой сорочки.
Дрейк плавным движением притянул меня к себе, и я оказалась в его объятиях. На нем была черная шелковая рубашка, на ощупь напоминавшая холодную воду.
— Возможно, эта сорочка — часть моей фантазии, — с плутовской улыбкой признался он, гладя мою обнаженную спину; его прикосновения разжигали во мне прежний огонь.
Я прижалась к нему, вдыхая исходивший от него незнакомый пряный запах.
— Значит, если верить твоим словам, это происходит на самом деле?
— Если ты этого хочешь, дорогая, — промурлыкал он, прижавшись губами к моей шее и лаская мою кожу.
Если у него были пальцы волшебника, то губы определенно следовало поместить в Музей Гудини [10] .
— Вот как? — выдохнула я, позволив своим рукам делать то, что им хочется. Они побежали вниз по его шелковой груди, и он застонал. — Тогда, может быть, поговорим о том, зачем ты вчера вечером пришел в квартиру мадам Довиль?
Усмешка у него получилась какая-то неестественная, как будто он редко ею пользовался.
— Ты опять за свое?
— Речь идет о моей свободе. — Мои пальцы опустились ниже, к его животу, и я почувствовала, как напряглись его мышцы под тонкой тканью. — У тебя была назначена с ней встреча?
Дрейк обнаружил чувствительное местечко у меня за ухом, и я, изогнув спину, прижалась к нему; мой разум готов был позабыть обо всем, кроме наслаждения, которое доставляли мне прикосновения его губ.
— Была, но не с ней.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не забыть о вопросах, в ответах на которые я так отчаянно нуждалась.
— Это ты нарисовал круг?
— Драконы не могут вызывать демонов, — прошептал он, уткнувшись в мои волосы, затем впился губами в мочку моего уха.
У меня подкосились ноги. Дрейк сильнее стиснул меня в объятиях и приподнял; мои пальцы опустились ниже. Я почувствовала, как напряглась его плоть под ширинкой.
— Так ты знаешь, кто его изобразил? Дрейк едва слышно застонал мне в ухо:
— Если ты снова сделаешь так же, сон станет для тебя совершенно реальным.
Меня охватил сильный соблазн, ужасно сильный. Рука моя застыла рядом с его ширинкой, но мне нужны были ответы, и поэтому, когда последние остатки здравого смысла попытались докричаться до меня сквозь пелену возбуждения и вожделения, застилавшую мое сознание и сводившую меня с ума, я прислушалась к этому голосу. Я отняла руки от брюк Дрейка и направила их вверх, к его груди.
— Так что с кругом? — повторила я.
Он слегка прикусил мое ухо, и я почувствовала на шее его обжигающее дыхание.
— Нет, я не знаю, кто его нарисовал.
Дрейк сделал небольшое ударение на слове «знаю». Возможно, он и не знал этого наверняка, но я могла поклясться, что он догадывался, кто начертил круг и кто, возможно, совершил убийство.
— Как ты думаешь, кто…
Он закрыл мне рот поцелуем. В отличие от эпизода в баре на этот раз я знала, чего ожидать, и даже получила удовольствие от жара, нахлынувшего на меня; он перетекал из тела Дрейка в мое, словно замыкая контакты, и между нами побежал электрический ток. Я буквально таяла в его объятиях, его железные пальцы все крепче сжимали меня. Он был возбужден, прикосновения его становились все более настойчивыми, даже грубыми. Я вытащила его рубашку из-за пояса брюк и, скользнув под нее, начала гладить его мускулистую спину.