– Это хорошо! – по-детски обрадовался он. – Потому что ты мне нравишься очень… Думаю, не просто нравишься…
– У тебя, мой дорогой, вид настоящего ловеласа! – заметила я, тоже улыбнувшись и словно бы не расслышав весьма странное «не просто нравишься».
– Ну… возможно, я и был таким…
– И, конечно, до встречи со мной, – закончила за него я. – До боли знакомый текст! Похоже, мужчины его разучивают, будучи еще маленькими мальчиками, прямо в детском саду отдельно от девочек, которые в этот момент долдонят: «Все равно его не брошу, потому что он хороший…»
– И тем не менее это так, – произнес Бо уже без тени улыбки, а на щеках опять проступили два кирпичных пятна. Похоже, он свято верил в то, что говорил.
Именно в это время нам наконец принесли еду, на которую мы набросились с азартом людей, часа три прорыскавших в поисках духовной пищи по художественному салону и насквозь проголодавшихся физически. Даже вино, которое было для меня чрезмерно кислым, шло хорошо. Мы с Бо ели молча, лишь понимающе подмигивали друг другу и улыбались. Все другие дела и проблемы, кроме насыщения голодных желудков, отодвинулись на второй план.
– Слушай, что-то я разошелся! – доложил Бо, чуть отодвинув от себя тарелку, с которой только что умял фантастический по размерам кусок индейки в пикантном соусе. – А давай сразу закажем и десерт!
– А давай! – махнула я рукой. – Гулять так гулять!
И мы заказали кофе, огромные фирменные пирожные (кафешка должна же была хоть как-то оправдать свое название «Гаргантюа») и ликер. Да, опять ликер, только не «Бейлис», а какой-то другой. Я уже так прилично опьянела не только от алкоголя, но и от слишком сытной еды, что мне было все равно, как он называется. Возможно, я даже не сообразила бы, если б в ликерной бутылке очутился вовсе не ликер, а какой-нибудь многоградусный ром. Мне вдруг стало чрезвычайно весело, а Бо показался гораздо симпатичнее Георгия и в тысячу раз лучше моего мужа.
Находясь в самом замечательном состоянии духа и тела, я решила несколько отдышаться, поскольку все пирожное за один присест мне было явно не съесть, откинулась на спинку стула и оглядела зал. Именно в этот момент в кафе зашли Марина со Златой. Обе ярко улыбались, демонстрируя всем своим видом самое полное расположение друг к другу. Бо сидел спиной ко входу в зал, а потому их не видел. Кроме того, он так увлекся своим пирожным и ликером, что ничто другое в этот момент его заинтересовать не могло.
Я, прячась за Богдана, во все глаза глядела на подруг, которые казались отнюдь не бывшими, а самыми что ни на есть настоящими. Они сели за столик недалеко от нас, потом Марина вытащила из сумки папку с какими-то документами, и подруги углубились в их изучение. Заказ женщин, видимо, состоял только из кофе, потому что ничего другого за их столик так и не принесли. Брат Георгия что-то говорил мне, и я даже отвечала, похоже вполне впопад, поскольку мои ответы удивления Бо не вызывали. Интересовали же меня только две женщины за соседним столиком. Их совместное кофепитие за документами мне жутко не нравилось. Они словно являли собой картинку из детского журнала, на которой надо найти лишнее. Лишними мне казались не только документы. Эти женщины были лишними относительно друг друга. Они не должны сидеть за одним столиком в кафе. Они должны ненавидеть друг друга. Лишними были их улыбки, спокойные касания пальцами бумаг. Поскольку, находясь под алкогольными парами, я соображала все же плоховато, то пыталась просто запомнить выражения лиц Златы и Марины, чтобы потом обдумать все на трезвую писательскую голову.
Бо затянул какую-то долгоиграющую историю о том, как они втроем с Вадькой и примитивистом Васькой пытались выставиться еще в одном салоне, и как не повезло не только самому Бо, но и талантищу Вадьке. Прихлебывая кофе и слушая вполуха, я не пропустила того момента, когда женщины за соседним столиком допили свой кофе. После этого Марина часть бумаг оставила Злате и покинула кафе. Через несколько минут со своего места встала и Злата. Она мазнула равнодушным взглядом по посетителям и вдруг задержала его на Бо. Видимо, даже затылок брата Георгия был ей хорошо знаком, что мне не понравилось еще больше, чем братание с Мариной. Злата задвинула свой стул и быстрым шагом направилась в нашу сторону. На меня она даже не взглянула, видимо, посчитав очередной подружкой Далматова-младшего, которая серьезного внимания не стоит. Женщина тронула Богдана за плечо и тоном, не допускающим возражений, сказала:
– Выйдем на пять минут!
– О! Златка! – отозвался пьяненький Бо, потом широким жестом указал на меня и произнес: – Никуда я не пойду! Разве не видишь, что я с дамой?!
– Дама тебя дождется, не так ли? – проговорила Злата, переведя на меня взгляд своих голубоватых стрекозиных глаз. Он был очень недоброжелательным и пронзительно-ледяным. Похоже, в этой истории, в которую я влипла по самые гланды, женщины – настоящие оборотни. Нынешняя Злата совсем не походила на ту особу, которая ехала с Георгием в маршрутке, а потом кусала губы, оставленная им посреди тротуара. И тем не менее это была та же самая женщина.
– Конечно, подожду, – ответила я, и Бо, прилично покачиваясь, побрел к выходу из зала вслед за любовницей брата.
Вернулся он очень скоро, весьма возбужденный, с горящими глазами и чуть подрагивающими пальцами. Тут же схватился за бутылку ликера, разлил остатки маслянистой жидкости по стопочкам и воскликнул:
– Созрел тост! За нас! – И полез чокаться со мной.
– За кого это «за вас»? – спросила я, поскольку решила, что речь идет о нем и Злате.
– Что за глупый вопрос? – Бо сделался обиженным. – За нас – это значит, за меня и тебя! Потому что я… я делаю тебе предложение… вот…
Все, что он сказал дальше, убедило меня в том, что это было предложение руки и сердца.
– Да, я слишком много выпил… и съел тоже… Если бы меньше, то, возможно, ничего такого не сказал бы… побоялся бы отказа… – проговорил он.
– А почему вдруг бояться перестал? – с удивлением поинтересовалась я. – Думаешь, если я тоже прилично подшофе, прямо так и соглашусь?
– Нет… Я ничего не думаю… вернее, много есть такого, о чем я думаю… Но сказать хочу вот что… Понимаешь, эта женщина… – Он неопределенно махнул рукой. – …Ты ее не знаешь… У нее красивое имя – Злата… В общем, она мне сейчас сказала такую вещь… такую… Ты можешь, конечно, не поверить, но я скоро буду богат! В сумасшедшей степени… А потому могу сделать тебя счастливой… Поэтому ты сразу не отказывайся от моего предложения… подумай хорошенько… Да с такими деньжищами… я непременно стану знаменитым… Ты хотела Петрова-Водкина – получишь Водкина! Захочешь, стану Врубелем… Нет проблем!
В голове у меня было несколько туманно от выпитого, а потому никак не удавалось сосредоточиться. Происходящее в кафе было явно частью какой-то игры, которая затеяна, возможно, вовсе не против Георгия… А против кого? Против Бо? А может быть, против меня? Но зачем? С какой целью? И возможен ли отходной маневр? Есть ли куда пятиться? Целы ли мои тылы? Во всяком случае, сейчас есть смысл признаться Бо хотя бы в том, сколько мне лет. Для начала.