Следующим уроком был ненавистный всем предмет под названием ОБЖ. Вел его полковник в отставке Марк Аронович Берлин, прозванный Макаронычем. Так вот Макароныч совершенно не умел общаться с детьми, а тем более с подростками. Старшеклассников он называл «эти юнцы» или «эти девицы» и считал всех наглецами, негодяями, проститутками и наркоманами. Свой предмет он вел скучно и бесцветно. Во рту его слова вязли, теряли окончания, и на последних столах вообще было не разобрать, о чем вещает у доски педагог, тыча указкой в серые плакаты. Но и сидящие за первыми столами не слушали Макароныча. ОБЖ обычно использовали для того, чтобы списать несделанную «домашку», выучить параграф по следующему предмету, поиграть в морской бой, почитать детектив или любовный роман. Все столы в кабинете были изрисованы и исчерчены. На многих велась душераздирающая переписка представителей разных возрастных категорий. Лариса, например, с большим удовольствием переписывалась с каким-то младшеклассником, который последнее время настойчиво умолял о свидании, поскольку они, по его мнению, уже давно стали почти родными людьми. Недавно Макароныч даже выставил Нитребину за дверь кабинета, потому что она не смогла сдержать смеха, когда прочитала вот такое признание в любви: «Ты мне очень ндравися. Приглашаю тибя к мине дамой».
Все это делало бы ОБЖ любимым предметом, если бы не злость и не мстительность Макароныча. Во всех классных журналах страницы ОБЖ пестрели «двойками» и «единицами». К концу триместров больше всего неуспевающих было именно по ОБЖ.
– Садитесь, Осипенко, «единица»! – Макароныч вывел в журнале очередной стройный, поджарый и очень прямой, как солдат в строю, «кол».
– За что? – Макс Осипенко, приняв независимую позу, совершенно не спешил садиться на место.
– Вы не знаете этого материала, поэтому даже не можете толком понять, что именно я вас спрашиваю!
– А вы нам того, что спрашиваете, и не объясняли! – Макс сказал это так громко, что класс перестал заниматься своими делами и с интересом прислушался к диалогу.
– И объяснял и задавал! – не согласился Макароныч. – Вот у меня и в журнале записано.
– Мало ли что вы там запишете! – не сдавался Осипенко. – У меня вот в тетради ничего про это нет!
– Я не виноват, что вы на моем предмете ничего не записываете.
– Кто не записывает? – Макс, войдя в роль, повернулся к классу. – Это я-то не записываю? Вот! Пожалуйста! Полюбуйтесь! – он схватил со своего стола тетрадь. – Вот мой конспект. Все темы с первого сентября есть, а того, что вы спрашиваете, нет!
– Перестаньте устраивать цирк! – Макароныч, как всегда, от злости сорвался на фальцет. – Вы заслужили свою «единицу», Осипенко, и разговор окончен!
– Ошибаетесь! – с ледяным спокойствием проговорил Максим. – Он продолжится и очень скоро. В кабинете директора. Мы все представим свои конспекты.
В классе повисла тишина. Макароныч, красный от негодования, ловил ртом воздух, не зная, как отреагировать на выпад Осипенко. 9-й «Б» перелистывал свои тетради.
Ларисина тетрадь по ОБЖ представляла собой три двойных листа, болтающихся на одной скрепке, в мятой обложке, разрисованной цветами и бабочками. На первом листе аккуратным почерком было выведено: «Порядок эвакуации при…», потом шло решение алгебраического примера. Под ним улыбалась рожица, подписанная: «Это Оля», а дальше шел столбик английских слов с переводом. На нынешнем уроке, под жалкий лепет у доски Макса Осипенко, в этой своей жалкой тетради Лариса только что начала писать черновик сочинения по литературе, по «Недорослю». Ни одной темы по ОБЖ в ее тетради не было, как, впрочем, почти ни у кого в классе. Лариса с нескрываемым раздражением посмотрела на Осипенко. Тот с независимым видом смотрел в окно. Спасительный звонок с урока прервал всеобщее замешательство. Макароныч неловко закрыл журнал, смяв при этом несколько страниц, и, провожаемый взглядами девятиклассников, почти выбежал из кабинета.
– Макс! У тебя крыша совсем съехала или как? – нарушил молчание Стас Белявский. – Чего ты завелся с этим конспектом?
– А то! Пора кончать с Макаронычем! – зло выкрикнул Осипенко. Он нам всем своей ОБЖой аттестаты перепортит. Ни у кого ведь даже «четверки» нет! Вот ты, Андрюха! – обратился он к Разумовскому. – Неужели тебе нужен «трояк» в аттестате?
– Не очень, – согласился Андрей.
– Вот! – Макс поднял вверх указательный палец. – Что и требовалось доказать! Но это у Андрюхи будет «три», потому что он как истинный гуманитарий может уболтать даже Макароныча. А что у остальных? Ларик! – Осипенко подошел к столу Ольги с Ларисой. – Олик! У вас, красавицы, наверняка «пары» получаются.
– И ты в самом деле хочешь предложить нам переписать тетради по ОБЖ? – Ольга сделала сумасшедшие глаза.
– Кстати, – Лариса не дала Максу ответить. – У тебя-то откуда такой шикарный конспект? Что-то я раньше не замечала за тобой такого усердия.
– Я поумнел, Ларик! Вспомнил, что девятый класс выпускной и что закончить его нужно как можно лучше. Хочу, милая моя, поступить в политехнический колледж! Верю, что ты не будешь против!
– Скажешь, что по этой причине ты весь лепет Макароныча с начала года вспомнил и аккуратненько в тетрадь записал?
– Не скажу. Думаю, такого не сможет даже Разумовский с его великим разумом. Это тетрадь моей сеструхи Юльки. Она в прошлом году школу закончила.
– Во дает! – Ольга с уважением рассматривала Юлькину тетрадь. – Какой красивый почерк! Гляньте, все главное выделено красным. А вот тут еще и зеленым… Скажи, Максик, каким образом твоя Юлька в манной каше Макароныча главное улавливала?
– Так она ж в девятом классе в другой школе училась! Хотя, если надо будет, уловишь нужное и в каше Макароныча! – назидательно изрек Макс. – Моя Юлия, между прочим, поступила в педагогический университет на специальность «ОБЖ»!
– Во ненормальная! – вырвалось у Ольги, но она тут же поправилась: – В смысле как она умудрилась? Да и зачем? Девчонке?
– Недопонимаете, девицы-красавицы, недопонимаете… Но я вас научу уму-разуму! Я и вам ОБЖ очень советую! Во-первых, у нас с Герценовским универом договор. Во-вторых, работенка непыльная. Если работать в школе – ни тебе тетрадей с сочинениями, ни особой борьбы за успеваемость. Это ж только Макароныч неизвестно зачем выпендривается. Вспомните, до него был Пал Захарыч. Душка! В журнале только «пятерки» и «четверки».
– Конечно, это неплохо, – согласилась Лариса, – но мне было бы неприятно преподавать предмет, который никому не нужен.
– Это смотря как преподавать. Если честно, то нам просто не везло. Пал Захарыч, несмотря на его душевность, был, честно говоря, пустым местом. А Макароныч вроде и не дурак, но злобный гад! А предмет-то на самом деле важный! Вот случись у нас вдруг авария на соседнем железнодорожном переезде, выльются из цистерн какие-нибудь отравляющие вещества… И кто знает, что надо делать? Никто! Не знаем, как свою единственную жизнь спасти!